— Вы ее не в сейфе оставили? — спросил я, заглянув в комнату, где находился сейф.
— Нет, — она делала вид, что шарит в столе, — а что?
— Если в нем, то можно не искать.
— Почему?
Она прошла в комнату и увидела, что сейф открыт, а бумаги из него валяются на полу.
Среди бумаг валялся и бластер — наверное, он хранился в сейфе. Я подобрал его, проверил обойму и сунул в карман.
— Нет возражений?
Она помотала головой и проверила свое оружие.
— А ведь полковник предлагал нам эскорт.
— Что заставило вас отказаться?
— Я думала, вы станете ревновать.
— Вас это волнует?
Сейчас ее волновало, не следят ли за нами. Она связалась с начальником представительства. Он обещал сопровождение до южной базы. Потом она позвонила полковнику, и тот пообещал, что от экватора нас подцепят.
— Над сушей нас атаковать не будут, — сказал я, — над океаном надежней. Следы несколько раз смоет, прежде чем мы достигнем дна.
— Которое там на глубине шесть километров, — подхватила она. — А вода… вы плавать умеете?
— Разумеется.
— Так вот: ваше умение вам не пригодится.
Взбодрив себя таким образом, мы вышли встречать второй интерполовский флаер. По пути в Прима-Домну я успел немного вздремнуть, поэтому сел за штурвал. Долорес взяла на себя самонаводящиеся ракеты-шокеры, которые вырубают электронику, но не портят внешний вид. Впрочем, для пассажиров флаера, несущегося на скорости три маха, это в любом случае смерть.
Мы стартовали первыми, второй флаер прикрывал нам хвост. До побережья все было спокойно — в смысле, мы были спокойны. Пылевая буря обошла нас стороной, небо было чистым, и я представил себе, что ориентируюсь по звездам.
На высоте пятнадцать километров рассвет наступает раньше времени. Когда мы оказались над океаном, небо на востоке засветилось розовым и голубым, звезды притухли, уступая место основному светилу. Океан внизу все еще был черным, без блеска. Естественных спутников у Примы нет, и некому в нем отражаться. Когда мы удалились от берега на тысячу километров, Долорес позвонила полковнику и спросила, как там его курсанты. Он ответил, что вылетел сам в паре с его лучшим курсантом. Долорес попросила поторопиться, а нашему сопровождению велела возвращаться домой.
У нас у обоих было чувство, что что-то назревает. Спутник показывал, что общее количество воздушных судов в нашей зоне не изменилось: на смену полицейскому флаеру пришел кто-то другой. Долорес сообщила о подозрительном судне полковнику. Тот ответил, что поднимается на пятьдесят километров, чтобы получить прямую видимость.
По сравнению с его универсальным планетолетом наш аппарат был глух, слеп и беззащитен. Наш радар не различил две небольшие ракеты, пущенные в нас с неизвестного флаера. Но их заметил полковник и сжег двумя лазерными импульсами. Довершить дело он доверил своему курсанту. Не знаю, какую задачу поставил перед ним командир, но ему не удалось заставить врага идти указанным маршрутом к южному континенту. Цель мчалась на север, чтобы спрятаться от планетолета среди высоких гор побережья. Курсанту ничего не оставалось, как послать вдогонку ракету. Через минуту цель растворилась на фоне океана.
— Теперь вы мой герой, — сказала Долорес, и оба пилота приняли эти слова на свой счет.
Что я в это время сумел уклониться от третьей ракеты (ориентируясь через зеркало заднего вида по ее конденсационному следу), никто не заметил — кроме бортовых самописцев. Когда-нибудь их показания включат в мой некролог.
— А вас что так бросало? — обратилась она ко мне. -От страха?
Скромность является одной из моих главных черт, и я промолчал.
Герои были готовы еще кого-нибудь подбить, и туристический аэробус едва добился пощады. Если не считать этого, до базы мы добрались без приключений.
Долорес пошла заниматься своей дипломатией, а я потащил наши вещи к большому планетолету. На орбите нас ждал тяжелый патрульный корабль, не приспособленный для посадки на планету. Полковник умолял Долорес задержаться. Мечтая остаться наедине с эолийской ДНК больше, чем с Долорес, я полностью его поддерживал.
Честная девушка была вынуждена ему отказать. Если бы он знал, что она отказывает не ради меня, а ради дела, мне бы, я думаю, на корабле досталась отдельная каюта.
Отдельная каюта досталась Долорес, я же полный миллиард километров летел в окружении трех молодых офицеров, ни один из которых не был в моем вкусе. Несколько раз до нас доходили грави-волны от эолийских Д-кораблей. Однажды эолиец прошел в ста тысячах километрах от нас, но плотность наших патрулей здесь была такова, что у него было мало шансов причинить нам вред. Одним лазерным импульсом патрульный корабль не уничтожить, а сделать второй ему бы никто не позволил. Пятнадцать килотонн решили бы вопрос, если бы он сумел их доставить. Но это не простая задача, когда вокруг тебя полдюжины кораблей, готовых перехватить любой твой пуск. Так или иначе, эолиец поманеврировал и скрылся.
Три дня прошли быстро, благо большую часть времени я отсыпался на антиперегрузочном ложементе. После каждого ускорения Долорес пересчитывала стекла с образцами, боясь, что я и при десяти "же" сумею что-нибудь прикарманить. Она зря беспокоилась: свою долю я наскреб еще в "Минититане". Срочная посылка шла на мой Фаон, где она должна была ждать "до востребования". Конечно, я не мог быть уверен, что на вырезанном из скафандра куске действительно находились вражеские хромосомы, но я на это надеялся.
17.05, Прима
Со вчерашнего дня график Говарда полностью изменился. Накануне он отослал Аграбх-Охору письмо, в котором было всего три строчки, но на их составление у физика ушло два часа. Весьма дипломатично он осведомился у эолийца, почему тому не понравились координаты "Скаута". С чего он решил, что они требуют уточнения?
Закончив с письмом, Говард полетел в город, чтобы приобрести инструменты для исследования робота. Для начала он купил набор разнокалиберных и разноформатных отверток, щуп, пинцет, обезжириватель, налобный фонарь, лупу как у ювелира и эндоскоп с выводом изображения на компьютер. Вечером, включив весь свет, он приступил к вскрытию.
Через минуту он спустился в лобби, чтобы занять у роботов молоток и стамеску. После этого дело пошло быстрее.
"Не серийный образец", — сделал он вывод.
Сервопривод напоминал наш, но был компактнее и легче. Как и меня, Говарда озадачила человекоподобная рука — потому что все остальное у робота было исполнено очень грубо в смысле человекоподобности. Роботы, которых он видел в Эол-Сити, были исполнены тоньше, но у них было по четыре одинаковых пальца с коническим, а не оппозитным расположением.
