Вальеро был мертв.
И только тогда я отвернулась.
— Получается… он даже не узнал, что мы… его обманули? Умер, считая, что победил? — с некоторой, все же, досадой, бросила я. Теперь, когда отступать было уже некуда, мне снова стало жаль, что для него все так быстро и просто закончилось.
— Он даже не почувствовал удара. — тихо сказал Вилье. — Ушел победителем.
— Полагаю, нам тоже пора идти. — сухо сказала я, поднимаясь.
Вилье звучно прищелкнул пальцами. Сьер незнакомец, крутившийся рядом со мной на балу, выбрался из-за портьеры, нагло ухмыльнулся мне, ухватил тело герцога подмышки и уволок туда же — за портьеру.
Я только фыркнула, Мартин посмотрел на меня укоризненно: дескать, не думала же ты, что я оставлю тебя без присмотра? Протянул руку… Из-за портьеры ему подали оброненные мной туфли. Вилье поставил их передо мной, и все трое парней, не оглядываясь на нас, дружно зашагали прочь. Один лишь Пыря, проходя мимо, подмигнул.
Мы с Камиллой остались торчать посреди коридора — возвращаться в бальный зал всем вместе не следовало. Я принялась обуваться.
— Даже и присесть негде. — Камилла беспомощно оглянулась.
— Можем поискать какую-нибудь гостиную. — расправляя юбки, откликнулась я. — Хотя… Это же коридоры для слуг… — и снова замолчала, глядя на Камиллу беспомощно.
Я вдруг поняла, что никогда мы не оставались с ней вот так, вдвоем, кроме как в том Летящей проклятом колодце.
— Как думаешь… у меня получится? — судорожно сцепив пальцы, вдруг нервно прошептала она.
И снова я поняла — тоже как-то вдруг — что теперь и правда все изменится. Нам больше не нужно делать вид, что мы не знали друг друга раньше. Мы можем встречаться — просто чтобы выпить чаю. И говорить о делах. Или о пустяках, если захотим. Не нужно жечь письма и оставлять тайные знаки… У меня вырвался истерический смешок, но прежде, чем Камилла подумала, будто я смеюсь над ней, я обняла ее за талию, прижавшись лбом к ее лбу.
— А ты уверена, что хочешь этого? Все-таки он еще очень… юный. — прошептала я.
— Позвольте вам заметить, сьёретта Редон, что я и сама еще весьма юна! Разница между нами весьма незначительна, а лет через пять о ней и вовсе никто не вспомнит. И не все любят зрелых мужчин. И… и…
— И ты до сих пор боишься. — заключила я. — Как тогда, восемь лет назад. Когда за нами пришли, чтобы забрать в бордель.
— Фи, сьёретта Редон, какие неприличности вы говорите. — насмешливо пропела Камилла… и тут же сникла. — Ты просто была наивной и не понимала, что нас ждет. А я… я понимала. Но теперь-то я боюсь совсем другого! Это же… это… — она развела руки широким жестом. — Такая ответственность! Мы… когда мы все это затевали, на такое точно не рассчитывали!
— Но получилось так, как получилось. Я никогда не была в большом восторге от тебя, Крыска… — хулигански прищурилась я. — Так что уж поверь мне на слово, если я говорю, что никто лучше безупречной Дезирон не годится на эту роль, значит, так и есть!
— Конечно, ты же сама сказала, что подражание правдивее оригинала! — в ответ фыркнула она и невинно добавила. — Из тебя вот получилась почти настоящая отброска.
Я посмотрела на нее внимательно, примерилась, чтобы не испортить прическу, и аккуратно дала по шее.
— Об этом я и говорю. — невозмутимо кивнула она, поправляя кружевной ворот. — Ну что ж… Думаю, прошло достаточно времени. Пойдем?
— Вперед, навстречу нашей славной судьбе! — пафосно провозгласила я.
— Нас еще вполне могут убить. — охладила мой пыл эта… эта… графиня со Двора Отбросов, вот! Впрочем, я сама такая же.
Мы кивнули друг другу и пристукивая каблуками — для решительности — направились к знакомому лазу из крыла отборных невест в дворцовое крыло. Может, сьёреттам понадобилось поправить прическу? А что во время боя — так безупречная Дезирон и во время боя должна отлично выглядеть. А я при ней.
Глава 32 Счастливый почти конец
— Да здравствует король! — рев был настолько силен, что оглушал даже сквозь стены.
Мы с Камиллой выбрались из потайного хода, и крик накрыл нас, заставив на миг присесть от страха. Подвески люстры тоненько звякнули. И снова, на много тысяч радостных и кажется, хмельных глоток:
— Да здравствует король Андреас!
И опять — бух-бух-бух! — мерный топот множества шагов.
И-и-и… Бабах! Гром пушечного выстрела!
Не сговариваясь, мы подхватили юбки и кинулись на галерею, к окнам.
«Да здравствует король!»
Это было первое, что мы увидели за окном. Огромные, написанный явно любителем, судя по слегка кривоватым буквам, плакат медленно проплыл мимо окон галереи. Плакат висел на растопыренных ветвях дуба-побредуна — повинуясь сидящему на ветвях молодому погонщику. Тот увидел в окне меня и рассиялся улыбкой. Я в ответ лишь строго покачала головой:
— Надеюсь, никто при дворе не вспомнит, что вывести дуб-побредун из Чащи без ведома Редонов невозможно.
— Вспомнят непременно. — заверила меня Камилла. — Но официальная политика Овернии будет заключаться в том, что это не их придворное дело!
— Ты давай шевели булками быстрее, а то официальную политику Овернии определят без тебя. — прикрикнула я.
— Булка у нас ты!
Как ребенок, честное слово! Может, и сладится у них…
С полным пренебрежением к достойному поведению благородных сьёретт мы подобрали юбки чуть не до колен, и помчались вдоль галереи, сверкая чулками. Утешало меня лишь то, что марширующей на дворцовой площади армии нас точно не видно.
— Да здрав-ству-ет ко-ро-ль! — скандировали войска, чеканным парадным шагом маршируя мимо дворцовой площади. Заключившая площадь в кольцо толпа издала нестройный приветственный рев:
— Здра… коро… Андре…
— Баааа-бах! — пушка присела на задние колеса… и плюнула из дула цветочными лепестками и прочей мишурой. Впрочем, если приглядеться — а я остановилась, чтоб приглядеться! — дуло было четко нацелено на окна бального зала, а рядом с пушкой горкой были сложены самые настоящие ядра. И то, что верхушку этой горки венчал трогательный цветочек, навряд бы помешало канонирам пальнуть по дворцу. При желании. Пока же они жонглировали украшенными лентами банниками, и строили глазки подпрыгивающим от восторга горожанкам.
Меня это все… успокаивало.
Забавно, но на подходах к бальному залу никаких волнений заметно не было — все чинно и спокойно, кроме разве что излишне взволнованной дворцовой гвардии. В дверях нас даже попытались остановить (и не надоело же им!). Камилла поглядела на них строго — правильно, ей практиковаться нужно! — и двери распахнулись, будто сами собой.
Зато внутри сразу видно было, что тут шел бой. Пол устилались обломки, сквозь
