– Умный какой, – надулась Стася.
– В пределах общеобразовательного колледжа, – скромно сообщил Леденец.
– И эти дома не только создают местный семейный уют, – предположила Маша, – но, должно быть, еще и кормят, и поят.
– Ну да, – сказала Стася. – Это все плодоносящие растения.
– А еще согревают и охраняют. От внешних угроз. На Шришвайякхе есть хищные животные, которые опасны для разумных обитателей?
– Есть, – сказала Стася. – И они тоже образуют любопытные симбиотические комбинации.
– Но об этом в другой раз, – предупредил Пармезан.
– Хорошо, – кротко согласилась Стася.
– Наверное, все эти пузырчатники воспринимали металлокерамику наших киберов и скафандров как источник угрозы, – сказала Маша.
– И лупили по ним активными псевдоподиями, – ввернул Леденец. – Зелеными, похожими на слепых анаконд.
– Избирательно, – уточнила Стася. – Ксенологи спокойно проносили внутрь домов записывающие устройства и мелкие подарочки вроде бус или фигурок земных животных. Яшешу почему-то были в особенном восторге от лягушек и черепашек.
– Может быть, дело не в металлокерамике? – спросил Пармезан. – Что если домики реагируют на эмоциональный спектр?
– Приходит из лесу хищник с нехорошими намерениями, – обрадовался Леденец. – И сразу получает псевдоподией в нюх!
– Приходит кибер-разведчик… – продолжила Маша с легкой иронией.
– Да, верно, – смутился Леденец. – У киберов с эмоциональным спектром беда.
– Негативная эмоциональная окраска, – не отступал Пармезан, – либо полное отсутствие таковой.
– Ты возлагаешь на обычное растение слишком большие надежды, – усомнилась Маша.
– Обычное растение с планеты Шришвайякха, – произнес Пармезан со значением.
– Вот еще интересное замечание, – сказала Стася, пытаясь вернуть себе интерес аудитории. – Ксенолог Ашшур…
– Пропускаем, – деловито распорядился Пармезан.
– …Сийянут написал в своем отчете: со времен безмятежного младенчества не спалось ему так крепко и сладко, как в в доме Гнухмухакру Гирниратахру Гироччу, вождя племени шутху… кстати, это он запечатлен на картинке… на лежанке из стеблей кубхубу, иначе пузырчатник ложеформирующий, под покрывалом из листьев пухабру… пузырчатник пледовидный… и сны были цветными, осязаемыми и полными приятных, необременительных для подсознания переживаний.
– Я тоже так хочу, – сказал Леденец. – Чтобы под пледом из листьев пухабру. И чтобы снилось только цветное, приятное и к утру на фиг забывающееся.
– Я тоже, – сказала Маша с тяжким вздохом. – Мне все ясно, а вам? Аметистов что-то притащил с собой с той планеты и употребил для коллекции.
– Древесина, – сказала Стася. – Рискну даже предположить, что он привез чурбачок какого-нибудь пузырчатника и сделал из него фрагмент своего знаменитого «ностальгического паркета».
– Ночью паркет решил, что залежался без дела, – с воодушевлением сказал Леденец, – и решил устроить всем незабываемый праздник.
– Может быть, он просто решил позаботиться о новом хозяине, – возразила Маша. – В меру своего понимания заботы. Земной дизайн и старинный украинский рецепт его отчего-то не впечатлили, и он организовал уют на свой вкус… Не удивлюсь, если яшешу именно так выращивают свои дома.
– Выращивают, – подтвердила Стася. – Из отчета ксенолога…
– Пропускаем, – быстро сказал Пармезан.
– …не очень ясны подробности, но все происходит очень быстро. Глава семейства выкладывает круг из клубней пузырчатника или саженцев, а может быть – семян. И начинает размышлять о возвышенном.
– Вот вырастет у меня свой дом, – сказал Леденец заунывным голосом. – Большой, просторный и зеленый. Вот обзаведусь я семьей. Придут ко мне добрые япушну и принесут черепашек с лягушками. И будет мне хорошо…
– Примерно так, – невозмутимо сказала Стася.
– Интересно, о чем размышлял Аметистов прошлой ночью, – промолвил Пармезан, тревожно поглядывая в сторону лагеря ингрессоров, которые уже заканчивали разгрузку тяжелой техники. – Так что там с кошкой?
– А ты внимательно присмотрись к тому скану, что показывал мне в самом начале, – предложила Маша.
Пожав плечами, Пармезан снова пустил в ход свой видеал.
– Большое темное пятно или, как его обозначили ингрессоры, «материальный объект в горизонтальном положении», – это сам Аметистов, – сказала Маша. – Но в изголовье у него виден еще один объект, намного меньше. Я-то поначалу подумала, что это такая особенная подушка. Но у подушек не бывает температуры 312 градусов по Кельвину.
– Выше, чем у Аметистова, – отметил Леденец. – Подушка с ангиной. Прописан постельный режим.
– Но для кошек в самый раз, – сказала Маша.
– У Аметистова живет кошка породы «британская лопоухая», – смущенно пояснила Стася. – Ее зовут Брынза.
– Странное имя, – заметил Пармезан.
– А ты не ревнуй, – сказал Леденец. – Если на то пошло, этот ваш Аметистов – он и сам со странностями.
– На себя посмотри, – парировала Стася.
Маша снова скорчила несчастное лицо и тихонько заныла.
– Все, все, – поспешно сказал Пармезан. – Никто больше не будет посягать на твой хрусталь с киселем, Машечка.
– Кошка Брынза, – сказала Маша плачущим голосом, – мирно спит у него в головах. Они там просто спят. Сонное какое-то царство…
«А я не сплю вот уже третьи сутки и потихоньку схожу с ума», – мысленно добавила она.
– Чурбачок с Шришвайякхи решил дать хозяину с домочадцами шанс как следует отдохнуть, – промолвила Стася раздумчиво.
– Никакая это не контаминация, – согласился Леденец. – Это райские кущи.
– Новый Эдем, – кивнул Пармезан.
– А эти злосчастные япушну собрались ломать стены, – продолжал Леденец с негодованием.
– Маша права, – проговорил Пармезан сквозь зубы. – Нельзя такое допустить.
– Нельзя, – хором откликнулись Стася и Леденец.
– Интересно, какова вероятность, что ингрессоры к нам прислушаются? – спросил Пармезан, ни к кому специально не обращаясь.
– Нулевая, – заверила Маша. – Тебе придется быть весьма убедительным. Но ты справишься, я верю.
– А почему я не верю? – снова спросил Пармезан, которому жутко не хотелось ввязываться в конфликт с ордой здоровущих и чрезвычайно решительно настроенных мужиков.
– Мы тебе поможем, – обещала Стася.
– Я с вами, – сказала Маша стеклянным голосом. Каким еще, по-вашему, голосом могла разговаривать хрустальная ваза?
Гена Пермяков набрал полную грудь воздуха и распрямился во весь свой немаленький, следовало отметить, рост. Одернул курточку и вытер о джинсы влажные ладони. Выдохнул. «Никакой я не координатор, – подумал он скорбно, – а недоросль, страдающий от комплексов, которых у него грузовик с прицепом. Если меня убьют, разорвут на мелкие клочки или еще как-то унизят, то и поделом».
