— Как слышимость? — спросил я.
— Слышу хорошо, — ответил голосовой симулятор. Видимо, эолиец по-нашему не говорил.
— Я знаю, чего вы добиваетесь. Если вы откроете огонь по "Минититану", вы будете немедленно уничтожены.
Эолиец притих, выясняя, должно быть, каким образом "Гермес" и "Фэлкон" смогут с ним справиться.
— Корабли нашего флота уже на пути сюда, — пояснил я, — у вас ничего не получится.
Названные корабли действительно приближались, и Долорес просила их встать между нами и новоявленным противником. Но успеют ли они, не было ясно.
Противник молчал. Долорес посоветовала показать ему "козу", чтобы он окончательно меня испугался. Радар, тем временем, сверкал от обилия препятствий. Плотность обломков была невелика, вероятность столкновения оценивалась в десятые доли процента. Гораздо большую опасность представлял собой разряженный газ, который на скорости в несколько десятков километров в секунду мог показаться твердым, как стена.
Может, он молчит, потому что надеется, что мы сами расшибем себе лоб?
Или, запутавшись в показаниях радара, не может прицелиться?
Мы все-таки чиркнули по краю облака. Внезапная перегрузка впечатала меня в кресло левым боком. Температура обшивки превысила предельную на двадцать процентов, но, честно говоря, я не знал, много это или мало.
Обеим пилотам удалось развернуть корабли кормой вперед, и мы тормозили двигателями на полной тяге. "Минититан" опережал нас на несколько корпусов, но в этой гонке выигрывал последний.
В десятке километрах справа по курсу что-то разорвалось килотонн на пятнадцать.
— Ракета нарвалась на осколок, — прокомментировала Долорес, — или перегрелась о газ.
Среди сверкавшего на радаре новогоднего салюта я разглядел эолийца на четырех часах. Он шел на сближение параллельным курсом. И было понятно, что, как только облако перестанет нас закрывать, он выпустит в нас всю обойму.
И даже этого могло не понадобиться. "Минититан" поймал-таки осколок. Было видно, как по его корпусу расползается трещина. Пробоина приходилась на переднюю часть, где располагался бы экипаж, если бы корабль был пилотируемым.
— Долорес, вы здесь?
— Вроде да.
— У вас есть с собой набор для сбора улик?
— Наверное. Это полицейский корабль, набор должен входить в его стандартную экипировку. А что?
— Плотность газа упала, можно выходить наружу. На "Минититане" есть трещина в мой рост. Входим через нее и собираем улики.
— А нас тем временем растирают в пыль.
— Рано или поздно это все равно произойдет. Но представьте, что будет, если у нас получится. Мы заработаем три миллиона и станем врагами Эола номер один и два — я готов уступить вам первый номер. Безбедная старость нам обеспечена. И у нас появится масса времени, чтобы помочь Говарду спасти галактику. Впрочем, дайте мне чемодан с набором, и я пойду сам.
"Минититан" порядочно убежал вперед. Не рискуя идти сквозь облако напрямик, эолиец маневрировал где-то на нашем правом фланге. У меня возникло чувство, что ему сейчас не до нас. Долорес тоже так подумала, потому что согласилась с моим планом.
Мы догнали нашу баржу и заняли позицию у пробоины. Похоже, у "Минититана" были только механические повреждения. Детекторы радиации не показали наличие неуправляемой ядерной реакции или вроде того. Через кормовые шлюзы мы вышли в космос и сразу же нырнули в пробоину, — нам очень не хотелось получить по голове даже самым мелким осколком.
С внутренним устройством кораблей серии "Минититан" я уже ознакомился. Удар обломком внес некоторые изменения, но топология в целом сохранилась. Долорес дала мне лампу, высвечивающую био-следы, а сама вооружилась липучкой, разработанной специально для работы в вакууме.
Пробоина пришлась на тоннель, соединяющий помещения, предназначенные для экипажа, с грузовым отсеком, расположенным ниже. Поскольку эта модель предназначалась для беспилотных перелетов, для экипажа было отведено минимум места. По тоннелю мы проплыли вверх в рубку. Как и внизу, здесь была полная темнота. Мы освещали себе путь фонарями, встроенными в шлемы скафандров. Рубка была рассчитана на двух пилотов. Пульт управление и кресла практически не оставляли свободного места. Когда я вплывал, луч моего фонаря высветил контуры человека в скафандре над левым креслом. У меня возникло чувство, будто я совершил поступок, о котором буду жалеть всю оставшуюся жизнь.
— Долорес, это не автомат, — сказал я.
— Вы о чем?
— Мы убили пилота-эолийца. Бедняга успел надеть скафандр после первого взрыва. Второй взрыв вырубил автономную систему жизнеобеспечения, и он умер, когда произошла разгерметизация. Наверное, от резкого перепада давления.
Долорес подплыла ближе.
— Странный скафандр. Да и мелкий он для эолийца. Они все больше вас, а этот мельче меня, должно быть. Неужели, ребенок.
Скафандр действительно не был похож ни на один мне известный тип. Он был небольшим, непропорционально толстым, с цилиндрическим шлемом без прозрачного забрала, и его покрытие было твердым.
— Федор, это же робот! Как вы могли перепутать?
Я ей сразу поверил, и у меня отлегло от сердца.
— Но у него пятерня в точности как у человека! Нашим роботам такая избыточность не нужна. И вообще, зачем здесь нужен робот? Если не доверяют нашему ИИ, то могли просто перепрограммировать.
— Легче целиком новый поставить, а это — она указала на приборную панель, — самый универсальный интерфейс, хоть и медленный. Вот они и подсоединили. А может, просто времени не было перенастраивать.
— Может и так. Ладно, пусть лежит. Возьмемся за дело.
Био-следов было достаточно, но не было гарантии, что они не оставлены рабочими-землянами. Поэтому мы решили собирать все подряд, пока наши пилоты не скажут, что пора уносить ноги. Из центрального поста мы переместились к каютам и санузлам, но, кажется, ими пользовались очень давно — вероятно, еще во время ходовых испытаний.
В общей сложности мы провели внутри всего полчаса. Можно было бы и задержаться, но пилот "Фэлкона" предупредил, что эолиец нашел-таки брешь в облаке и ложится на боевой курс. В Долорес неожиданно проснулся дух пирата:
— Давайте заберем робота! Я таких еще никогда не видела. Даже если не повезет с ДНК, у нас останется трофей.
Смущаться, когда приходиться брать чужое, я перестал лет двадцать назад. Мы дотянули робота до "Гермеса". Я был против того, чтобы отпускать Долорес одну с бесценными уликами, и мы втроем втиснулись в шлюз.
Еще не закончилось шлюзование, как пилоты включили форсаж, и мы с Долорес пережили перегрузку в тесных объятиях. Будучи джентльменом, я оказался снизу. Уже внутри салона я спросил, понравилось ли ей или нет, она ответила, что из-за толщины скафандра ей кое-что осталось непонятным. Я хотел объяснить, но эолийцы нас снова прервали.
