Ничего ей так не хотелось, как завернуться в покрывало и лежать, пока не вернется, наконец, утраченный сон.
Если он вообще когда-нибудь вернется…
Просторная тень пала в комнату из-за окна, словно из глубины вдруг всплыла неизвестная науке большая рыба. Гравикс бесшумно повис прямо напротив террасы. Маша как раз заканчивала причесываться, стоя перед зеркалом и апатично бормоча обычное свое заклинание: «Я красивая… красивая… самая красивая».
Прихватив сумочку с походным набором на все случаи жизни, она вышла на террасу и заползла на пассажирское кресло.
– Вы ведь знаете, куда лететь, не так ли? – спросила Маша, не поднимая глаз.
– Разумеется, – ответил пилот.
– Ой, простите. Я думала, что гравикс полетит сам. Здравствуйте, я Маша.
– А я знаю, – сказал пилот. – Мне про вас уже рассказали. Обычно так и бывает… я имею в виду, что гравиксу пилот не нужен. Но сегодня не тот случай. Мы будем лететь очень быстро, но аккуратно. И я справлюсь с этим лучше, чем автоматика.
Пилот был совсем мальчишкой, возможно – даже моложе Маши. Белобрысый, слегка обросший, нос картошкой, глаза рыжие, шальные, на щеках пух. Он держался заносчиво, но в голосе отчетливо слышалось уважение.
– Что? – спросила Маша.
– Я только хотел… – пилот замялся. – С вами… гм… все в порядке?
– Конечно, – хмыкнула Маша. – Просто я дурно и мало спала, и потому выгляжу не лучшим образом. Я не в форме. Это бывает. Так мы летим?
– А… не в форме, – теперь пилот выглядел немного потерянно. – Летим, разумеется.
Маша откинулась на спинку кресла и смежила веки. Её всегда немного укачивало в скоростном транспорте, и с этим ничего нельзя было поделать. А гравикс был очень резвым средством передвижения, намного быстрее обычного гравитра. Поговаривали, что в идеале достаточно восьмидесяти минут, чтобы облететь на гравиксе земной шар, хотя официальный рекорд составлял сто восемнадцать минут и был установлен специально запрограммированным автопилотом, по загодя расчищенной от других летательных аппаратов орбите.
Так на чем мы остановились?
Один слон – просто слон.
…Очень большой слон, и удивительно красивый. Небывалого серебряного цвета. С аккуратно изогнутыми посеребренными бивнями. По колено в серебряной траве, под светло-бежевым небом, по которому резво бежали аккуратные серебристые облака. Слон посмотрел на Машу веселым глазом (радужка была серебряной) и подмигнул ей по-свойски.
А потом протянул хобот и положил Маше на плечо…
– Машечка! – сказал он голосом Пармезана. – Проснись уже.
– Я не сплю, – ответила Маша, не размыкая век. – Я в серебряном мире, и мне там хорошо.
– Ты уверена?
Маше ужасно не хотелось покидать серебряный мир и компанию приветливого слона. Но чувство долга призывало ее вернуться к реальности.
Гравикс, подрагивая на пружинящих лапах, стоял на лужайке, люк был распахнут, и отсюда простирался прекрасный вид на небольшую, не слишком ухоженную рощицу, которая, как показалось Маше, состояла из одного-единственного, но невероятно разросшегося дерева. Или даже куста – если кусты бывают такими большими.
– Красиво, – сказала Маша равнодушно. – Похоже на омелу.
– Очень, – промолвил Пармезан смущенно. – Еще вчера это был дом Вадима Аметистова.
– Ух ты, – сказала Маша почти живым голосом и полезла наружу.
Пармезан попятился.
– Ты в порядке, Машечка? – спросил он участливо.
– Да, я плохо сплю, – сказала Маша строго. – Да, я не в форме. Это не повод, чтобы все подряд тыкали мне в нос этим печальным обстоятельством!
Пилот гравикса негромко хихикнул.
– Ну да, – согласился Пармезан обескураженно. – Ввести тебя в курс дела? Или познакомить с командиром ингрессоров?
– Для начала ввести, – сказала Маша. – Ты говори, а я буду по ходу осматриваться.
– Начни с этого, – Пармезан расправил перед собой экран личного видеала и предъявил Маше графию не самого лучшего качества, явно сделанную с большой высоты. – Так этот дом выглядел вчера в двадцать два тридцать с высоты в четыре сотни километров.
– Графия со спутника?
– Метеоспутник «Тритон-12», вторая вечерняя серия для составления прогноза погоды.
– Красивый домик. И что же с ним сталось?
– Мы не знаем. Сосед Аметистова, совершая утреннюю пробежку, обнаружил… гм… изменения в ландшафтном дизайне и приблизился, чтобы оценить их. Потрогал…
– Понравилось?
– Трудно сказать. Его, в шоковом состоянии, нашел другой любитель утреннего моциона.
– Что он рассказывает?
– Очень мало. По его словам, из зарослей высунулись огромные, что характерно – безглазые, змеи и попытались укусить.
– Укусили? – с некоторым интересом спросила Маша.
– Укусов и ужалений не обнаружено… только гематомы в тех местах, куда змеи дотянулись своими башками. Получается, они его всего лишь грубо отпихнули подальше.
– Какие невоспитанные змеи, – сказала Маша уважительно. – И в то же время гуманные.
– Да… Вначале вызвали биологов – тут неподалеку есть животноводческий центр.
– Они что, змей разводят?!
– Там есть практиканты, и среди них всегда можно найти пару-тройку будущих герпетологов без страха и упрека. Но, на счастье, в компанию бравых охотников за анакондами в средней полосе России затесался один потенциальный экзобиолог.
– Очень удачно, – пробормотала Маша.
– Еще бы! Он оказался сообразительным малым и сразу понял, с чем мы имеем дело.
– Контаминация, – сказала Маша, помрачнев.
– Она самая, – вздохнул Пармезан. – Соприкосновение с внеземной биосферой. Угроза заражения. И прочие радости… Мы с тобой находимся во внешнем контуре карантинной зоны. Дом Аметистова накрыт изолирующим полем.
– А где сам Аметистов?
– Он внутри.
– Это точно?
Вместо слов Пармезан сменил на экране картинку.
– Ингрессоры просканировали зону контаминации, – пояснил он. – Вот это темное пятно, очертаниями напоминающее человеческую фигуру, предположительно и есть Аметистов. Как это они сформулировали: «материальный объект, находящийся в горизонтальном положении, размерами сто восемьдесят три сантиметра, с температурой поверхности 309,4 по Кельвину»…
– Температура человеческого тела, – сказала Маша. – Хотя и слегка пониженная. А почему он лежит?
– Аметистов? Мы не знаем. Но раз у него почти нормальная температура, значит, по крайней мере он жив. И это уже хорошо.
– С ним пробовали связаться?
– Он не отвечает. Хотя браслет определенно находится на руке. – Пармезан слегка замялся. – Обычно мы так не делаем, но…
– Но ввиду исключительной ситуации вы обратились в Центр личных коммуникаций, и вам пошли навстречу, – закончила Маша нетерпеливо.
