В основном она не имела отношения к интересующим их вопросам. Но кое-какие важные факты все же всплывали в этом потоке — всплывали, чтобы тут же быть остановленными логическим фильтром поисковой программы.
Тогда из динамиков монитора доносился короткий мелодичный сигнал, а поверх изображения вспыхивал яркий мигающий значок.
Капитан давал команду, и новая информация выводилась на экран. После краткого просмотра она либо отправлялась в корзину, либо поступала в активный банк данных — для дальнейшего учета, переработки и последующего применения в логических фильтрах поисковых и анализирующих программ.
Время шло. Поток информации, проходящий через бортовой сервер, все возрастал, но сигналы от компьютера стали раздаваться все реже и реже. Постепенно они и вовсе сошли на нет.
Капитан наконец выпрямился, потер ноющую поясницу и с облегчением откинулся на спинку кресла.
Кажется, время клева подходило к концу. Теперь предстояло разобраться — что там в осадке. Но — очень быстро, на скорую руку.
Кроме тех, что совершаются в виртуальном пространстве, Команду Смерти ждали и реальные дела.
Капитан понимал, что их нынешнее задание — из того разряда, которые невозможно завершить без серьезных активных действий.
И, вполне возможно, насильственных действий.
В железную дверь гаража, закрытую изнутри на засов, тихо постучали.
Капитан мгновенно развернулся в своем пластиковом креслице. В его руке, словно ниоткуда, материализовался штатный «глок», уже снятый с предохранителя, готовый к стрельбе.
Затем в микродинамике оперативной связи пискнул сигнал вызова.
Это оказался Стас.
4
Парень, с которым я должен был помахаться мечами для затравки, оказался, как я и подозревал, местным, из клуба «Велесова сечь». То, чем они там занимались, называлось «древнеславянскими ратоборствами». Несмотря на декоративный, едва ли не лубочный флер, сквозивший в этих названиях, парень успел уже сегодня одержать одну победу. Его шансы, следовательно, котировались выше, чем мои. Если я проиграю, у меня будет еще одна попытка, не больше.
Едва я вступил на то, что здесь называлось ареной, хоть это была не круглая, а квадратная площадка, как волнение, охватившее меня по причине необычности всего этого мероприятия, полностью ушло.
Да, я никогда в жизни не участвовал ни в каких спортивных соревнованиях, по крайней мере, со времен средней школы, но для человека, регулярно проходящего через мясорубку жестких вольных спаррингов у себя в организации, причем спаррингов с двумя, тремя, четырьмя противниками, часто в ограниченном пространстве, на крутом склоне или в лабиринте из разнокалиберных блоков, со связанными ногами, с «отключенной» рукой и т. д. и т. п. — для человека, постоянно испытывающего все это, оказаться на обширной, ровной, в меру мягкой площадке и при этом всего лишь с одним противником — было чуть ли не детским заданием.
— В правом углу арены — Павел Бугров! — объявил в микрофон ведущий тоном завзятого конферансье. — Боец клуба древнеславянских ратоборств «Велесова сечь».
Информация была воспринята, судя по свисту и шуму аплодисментов, с энтузиазмом.
В ответ на представление парень разразился длинным каскадом разнообразных движений мечом. Клинок заплясал вокруг его тела, выписывая красивую блестящую полусферу.
Публика взревела, засвистела, оглушительно захлопала.
Я внимательно наблюдал. Боевого смысла в этой эквилибристике мечом было немного, хотя сам по себе парень явно силен и достаточно быстр.
— В левом углу — Александр Малышев! Представляет одно из направлений традиционного дзю-дзюцу, семейную школу «Твердыня безоблачной ясности».
Мне тоже вежливо похлопали. Я поклонился на три стороны, с четвертой была стена с выходом за кулисы.
Конферансье разразился длинной тирадой — что-то насчет уникального шанса, который получили в рамках фестиваля различные направления боевых искусств, которые могут теперь сравнить эффективность своих подходов к традиционному бою с оружием и без него.
Он напомнил, что поединок ведется по схеме: три раунда по три минуты боя на мечах и столько же — боя голыми руками, либо до чистой победы.
Мой противник на протяжении этой речи вытанцовывал на месте, нанося туда-сюда разнообразные удары мечом. Я же стоял неподвижно.
Под защитной маской, которую я опустил сразу после представления, мое лицо оставалось невидимым, и я без помех провел несколько усиленных циклов мобилизующего дыхания.
Лишнее сердцебиение ушло, сердце заработало мощно и ровно. Мышцы налились взрывной энергией.
— Итак, дзю-дзюцу против славянских ратоборств! Бой начинается! — провозгласил конферансье, едва не лопнув от напыщенного пафоса.
В заявке я обозначил себя как бойца джиу-джитсу. Может, дзю-дзюцу звучит и более правильно с точки зрения современных принципов транскрипции, но трудно произносимо в рамках фонетики русского языка. Мне лично больше нравится джиу-джитсу, тем более, что история этого термина в России насчитывает уже больше века.
Впрочем, я не слишком радел обо всех этих терминах, поскольку к настоящему традиционному джиу-джитсу не имел ни малейшего отношения. Моя «фамильная» школа была сконструирована моими инструкторами чуть больше суток назад — со всем ее набором техник и стилевыми особенностями. Хотя меня, конечно, никто не ограничивал в моем техническом арсенале — я был волен использовать все, чему меня научили, но, конечно, лишь в самой острой ситуации. В рамках этих соревнований все же целесообразно придерживаться отобранных специально для этого техник.
Правда, я не был уверен, что даже здесь, где собрались, вроде бы, специалисты в сфере боевых искусств, хоть кто-нибудь смог бы идентифицировать некоторые мои действия как самостоятельные техники.
Прозвучал сигнал, резкий и неприятный, как диссонирующий аккорд взбесившихся фанфар.
Я поднял меч и чуть выдвинул вперед левую ногу, формируя максимально подвижную верхнюю стойку. Из угла я решил не выходить: все-таки он сужал возможности моего противника в нападении.
Размахивая мечом, — зачем же так глупо тратить силы? — он двинулся ко мне танцующей походкой.
Я проверил свою отцентрованность: все суставные замки сняты, руки и ноги чуть согнуты, грудь немного вобрана, плечи самую малость ссутулены. Мысленно я провел вокруг себя полусферу, каждую точку которой в любой момент мог коснуться кончик моего меча — это дистанция прямого боя.
Граница следующей полусферы располагалась метра на полтора дальше от центра. Это то, что я могу достать простейшим одночастным перемещением — шагом или прыжком. Основная тактическая борьба между опытными фехтовальщиками происходит как раз на границе соприкосновения их больших, вторых, сфер.
Как учили меня в курсе боевой психотехники, я попытался раздвинуть поверхность своих телесных ощущений
Это состояние сознания, далекое от обычного. Здесь, как нам объясняли, к левому полушарию мозга, ответственному за рациональное мышление, подключается правое, ведающее формированием образов, в том числе и воображаемых.
Все это в целом переводит мыслительную деятельность в интуитивно-чувственное русло.
Теперь я мог бы и не смотреть на своего противника — я и так представлял, где в данный момент времени он находится, и даже — где он будет находиться в следующий.
Эта способность называется непонятным научным термином «перцепция». В той или иной степени этим качеством владеют все спортсмены более-менее высокого уровня, боевых или, скажем, игровых видов спорта. В Советском Союзе существовало целое научное направление, развивающее методы перцепционной подготовки. Но сейчас, кажется, те наработки уже никому не нужны. Кроме, конечно, коллектива спецов, создавших и культивирующих в нашей организации разветвленную и многоцелевую систему рукопашного боя.
Мой противник с каждым мигом все ближе подбирался к моей внешней полусфере. При этом амплитуда его движений мечом возрастала, а скорость — увеличивалась.
