— Мы не можем начать снаряжать экспедицию, если не будем знать, что "Скаут" до сих пор существует. Чтобы быть уверенными в его существовании, нам необходимо знать его последние координаты с максимальной точностью.
— Люди, которые владеют этой информацией, не предоставят ее вам, пока у них не будет гарантии, что вы не возьметесь за поиски "Скаута" без нашего участия.
Фразами, похожими на эти, они обменивались уже раз в третий.
Неожиданно Аграбх-Охор поднялся из кресла, подошел к Говарду и, нависая над ним всей своей мускулистой тушей, спросил:
— Вы знакомы с Ильинским?
Взгляд у него был стальной, холодный и почти гипнотизирующий.
(Почти — потому что выглядел таковым, но на Говарда не действовал. Физик гипнозу не поддавался, и тому было документальное подтверждение.)
— Да, — и Говард немного откатился в кресле.
— Передайте ему, что мы готовы обменять вашего "Скаута".
— На что?
— На то, что он взял у нас.
— А что он взял?
— Он знает.
Я теперь тоже, подумал Говард. Он пообещал со мной поговорить, на этом сегодняшние переговоры были закончены. Выходя из комнаты, он услышал как, обращаясь к своим, Шхрум-Скахт что-то сказал на эолийском языке. Говард узнал слово "опасность" с блока питания — там оно советовало не совать, куда не надо, руки.
Он вернулся в гостиницу, вошел в номер. Робот неподвижно лежал в метрах двух от того места, где он его оставил. Его правая рука была вытянута в сторону столика с видеофоном. У розетки валялся выдернутый шнур. Кухруму не хватило буквально полметра.
Говард подтащил его на прежнее место и включил в сеть. Когда робот загрузился, он спросил:
— Кому ты пытался позвонить?
— Я должен связаться с Эолом.
Говард выдернул вилку и сел сочинять мне письмо.
19.05, база "Ваал", система Примы
База космического флота "Ваал" была крупнейшей в галактике. Уже двадцать лет назад, когда ее только проектировали, было ясно, что нашу с эолийцами дружбу лучше гарантировать силой. При этом, конечно, никто не знал, насколько база будет эффективной против более продвинутого врага, и никто не собирался этого проверять. Строители превратили сто миллиардов марок в километровый вытянутый параллелепипед с шарообразным набалдашником. Вдоль параллелепипеда причаливали корабли, в набалдашнике существовали офицеры, гражданские служащие и роботы.
Человека, видевшего тройную Горгону с черной дырой посередине, мало что может удивить. Я Горгону не видел, поэтому "Ваал" произвел на меня впечатление. Новоиспеченные офицеры оглаживали форму, чтобы предстать перед адмиралом Слоттером в лучшем виде. Долорес застряла в ванной по той же причине. Я уже вышел и из призывного возраста и из детства, поэтому ограничился тем, что разрядил бластер (вынув из него батарею, а не в кого-то).
Наш БПК-8997 причалил в самом дальнем конце километрового причала. Я постучал в каюту Долорес и крикнул, что пора выходить. Офицеры были бы рады ее подождать, но их ждал Слоттер, который не видел Долорес и поэтому не смог бы простить им опоздание.
Наконец, агент соизволила выйти. На ее комбинезоне в стиле "милитари" появились две планки каких-то наград. Думаю, адмирал разобрал бы, каких именно. Все мои награды были спрятаны в трех разных банках, и демонстрировать их я не собирался.
— Готовимся к шоу? — спросил я.
— Вы бы хоть ботинки почистили, что ли.
— Я боялся, что офицеры подумают, что я их пародирую, поэтому оставил, как есть.
— Когда это вы начали бояться быть шутом?
Я подхватил ее рюкзак и пошел к выходу. Она догнала меня и отобрала его.
— Мы на флоте. Здесь нет носильщиков.
Шоу есть шоу, и я смирился.
Адъютант адмирала ждал нас по ту сторону шлюза. Вместе с ним мы погрузились на тележку, которая по рельсам довезла нас до жилых отсеков. План базы составлял военную тайну, поэтому я пытался выучивать закоулки наизусть. Люди в форме провожали нас подозрительными взглядами, которые прояснялись, лишь, когда они замечали, что мы идем под присмотром. Звания встречавшихся офицеров росли с каждым этажом и поворотом. Когда мы наткнулись на контр-адмирала, я понял, что конец путешествия близок.
В приемной нас просили подождать, пока Слоттер не разберется с новоприбывшими офицерами. Они вышли из кабинета в радостном возбуждении, которое постарались передать Долорес, в упор не замечая меня. Секретарем Слоттера была изящная молодая девушка, и я переключил свое внимание на нее. Когда Слоттер выразил готовность принять Долорес, я подмигнул секретарю, и она строго сказала моей напарнице:
— Вас одну.
Напарница смерила меня недовольным взглядом и промаршировала в кабинет без меня.
— Спасибо, — сказал я девушке, и мы продолжили обсуждение звезд и созвездий. Встречаться с адмиралом я не имел никакого желания.
Долорес пробыла у него с полчаса. Видимо, радостное возбуждение Слоттер передавал сегодня всем. Агент появилась с улыбкой и румянцем на щеках. Я пожалел, что не составил ей компанию. Седовласый адмирал вышел ее проводить и заметил меня. Взгляд Долорес умолял меня хотя бы встать. Я сказал секретарю, что мне пора и поздоровался с адмиралом.
— Мой сотрудник, — подсказала ему Долорес.
— Я скажу адъютанту, чтобы он показал место, где ваш сотрудник мог бы вас подождать.
— Прошу прощения, адмирал, но, к сожалению, он мне нужен.
— К сожалению?
— Да, адмирал. К огромному.
Мне было позволено сопровождать ее в госпиталь.
Адъютант построил нас в затылок и велел следовать за ним. Из приемной мы дошли до лифтов и спустились далеко вниз, практически к южному полюсу жилой сферы. На стене здесь был красный крест, пахло лекарствами и моющим средством. Пациент в серой пижаме прохаживался по коридору, робот развозил подносы то ли с едой, то ли лекарства они тут потребляют тарелками. Мы свернули к двери с надписью "Лаборатории. Только для персонала".
Маленькая женщина отвлеклась от электронного микроскопа.
— Доктор Ма Хун, — представилась она, — мне позвонили, что вы придете.
Мы тоже представились. Доктор Ма рассказала, что здесь они изучают мутагенность некоторых видов излучения, которым могут подвергаться астронавты. Поэтому и качество оборудования и квалификация персонала у них на самом высоком уровне. Долорес открыла контейнер с образцами, пересчитала стекла и выдохнула:
— Вот. Это оно.
Я пояснил, что не все следы на этих стеклах человеческие, и надо понять, в чем отличие. Ма Хун ответила, что это просто.
