В опустившейся на зал тишине стало слышно, как жужжат мухи над валяющимися под столами объедками еды.
– Разрешите мне все объяснить, ваша светлость, – уверенным голосом проговорил Олег, сделав шаг вперед.
– Да кто ты такой, чтобы считать себя вправе здесь что-то объяснять? – вскочив с места, взорвался барон Гвалла и разразился потоком брани.
– Будьте сдержанны, барон, дайте этому юноше сказать хоть что-то в свое оправдание, – оборвал герцог. – Мы уже слышали рассказ вашего племянника про наглых разбойников, которые ни во что не ставят знатность рода и позволяют отпускать непристойные шутки в адрес уважаемых воинов. Теперь пусть эти разбойники расскажут нам свою версию произошедшего.
– Я Олег, сын новгородского боярина Никифора Мстиславовича, – громко, чтобы дошло до всех, даже до заворчавших собак у ног Бернанда, прокричал юноша. – И по знатности рода не уступаю многим здесь присутствующим, а по богатству, может быть, только самому герцогу, и имею право не только голоса, но и вызова на божий суд любого обидчика.
У присутствующих пооткрывались рты, и даже граф де Сатиньон по-другому взглянул на своего телохранителя. Казалось, один герцог ничему не удивлялся.
– Я командир отряда телохранителей графа де Сатиньона и командовал своими людьми в трактире, так что если кого-то наказывать, то только меня, потому что мои люди лишь выполняли приказы. Но сначала я прошу слова, чтобы прояснить, как мне кажется, не вполне правильное мнение по поводу случившегося.
Полнейшая тишина в зале и отсутствие каких-либо выкриков вселили в Олега уверенность, и он продолжил:
– Я со своими людьми завтракал в трактире, когда люди барона Гваллы вошли и, не успев сесть, стали задирать всех окружающих, включая нас. Мои товарищи долго сдерживались и лишь отвечали шутками, пока те не выхватили мечи и не бросились на нас.
– А стражники мои чем вас так задели? – перебил Олега герцог. – Тоже оскорблениями?
– Нет, ваша светлость. Стражники прибыли вскоре после драки. Они о чем-то переговорили с людьми барона, выпустили их из трактира, а нам приказали сдать оружие.
– Так сдали бы, и все проблемы.
– Мы телохранители графа и сдать оружие можем только ему. Это мы и попытались объяснить стражникам, но они атаковали нас, и нам пришлось защищаться.
– Да, если бы так все защищались, то Эвре до сих пор, наверное, стоял бы, – глядя на краснеющего и раздувавшего щеки барона, многозначительно произнес герцог.
Эти слова вывели Гваллу из себя, и он начал снова орать на весь зал, обвиняя всех в заговоре, лжи и лицемерии. Так могло долго продолжаться, но на середине слова герцог снова его прервал:
– Введите в зал хозяина трактира.
По залу прошел ропот и волна возмущения, но скрытно. Многие боялись попасть в немилость к Бернанду. Дверь открылась, и в зал ввели трактирщика на дрожащих полусогнутых ногах. Казалось, от страха он прямо сейчас умрет, и никто от него ничего не узнает.
– Отвечай на вопросы и говори только правду. Можешь не бояться, никто здесь тебе ничего плохого не сделает, – произнес герцог.
– Ты знаешь этих людей? – указал граф на Олега и его команду.
– Да, ваша светлость! – стоя на коленях, проговорил трактирщик. – Утром были у меня в трактире, ели, пили, веселились.
– А из-за чего началась драка?
– Их стали задирать люди барона Гваллы, ваша светлость, – все больше заикаясь и порой переходя на всхлипывание, продолжал трактирщик. – А после выхватили мечи и бросились на них.
Услышав эти слова, Олег расслабился и еле заметно улыбнулся уголком губ. Барон же опять начал что-то орать, доведя трактирщика до полуобморочного состояния. Никто в зале не заметил, как сжался Дед, глядя на все происходящее. Он давно знал барона и ничего, кроме злости и желания его убить, сейчас не испытывал.
– Я вызываю барона Гваллу на поединок чести! – громко прокричал наставник телохранителей.
Слова Деда прозвучали как гром среди ясного неба.
Отказ означал одно: признание себя неправым и бесчестье до конца жизни. Такого тот позволить себе не мог, на вызов нужно было отвечать.
– Я принимаю вызов и вправе выставить вместо себя любого бойца! – ответил барон.
Вперед тут же вышел его племянник.
– Я готов защитить честь нашей семьи, – торжественно произнес он и посмотрел на Деда.
Не успел тот ответить на вызов, как шаг вперед сделал Олег.
– Я буду представлять нашу сторону, – с убийственным спокойствием произнес он.
Дед дернулся было вперед, но слова уже все были сказаны, и теперь говорить должны были мечи.
– Так тому и быть, – прогремел герцог.
– Бой будем проводить до смерти, – прорычал племянник барона, чувствуя за собой силу и надеясь быстро победить.
Схватка в трактире ничему его не научила. Он считал ее лишь случайным результатом из-за численного перевеса противника.
Столы отодвинули в стороны. Присутствующие разошлись и встали вдоль стен. Лишь самые знатные продолжали восседать на лавках рядом с герцогом. Слуги очертили большой круг и вынесли два щита. Противники разделись до пояса, сняли все, что может помешать в поединке, включая ножны, и остались с одними мечами.
– Взять по щиту и войти в круг, – скомандовал Бернанд. – Вы участвуете в божьем поединке и имеете право только на два щита. Оказывать какую-либо помощь бойцам запрещаю. Бой будет закончен только после смерти одного из воинов.
Племянник барона взял щит и шагнул в центр. Телосложением и физической мощью он превосходил Олега. Он был выше на голову, мощнее и ни на миг не сомневался в исходе поединка. Олег вступил в круг, презрительно посмотрев на слугу со щитом. Многие закачали головами, не одобряя такой самоуверенности. В зале пошел гул. Все обсуждали достоинства и недостатки бойцов, делали ставки на чью-либо победу, вспоминали, что Олег целый день провел в бою и наверняка устал, а племянник успел отдохнуть после короткой стычки. Не забывали обсудить и наличие щита у одного и отсутствие его у другого. Все склонялись к тому, что телохранитель графа де Сатиньона сегодня будет убит.
– Начали, – скомандовал герцог.
В зале стало тихо. Олег стоял, широко расставив ноги, держа меч двумя руками. Тихое перешептывание пронеслось за спиной. Племянник барона скривился в усмешке, поднял щит и двинулся вперед. Без какой-либо разведки и осторожности он взмахнул мечом и широким рубящим ударом мощно рассек воздух в месте, где мгновение назад находился его противник. Олег, поднырнув под бьющую руку, кувырнулся вперед и рубанул мечом наотмашь назад, чуть ниже коленей противника. Зал взорвался диким криком. Все с ужасом наблюдали, как племянник барона медленно заваливается на пол, а из его отрубленной ноги мощными толчками вырываются сгустки крови. Олег встал, спокойно подошел к противнику и вонзил меч ему в грудь.
Зал замер. Никто не ожидал такого короткого поединка. Не понимали, как столь опытного бойца победил какой-то мальчишка.
– Исход поединка считаю правильным и запрещаю кровную месть, – громко, чтобы слышали все, огласил свой вердикт герцог Бернанд Датчанин.
Барон в бессильной злобе, проклиная все и вся, выскочил из зала. А товарищи Олега бросились поздравлять своего командира.
– Унести тело и убрать зал, – распорядился герцог. – Граф де Сатиньон, забирайте своих воинов и накажите их своей властью. И не забудьте уплатить казне штраф за разгромленный трактир и покалеченную стражу. Мой казначей сообщит вам сумму. А сейчас всех прошу пройти в другой зал, и закончим наше собрание, касающееся дальнейшей судьбы государства, а то здесь слишком разит свежей кровью.
На центральной площади перед замком герцога Бернанда Датчанина собрался весь город. В ожидании короля Франции народ скинул с себя серые одежды, и площадь запестрила праздничными цветами. Флаги с гербами Нормандии и Франции украшали собой высокие крыши.
Посреди площади стоял большой деревянный трон, подбитый ярко-синей парчой с тремя золотыми лилиями – гербом короля. Справа и слева от трона стояли герцог и вся знать небольшого Нормандского герцогства. Мужчины в праздничных доспехах, красивых, но непригодных для настоящей битвы, словно петухи, бравировали друг перед другом. Рукояти небольших мечей переливались драгоценными камнями, а отделанные золотом нагрудные панцири слепили глаза, раздражая завистников и подавая повод судачить об их непомерной роскоши, которую лучше направить на войну с врагом. Свои шлемы, украшенные перьями невиданных птиц, они торжественно сжимали в руках и все время беспокойно переминались с ноги на ногу. Их жены, стоявшие позади, надели самые прекрасные платья и радовались возможности показать свою красоту простому народу и соперницам. Бархатные и парчовые котты зеленых и синих цветов, отделанные по краям золотой вышивкой, из-под которых виднелись белоснежные рукава нижних рубах-камиз, должны были ослеплять всех. Самые богатые и знатные были опоясаны золотистыми тоненькими поясками, с которых свисали великолепной работы кошели. Столько богатства, роскоши и красоты Олег не видел в этих землях еще ни разу. На Руси тоже любили покрасоваться, мужчины обычно принимали почетных гостей в дорогих шубах, невзирая на время года и погоду за порогом.
