Они сели на поляне у границы прибрежных дюн. Рядом, одновременно с ними, приземлилось еще восемь машин. Долорес выбралась в высокую траву. Вскоре ее окружили дети.
— Тебя кто так учил летать? — спросил мальчик лет двенадцати, в точности воспроизведя интонацию своего наставника.
— Она не из наших, — догадалась девочка, в которой Долорес по голосу опознала Шелли.
— Действительно, не из наших, — Дэн Эньлай возник словно из-под земли. Долорес не видела, как он подходил, хотя пристально высматривала его среди травы.
— Как я вас учил приближаться к незнакомому флаеру? — продолжил он, обращаясь к детям, — что если бы это была не симпатичная леди, а злой инопланетянин?
Долорес получила присоской в грудь от Шелли.
С ней поступили как с симпатичной, но лишней леди или как со злобным инопланетянином?
— Извините, — он отобрал у девочки оружие, — я их этому не учил. Эньлай, — он протянул руку.
Агент пожала ее и представилась. Свою принадлежность к Интерполу она озвучила почти шепотом. Дэн Эньлай повернулся к детям:
— Все к машинам. Проверка технического состояния по плану пять.
Дети удалились с крайне недовольным видом.
— Что означает "план пять"? — спросила Долорес.
— Это означает, что надо съесть бутерброды, которые им приготовили в дорогу родители. Пришлось включить еду в техническую программу, иначе есть вовремя не заставишь. Кстати, у меня тоже найдется, что пожевать. И кофе в термосе.
От кофе Долорес не отказалась. Они уселись на крыло его флаера.
— Я знал, что кто-нибудь из ваших сюда доберется, — произнес Дэн Эньлай, рассматривая горизонт.
— Почему?
— Из-за смерти Опоссума, разумеется.
— Вам что-то о ней известно?
— Только то, что было в новостях.
— Вы встречались с ним после отставки?
— Нет. Мы расстались не очень хорошо, как вы, наверное, уже знаете.
— В деле есть доклад о вашей ссоре — с ним и Дином Олафсеном, который известен нам как "Командор". Но там не сказано, в чем именно вы их обвиняли. На базе ДАГАРа в системе HIP789067 есть чей-то автограф, утверждающий, что, цитирую, "Командор — продажное дерьмо". Олафсен был на этой базе только с вами и Опоссумом. Мне кажется, что надпись сделали вы. Расскажите мне об этом.
— При увольнении я дал слово не распространяться о той истории.
— Опоссум мертв. Навредить Командору больше, чем он сам себе навредил, вы не сможете. Его обвиняют в захвате кораблей и заложников, вымогательстве, разбое и причинении ущерба. Нам нужно знать, с чего все началось.
— Командор… он хотел, чтоб его так звали. Он был нормальным парнем до какого-то момента. Опоссум был другим с самого начала. По природе он был карьерист, а какая карьера в ДАГАРе? Галактическая разведка, в сущности, для энтузиастов. Это не флот и не Интерпол. Нагрузки большие, срок службы короток. Пенсию получил и вперед, инструктором куда-нибудь или в охрану. Состояния тоже не заработать. Точнее, нельзя было заработать, пока не подвернулись эолийцы. Я не знаю, что они с Командором для них делали. Если бы знал, моя судьба сложилась бы по-другому. Но я видел, как с ними расплачивались холтинскими алмазами. Потом, на той базе, я подслушал их разговор. Из него было ясно, что они сидят на зарплате у Эола. Они и меня прощупывали насчет сотрудничества. Помню, мне как-то удалось отшутиться. Идти на конфликт один против двоих на богом забытой станции… в общем, я испугался. Они легко могли устроить мне несчастный случай. Перед самым отлетом я выцарапал ту надпись. Мне хотелось хоть как-то им досадить. Они эту надпись не видели. Потом, следующая смена им сообщила. Началось разбирательство, в результате, в отставку подали все: и я, и Олафсен и Опоссум. В ДАГАРе принято тихо избавляться ото всех сторон конфликта. Разведка должна быть как семья — никаких трений, один за всех и все за одного.
— От кого они получали алмазы?
— Был один тип по имени Макмайер. Кажется, тоже из бывших дагарцев. У него была компания на Приме, торговал чем-то с Эолом. Вот он им и платил.
Макмайер… пожилой владелец таксомоторной фирмы в маленьком альпийском городке. Владелец некогда преуспевавшей фирмы, которую прикрыли после скандала с контрабандой. В этой фирме работал и Командор, и доктор Хопкинс, поставлявший Эолу яйцеклетки. До того как умереть, Опоссум, вероятно, обеспечивал безопасность их финансам. Но Командор в какой-то момент нашел себе другое применение. Или они по-прежнему остались связаны? Командор не был сам себе хозяин, у него был босс, от которого он, в конце концов, сбежал, прихватив с собой двадцать миллионов.
— Вы говорите, Макмайер тоже из ДАГАРа?
— Да. Мне рассказывали, жесткий был тип. Внутреннее расследование возглавлял или вроде того, много связей. Но это было задолго до того, как я пришел в разведку.
Нужно было срочно взять этого Макмайера в оборот. Долорес поблагодарила Дэн Эньлая за помощь и забралась в свой флаер. На сидении валялись фантики от конфет и обертка от бутербродов. Дети готовились принимать "чужих".
03.06 июня, зона Эола
На крохотном клочке бумаги смогли уместиться только две буквы земного алфавита: "ПК".
— Пауль Клемм? — переспросил я шепотом.
— Без сомнений, — ответил Говард, — он побывал на "Спруте" прямо перед нами. Он здесь, на корабле, я это чувствую. Его заставили войти на "Спрут" и изменить данные.
Говард засунул обрывок в рот и сходил в ванную, чтобы его запить. Заодно он включил там вентиляцию на полную мощность. Дальнейший наш разговор происходил непосредственно под шумящим вентилятором.
— Теперь надо понять, что Пауль хотел сказать этим посланием, — вслух размышлял он.
— Что данные подделаны.
— И что это нам дает? Если он собирается ограничиться только этим, он по-прежнему для меня предатель.
Я предположил:
— Думаю, он попытается с нами связаться еще раз.
— Не представляю, как это ему удастся.
Если Клемма содержат в тех же условиях, что и нас, но в другом отсеке, у него не было шансов связаться с нами незаметно. Интерком, без сомнений, прослушивался, а короткий коридор, куда выходили двери наших с Говардом кают, — просматривался. Сами мы не могли выйти за пределы этого коридора. Я специально проверил, что двери в обоих его концах постоянно заперты.
Нас попросили занять ложементы на время торможения. Чтобы осуществить Д-переход, корабль должен был снизить скорость до нескольких тысяч километров в секунду.
Снова неделя в беспамятстве. Когда я пришел в себя, мы уже всплыли в полумиллиарде километрах от Примы-2, планеты, следующей за Примой. С торможением, соответствующим естественной гравитации, корабль мчался навстречу с ней. Если Клемм собирался предпринять какие-то шаги, то это было лучшее время. Чем ближе становилась планета, тем напряженнее становились наши нервы. Мне казалось, что Клемм обозначил себя, чтобы попытаться передать нам настоящие данные со "Скаута". Но кроме той записки, мы так ничего и не получили.
