Кончилось всё тем, что милый в гости всё-таки пришел, и пошли они за водой уже вместе, что было, с одной стороны, практично — ведь принесут-то они воды в два раза больше[142], но с точки зрения гигиены и охраны здоровья абсолютно неприемлемо: столь густо населенный водоплавающей птицей водоем лучше ей было бы и оставить.
Впрочем, такие глубокие выводы делать под конец песни был уже мало кто в состоянии: снотворное действие баллады о Лосе Ершеевиче было усилено и продолжено на совесть.
Первым, кто крикнул «браво», в этот раз оказался Коротча, которому, совершено случайно, с последним аккордом песни на плечо упала голова самого стойкого слушателя — Хвилина.
Выкрик его подхватили и поддержали сначала выведенные из состояния медитативной дремы министры, а за ними и встрепенувшаяся, спохватившаяся толпа — правда, с меньшим апломбом по сравнению с прошлым разом.
Лунь сделал вид, что не заметил и не обиделся.
Третья песня повествовала о дальних странствиях. А конкретно — о нелегком пути костейского торгового каравана за три пустыни, за три моря, в Вамаяси, Узамбар и Бхайпур, и включала долгий перечень экспортируемого и импортируемого товара и даже расценок на местных базарах.
Сильная ее сторона была в том, что она могла послужить неплохим учебником начинающим купцам по основам международных коммерческих отношений.
Слабая ее сторона заключалась в этом же. Ибо чтение учебника нараспев под гусельные переборы могла произвести на неподготовленного слушателя только один, зато вполне предсказуемый эффект.
Через час, по окончании песни единственный не погрузившийся в ступор член жюри и, не исключено, что и всей аудитории — министр коммерции Барсюк — отбросил грифель и записную книжку, приподнялся с места и завопил «еще раз!», что было мочи.
— «Еще раз» на языке искусства будет «бис», — любезно подсказал ему Иванушка.
— Бис!!! — быстро поправился купец. — Бис!!! Про сколько давать на лапу смотрителю Субботнего рынка столицы Вамаяси — как ее там — бис, и расписание переправы через Сейберский залив тоже бис, можно два раза! И пой помедленнее — я записываю!..
Впрочем, непартикулярная реакция простодушного купчины была быстро заглушена более традиционными аплодисментами и разнобоем пожеланий и эпитетов из толпы — чуднОе иноземное слово, не успев укорениться, к концу третьего часа напрочь забылось.
Певец невозмутимо принял причитающиеся ему почести, поклонился на все четыре стороны, и чинно прошествовал вдоль загадочного забора к услужливо распахнутым в конце импровизированной концертной площадки воротцам навстречу тупо протирающему глаза мальчишке-поводырю.
Следом за ним уже бежал со скамейкой слуга.
Третье испытание барона Дрягвы было завершено.
Иванушка спохватился и, вспомнив протокол, вскочил на ноги, сконфужено подавил предательский зевок, и во всеуслышание объявил:
— А сейчас его превосходительство барон Карбуран представит на суд уважаемого жюри и народа, что он приготовил для развлечения и досуга добрых граждан страны Костей!
Принявшее низкий старт при первых словах вступительной речи, одновременно с последними словами царевича его превосходительство возбужденно сорвалось с места и заторопилось вниз, гулко топоча подкованными сапогами по деревянным лесенкам и приводя всю шаткую конструкцию в наводящее на недобрые мысли движение.
— А он чем нас развлекать будет? — вопросительно глянул на лукоморца Комяк.
— Оказывается, я пение не люблю… — смущенно пожал плечами Коротча.
— Еще одного сказителя с тренькой я тоже не перенесу, — жалобно поддержал его Воробейник.
— А забор вдоль площади это он ставил, или его светлость Брендель? — спросил Щеглик.
— Вообще-то он.
— А зачем?
— Ну… может, он скоморохов пригласил… или… укротителей зверей… — несмело предположил программу следующего испытания Иван. — Или акробатов…
— На заборе? — уточнил Щеглик.
— Да чего гадать — сейчас всё скажут, — Комяк кивнул в сторону добравшегося до середины площади и вставшего в позу оратора барона.
— Он, часом, не петь собрался? — опасливо поинтересовался Медьведка.
— Сдается мне, что так легко в это раз мы не отделаемся, — пробормотала Сенька.
Барон Карбуран с видом человека, над которым когда-то жестоко пошутили, сказав, что он обладает животным магнетизмом, обвел хищно прищуренным взглядом застывших в ожидании второй серии на вип-трибуне дам и величественно выкатил грудь колесом[143].
Колесико получилось так себе, как от детского самоката, но барона это не смутило. Он подбоченился, откашлялся, скосил левый глаз в пришпиленную к ладони перчатки пергаментную шпаргалку и, честно оглядывая оком правым притихших за забором зрителей и рискуя заработать хроническое косоглазие, стал выкаркивать хриплым то ли от волнения, то ли от простуды голосом:
— Я, барон Кабанан Карбуран… как будущий монарх сей благословлен… благословен…ной… державы… в знак заботы об увеселении и досуге своих добрых подданных… представляю вам излюбленную и самую популярную забаву всех посвященных… про…священных… про…свещенных… королевских дворов Забугорья… рыцарский турнир! Обещаю… что в случае моего избрания на престол… сделаю сие время…перевождение… время…при вождении… время…провождение… вре-мя-пре-про-вож-де-ни-е… верява тебя задери!.. кхм… Короче, я, Кабанан Карбуран, обещаю сделать эту потеху постоянной при своем дворе, как единственную достойную такого выдающегося царя, как я!
Успев самодовольно зыркнуть в сторону соперников и с чувством глубокого удовлетворения зафиксировать их перекошенные физиономии, он махнул рукой, и отлетевшая мумифицированным мотыльком на легком ноябрьском ветерке шпаргалка послужила сигналом к вступлению трубачам и барабанщикам.
Грянули горны, зарокотали литавры, прыснули с окрестных крыш с паническими воплями вороны, и из боковых улочек на импровизированное ристалище с обоих его концов вылетели бок о бок по три гордых рыцаря, при доспехах, длинных турнирных копьях, жизнерадостно раскрашенных в яркие разноцветные полоски, и не менее аляповато разрисованных щитах.
Народ, не успев толком испугаться, что под замысловатым некостейским словом «турнир» им попытаются сейчас впарить еще один концерт, дружно ахнул, охнул и затаил дыхание.
Ничего, что шесть комплектов лат были собраны в срочном порядке по всем чуланам, чердакам и кладовкам фамильной крепости Карбуранов, что недостающие части были заменены наскоро выкованными и согнутыми на коленке жестяными пластинами, а части достающие доставали носящих их скороспелых рыцарей в самых неожиданных и нежных местах. И то, что копья были выстроганы два дня назад из первых попавшихся в недобрый для них час деревцев, и в руках поединщиков оказались впервые в жизни, тоже было неважно. И был отчаянно-пустяковым даже тот факт, что щиты благородных воинов — капитана охраны, старшего егеря и четырех придворных льстецов подходящих габаритов — были лишь накануне конфискованы у баронской стражи и разрисованы геральдическими животными в самых неожиданных видах бароновым поваром.
Любимое перевождение времени лучших королевских домов Забугорья — вот что имело главное и единственное значение.
Сейчас они увидят то, что никогда не видели.
И народ, разинув рты и позабыв заткнуть уши, уставился в сотни пар благоговеющих глаз на огороженную площадку.
Сейчас, сейчас…
Сейчас.
Переодетые в диковинных рыцарей карбурановы придворные, принимая походя картинно-героические позы, почти одновременно достигли середины площади, напыщенно поклонились друг другу и, демонстративно не поворачивая голов в сторону благоговеющей толпы, чинно разъехались, втихомолку упиваясь всеобщим вниманием и обожанием.
Едва они достигли концов ристалища, капельмейстер — в недалеком прошлом камердинер — подал жезлом знак, и производимый при помощи музыкальных инструментов шум[144] резко оборвался.
Но не успела публика удивиться, оценить и насладиться нежданной передышкой, как с трибуны почетных гостей на поле предстоящей брани выступил сухопарый старик в невообразимой шляпе, украшенной пучком фазаньих перьев, которых экономному писарю хватило бы на год. Строго оглядев засмущавшихся под его суровым взором зрителей, он демонстративно-медленно раскатал свиток с большой красной печатью и, не глядя в него, провозгласил неожиданно глубоким басом:
— В первом круге турнира по воле его превосходительства барона Карбурана состоятся три честных и бескомпромиссных поединка, которые отсеют слабых и неудачливых. Во втором круге одолевшие соперников бойцы сразятся друг с другом. И в третьем два самых достойных и доблестных рыцаря в равной схватке выявят сильнейшего. После чего победитель турнира выберет королеву любви и красоты среди собравшихся дам в лице супруги его превосходительства барона Бизонии Карбуран…
