– Осторожно, – прошептала Маша.
Разумеется, никто ее не слышал.
И напрасно.
Из самой глубины буйной зелени навстречу ингрессору вылетели сразу три змеиных головы, такие же зеленые. Глухой удар… Человек в тяжелом скафандре взлетел на воздух, как щепка, пролетел с десяток метров, пронизал защитный пузырь в обратном направлении и рухнул навзничь почти на том же месте, откуда начал свое движение к цели.
– Уууу! – сказала Стася и страдальчески сморщилась.
– Ничччего себе… – пробормотал Леденец и, как стрелка компаса, развернулся в направлении толпы ингрессоров, окруживших Антона.
– Гена, командуй же ты, в конце-то концов! – воскликнула Маша.
– Да, – опомнился Пармезан. – Всем оставаться на местах, – Леденец застыл с поднятой было ногой и открыл рот, но не отважился перечить. – Стася, ты продолжаешь поиск. Кстати, когда сможешь выдать результаты?
– Минуты через две.
– Артем, если уж тебе не сидится… у тебя будет примерно минута, чтобы взять образцы инородной субстанции в том месте, где она приложила Антона. Будь осторожен – во всех смыслах.
– Слушаюсь, командир! – радостно сказал Леденец и унесся прочь.
– Маша…
– Я смотрела во все глаза, – ответила та. – Это было чрезвычайно познавательно.
– Я готова, – сказала Стася.
– И я тоже, – объявил вернувшийся Леденец. – Мне все удалось. Я великий добытчик!
И он протянул Пармезану маленькую керамическую коробочку.
– Ты великий хвастун, – любовно сказала Стася.
А Маша промямлила уныло:
– Извини, это была моя работа. Но я сегодня не в форме.
– Пустяки, – сказал Леденец горделиво. – Я просто подошел к скафандру, который валялся в стороне без особого присмотра, и смахнул немного зеленой субстанции с нагрудной пластины.
– Эти ингрессоры иногда бывают удивительно беспечны, – сказала Стася с неудовольствием. – Разбросали повсюду свои скафандры, зараженные инопланетной агрессивной средой.
– Да ну, агрессия, – отмахнулся Леденец. – Обычная защитная реакция. Птиц же они не трогают.
– А кошек? – спросила Стася.
В это время Пармезан обратился к пилоту:
– Вы сможете доставить этот бесценный груз в нашу лабораторию за сорок минут?
Юнец наморщил лоб, что-то прикидывая.
– А за тридцать можно? – спросил он.
– Лучше за сорок, – начал было Пармезан суровым голосом, но поймал на себе оживленные взгляды коллег, мысленно отмотал диалог на две реплики назад и поправился: – Можно и за тридцать. Но ведь вы не управитесь…
– Еще бы! – поддакнула Маша, неприкрыто провоцируя. – Пересечь почти четверть континента по воздуху…
– А кто сказал, что по воздуху?! – дерзко спросил пилот и отобрал у Пармезана коробочку.
Гравикс вертикально взмыл в ясные небеса, дверь захлопнуло воздушным потоком. Спустя мгновение летательный аппарат превратился в точку и растаял в синеве. Пармезан проводил его взглядом, вздохнул и вызвал Элю Бортник:
– С минуты на минуту у тебя будут образцы. Ты знаешь, что делать.
– Конечно, знаю. А то я уже заждалась.
Маша оглянулась. Антон, которого освободили от гермошлема и верхней части брони, сидел в медицинском кресле. Выглядел он уже не так самоуверенно, как час назад.
– Итак, что у нас? – спросил Пармезан.
– Вот что я нашла, – сказала Стася. – Миссии, в которых побывал Аметистов задолго до событий, нас вряд ли заинтересуют. Рутина в прямом смысле слова. Ну вот хотя бы: звездная система Бушайпи, поиск участка для строительства галактического маяка в поясе безатмосферных планетоидов.
– Нет, это не годится, – сказала Маша.
– Пропускай все, что без атмосферы, – предложил Пармезан.
– Хорошо. Система Кумбедхаса… кометный пояс Лассо Атауальпы… – Стася замолчала на целую томительную минуту. – Пожалуй, нас должна интересовать планета Шришвайякха.
– Чем же она необычна? – спросил Леденец.
– Газовая азотно-кислородная атмосфера. Воздухом ее назвать никто не отважился, и потому из языка аборигенов был позаимствован термин «крочч».
– А пойдем-ка, подышим свежим кроччем! – вдруг развеселился Леденец. – Возьмем кроччной кукурузы и станем пускать кроччного змея!..
– Там были аборигены? – уточнила Маша.
– Ну да, это обитаемая планета, и Аметистов участвовал в ксенологической миссии. Собственно, это был не первый контакт, а развитие отношений. Разумная раса находится на довольно высокой ступени развития, хотя техникой совершенно не интересуется. Себя аборигены называют «яшешу» – «люди дерева» и живут в полной гармонии с природой. Это гуманоиды, у них четыре конечности, которыми они с равным успехом пользуются и для ходьбы, и для труда. Мы им интересны: нас они называют «япушну» – «люди скорлупы». Потому что у них нет слова для обозначения металла или керамики. Аметистов с коллегами оказался на Шришвайякхе, поскольку решено было попутно составить приличную карту тропического континента, где работала миссия.
– Тропики, – сказал Леденец многозначительно. – Древесина!
– Теперь о самом Аметистове, – продолжала Стася. – Вернее, о его доме. Этот дом он построил сам, своими руками. От фундамента до крыши. Похоже, он какой-то ненормальный народный умелец.
– Так и есть, – подтвердила Маша.
– Стены сложены из обожженного кирпича, обмазаны по старинному украинскому рецепту и побелены. Имеется чердак, где Аметистов хранит часть своей коллекции. В большой комнате-студии он живет и занимается рукоделием. Там же размещена его знаменитая коллекция старинных часов. А в подвале свален всякий хлам, которому он не нашел пока применения.
– Он живет один? – спросил Леденец.
– Совершенно. Есть такой тип людей, которых тяготит общество себе подобных. В старые времена Аметистов был бы отшельником, но сейчас он просто одинокий мужчина со странностями.
– Подумаешь, – сказал Леденец. – Мой папа тоже до сорока лет прожил один.
– А потом как повалило… – заметила Стася иронически.
– Повалило не повалило, – с достоинством возразил Леденец, – а братьев у меня трое. И все от разных мам. Хотя нет: один от другого папы.
– А я все думала, в кого ты такой ловелас, – сказала Стася.
Маша обхватила голову обеими руками и состроила жалкую гримасу. Все мгновенно замолчали и уставились на нее.
– Вы с ума меня свести хотите? – спросила Маша трагическим голосом. – Сейчас мой хрусталь пойдет трещинами и кисель выплеснется наружу, сметая все на своем пути…
– Машунечка, с тобой все хорошо? – осторожно спросил Пармезан.
– Нет, – Маша медленно помотала головой. – Со мной все плохо. В обозримом будущем я либо взорвусь, либо усну. И то и другое крайне нежелательно. Поэтому давайте действовать.
