Остановившись посреди площади, снова огляделся. Никогда я еще не чувствовал себя таким одиноким и потерянным. Город спал, город почти не дышал. Как и чем его можно было разбудить – я понятия не имел.
Так, спокойно, Оларс. Яралга не послала бы меня сюда просто так. Надо отыскать кудесников. Как? Хороший вопрос.
Я вновь тоскливо оглядел площадь. Если буду стоять, ничего не получится. Но и бездумно метаться – не лучше. Вот уж точно город – Ищи-Не-Найдешь!
Только сейчас дошло, что я не ощущаю ни трепета, ни благоговения. Город-сказка, город-легенда… но это лишь слова. Может быть, и впрямь он утратил всю свою мощь и чары, когда оказался подо льдом?
Откуда-то слева донесся тихий звон. Но не такой, как тогда, когда Яралга мчалась по небу, а как… как во время ритуала на озере! Повернув голову, я увидел башни храмов: перламутровую и огненно-золотые.
Пресветлые боги севера, какой же я глупец! Уж если кто и сумеет мне помочь, то только она!
Быстрыми шагами пересек площадь, направляясь к узкому переулку с лавками. Кажется, последнее время я стал ближе к богам, чем когда-либо.
В лавках сияла золотом и серебром изящная посуда, лежали рулоны дорогих тканей, висели шерстяные ковры самых невероятных расцветок и узоров. Расшитые шелком диковинные рубахи чередовались с подбитыми беличьим и куньим мехом накидками; плащи, крашенные пурпуром с южных островов, необычные остроконечные шапки, чем-то похожие на головные уборы нынешних лаайге. Все это было странно и непонятно. Вероятно, правду говорят наши старики, что раньше здесь были теплые земли и жили совсем иные люди.
Улочка вывела прямо к горделиво поднимавшимся к небу храмам праотца Бранна и сестры его Госпожи Луны. И хоть манил и звал к себе сложенный из солнечного камня огненный дворец, мне нужен был другой – хрупкий и изящный. Дом хозяйки ночных небес, построенный не из металла и камней, а словно из застывшего ледяного плетения и серебряного кружева.
Подойдя ко входу, я немного помедлил, но тут же отогнал прочь сомнения и неуверенность, шагнул внутрь и… провалился в молочно-белый туман. Голова закружилась, в нос ударил резкий запах мороза и мяты. Со всех сторон полился едва различимый звон. Я сделал шаг, еще один – туман белыми змеями скрывал пол, рассмотреть, куда идешь, было почти невозможно.
Невольно моя рука потянулась к костяному янтарю на шее. Я сжал камень, он тут же обжег мои пальцы, и по телу разлилось тепло. Такой простенький оберег – маленький мерикивский целебник – а придает столько силы и уверенности.
– Прости, повелительница Лунного льда. Второй раз прихожу к тебе незваным, но иначе не могу.
Мой голос звучал глухо и чуждо, будто бы то, что он раздавался тут, среди этого нечеловеческого звона, было кощунством.
– Помоги отыскать кудесников – строителей Гьялларбреста, подскажи, направь, не оставь…
Звон затих. Я замер, позабыв, как дышать. Неужели услышала?
Земля под ногами задрожала, я едва успел отпрыгнуть назад, как всего в нескольких шагах возник огромный алтарь. Белый мрамор, хрусталь, сверкающий, будто пронизанные солнцем капли воды, по бокам – крылатые девы-валкары с копьями и щитами. На алтаре в пузатой чаше, выдолбленной из синего лунного льда, горело серебристое пламя. Чашу обвила белоснежная змея. Голубые, как бирюза на прилавках южных торговцев, глаза неотрывно смотрели на меня. Рот змеи приоткрылся, вниз скользнул прозрачный раздвоенный язык, и послышалось приглушенное шипение. Тут же донесся еле различимый шорох, и возле змеи появились белые скорпионы.
Сердце пропустило удар. Змеи и скорпионы – священные звери Госпожи Луны. Бирюзовые глаза завораживали, белая яшма скорпионьих панцирей не давала отвести взгляд.
Молочно-белый туман дрогнул. Десятки каменных рук ухватили меня, впились до боли твердыми пальцами, не давая сдвинуться с места. Я дернулся, но вырваться не удалось.
– Ищи-не-найдешь, – послышалось со всех сторон, – ищи-не-найдешь…
Шипение… и звон хрусталя, словно обретшие плоть лунные лучи играли мелодию слов.
За туманом мелькали лица – красивые, правильные, но неживые. Глаза смотрели на меня, но они не были человеческими – мертвенно-белая эмаль, покрытая изморозью. Хрустальный смех срывался с неподвижных губ.
По коже пробежали мурашки. Что-то нехорошее, что-то жуткое и пугающее было в этих оживших камнях.
Они начали вертеть меня в разные стороны, будто какую-то диковинную куклу. От их прикосновений внутри все сжималось. Но вдруг моя правая рука оказалась свободной. Понимая, что поступаю как безумец, я сжал ее в кулак, произнес несколько слов, призывая силу Посредника. Смоляно-черная лента тут же обвила пальцы, рванула вверх и хлестнула плетью, рассекая молочно-белый туман.
Вокруг повисла тишина. Лента окружила мои ноги и замерла.
Звон и шипение зазвучали снова, но на этот раз мне показалось, что я слышу в них одобрение.
Одно из каменных созданий выступило вперед и остановилось возле меня. Нечеловеческие глаза, казалось, были безучастны, но я кожей чувствовал, как оно изучает меня. Не мужчина и не женщина, не ребенок и не взрослый. Пресветлые боги севера, кто ты?
И хоть лента Посредника защищала меня, страх сковывал все тело.
– Не даешь себя в обиду, – выдохнуло оно, – хорошо… Ты искал нас, говори.
Я растерялся. Нет, этого не может быть!
– Вы… вы и есть кудесники?
Создание кивнуло, со всех сторон посыпался звенящий шепот:
– Есть, есть, есть…
– Гьялларбрест – наш…
– Ищи-не-найдешь…
– Мы служим холодной богине – Госпоже нашей Луне, – мягко произнес каменный собеседник. – Ее закон – наш закон. Ее враги – наши враги. Ты – чужой, ты – далекий, нет тебе покоя ни в прошлом, ни в будущем. Что ты хочешь от нас?
– Помощи, – произнес я вмиг пересохшими губами. – Мне нужно перейти мост, чтобы освободить спящий город. Ваш город.
– Мы – единственные, кто продолжает бодрствовать здесь. – В голосе кудесника проскользнули горечь и сожаление. – Госпожа наша Луна не хочет этого. Она хочет, чтобы все было по-старому.
– Я тоже этого хочу.
Только не я сам. Хотят Искорки – малые боги огня, хотят браннхальдцы, хотят спящие во льду жители Соук-Икке-Соуке, хотят ушедшие на звездные дороги Лунные всадники. Хотят…
Кудесник поднял руку, вслед за ней взвился молочно-белый туман, шепот зазвучал яростнее и четче, будто каменные создания спорили между собой.
– Перед тем как Соук-Икке-Соуке покрылся льдом, – сказал он, – один из жрецов праотца Бранна провозгласил, что спасти город сумеет только тот, кто не подчиняется законам.
Неожиданно кудесник оказался очень близко и положил каменную ладонь мне на грудь.
Я вздрогнул, но не сдвинулся с места, решив, что не поддамся больше ни страху, ни слабости.
Ладонь исчезла, но в груди разлилась какая пустота.
– Ты – чужой, далекий, – повторил он. – Жизнь тебя не держит, но смерть не обняла. Я вижу в тебе Мрак, но его гонит огонь. Кто ты?
– Последний из рода Глемтов, Оларс Забытый. Я поклялся отомстить за смерть моих близких Хозяину Штормов.
Все правильно. Мрак – единственное, что у меня осталось. Потому что все светлое уничтожила эта тварь. Но и огонь не погас. Огонь ярости и ненависти, который держит меня здесь и с каждым днем все сильнее подогревает желание отомстить.
Шипение заполнило весь храм от верха до низа, сияющий алтарь Госпожи Луны потемнел, будто его заслонила огромная тень.
– Хозяин Штормов, владелец Островов-призраков… Он и помог Повелителям Холода отобрать эту часть земли.
– Как мне отыскать Гьялларбрест?
– Не спеши. – Почему-то мне показалось, что кудесник улыбается, хотя каменные губы и не дрогнули. – Янсрунд и Иданнр не глупы, но тщеславны. Они владеют ледяными линормами. Их колесница способна опередить Солнце. Линормы – подарок самой Госпожи Зимы.
На мгновение он замолчал и вздохнул.
– Что мне делать?
– Поспорь с ним. Скажи, что сумеешь управлять ими. Скажи, что знаешь, где волшебный Гьялларбрест.
Я сощурил глаза:
– А где он?
– У тебя будет помощник, – прозвенел голос кудесника. – Лебедь-птица, слуга Госпожи Зимы.
– Когда?
– Узнаешь. Не торопись. Убери чары Посредника.
Сам не понимая почему, я опустил руку, и лента растворилась в воздухе.
– Будет больно, но это необходимо. Чтобы не чувствовать холода, надо и самому стать им.
Кудесники окружили меня плотным кольцом – каменные глаза и губы, сжатые руки, расставленные ноги. Говоривший схватил меня за плечо одной рукой, а второй рванул плащ, а потом и рубаху у меня на груди.
Каменные пальцы легли на обнаженную кожу.
Вспышка ослепляющей боли ударила со всех сторон. Я вскрикнул, но с губ сорвался лишь слабый хрип.
– Терпи, терпи…
Каменные руки вновь удерживали меня, не давая упасть. Боль била, разрывала, мешала думать.
– Ищи…
– Ищи-не-найдешь, – звучало как странная древняя молитва, – ищи-не-найдешь…
