Она вдруг протянула руку и коснулась моих волос, чуть нахмурилась и покачала головой:
– Седина… Молод ты еще, а уже обзавелся ею.
Теплые пальцы погладили по щеке… Я все так же стоял, словно потерял дар речи. Не хотелось уходить – хотелось потянуться за ее пальцами, чтобы так и гладила, успокаивая. И в глаза смотрела. По коже пробежал мороз, внутри все сжалось. И только в этот миг я сообразил, что не всевидицу Мяран видел перед собой, а совсем другую женщину. С такими же глазами небесными – без края, без дна; с такими же нежными пальцами и именем – мягким, не ванханенским – Кайса. Мама.
Я тряхнул головой, прогоняя наваждение.
– Не так я молод, всевидица. Да и что возраст тому, кто одной ногой в могиле?
Даже засмеялся. Только смех получился горьким. Карканье ворона, а не человеческий голос.
– Именно это и делает тебя неуязвимым, – неожиданно улыбнулась всевидица. – Сядь, Оларс, – она указала рукой на табурет возле грубо вытесанного стола. – Негоже гостя голодным у дверей держать.
Я молча сел куда указали, задумавшись о ее словах. Если б магия бабушки и впрямь сумела меня сделать неуязвимым, было б неплохо. Но такого не может быть.
На столе лежал полотняный мешочек с гадальными костями, в плоской глиняной плошке были терпко пахнущие сушеные травы, рядом – серебряная чаша с густой черной жидкостью. Но больше ничего – не нужны амулеты да всякие магические штучки настоящей всевидице. Она все знает и так.
Мяран вновь подошла к очагу и открыла котелок. Оттуда тут же разлился аппетитный запах, и внутри все скрутило от голода. Лаайге, может, не слишком изысканные повара, но еда у них всегда вкусна и сытна. В каждом доме есть оленина и молоко, каша из сосновой заболони с ржаной мукой, которую не встретить больше нигде, наваристый суп с рыбой, который здесь зовут лим.
– Топор валкары-то положи, – сказала она, не оборачиваясь, – тяжесть держать ни к чему. Да и спину поберег бы.
Я недоуменно уставился на Мяран. Так-так, вот тебе и подтверждение, что всевидица видит все. Не только будущее с настоящим и прошлым, а и топор под чарами невидимости. Хмыкнув, я снял его и аккуратно положил у ног.
Мяран развернулась, осторожно неся в руках глубокую тарелку с поднимавшимся над ней ароматным дымком. Когда тарелка очутилась передо мной, я впервые за все время искренне пожалел, что не взял с собой Йорда. Нет, еда выглядела соблазнительно, но никогда я не ел столько за раз!
Всевидица села напротив и, кажется, едва сдерживала улыбку.
– Ничего, тебе надо восстановить силы, – сказала она. – С дороги согреться – самое оно. Еще налью тебе сейчас чаги, чтобы освежиться.
– Чаги? – переспросил я и покосился на странную жидкость в серебряной чаше. Разве это можно пить?
Мяран перехватила мой взгляд и расхохоталась, потом снова встала:
– Не бойся, твилом против воли никогда не пою.
– То есть?
Всевидица снова суетилась возле очага. Только сейчас я заметил второй котелок, из которого хозяйка ловко что-то наливала в простую деревянную чашу.
– Чага растет на деревьях, – ее голос звучал беззаботно и почти весело, будто рассказывать об этом было настоящей радостью, – такой древесный гриб. Лаайге срезают его со стволов и заваривают вместе с травами. Им и излечиться можно, и дух укрепить, и настроение поднять. Чагу подарили нам чахкли – маленькие помощники, наш подземный народец. Ну они похожи на твоего ниссе, Оларс, только еще меньше.
Мяран подошла и поставила возле меня чашу с напитком, видом напоминавшим амр. Снова села напротив и, подперев щеку кулаком, посмотрела на меня. В небесных глазах плясали смешинки.
– А вот твил пьют наши шаманы. Или те, кто способен пройти по дороге духов, – она улыбнулась. – Сам понимаешь, охотникам да торговцам, что с духами бесед не заводят, такого лучше не пить.
От тепла вежи, сытной еды и улыбчивой хозяйки меня охватило какое-то умиротворение и едва ли не наваливалась сонливость. Но поддаваться ей не стоило.
– Спасибо за гостеприимство, Мяран, – сказал я, – только не за тем же ты меня позвала, чтобы лимом накормить и чагой напоить.
– Конечно, – глаза продолжали смеяться. – Хочу поглядеть, какой из тебя получится шаман, Оларс Забытый.
Мне не понравились эти слова. Чуть отодвинувшись в сторону, подальше от чаши с черным твилом, я внимательно посмотрел на всевидицу:
– Вот как?
Голоса своего я почему-то не услышал, но от Мяран глаз не отвел. Странная она. Мягкая, добрая, мать напоминает. И в то же время – другая… чудная. Только сразу этого не разглядеть, и не отталкивает она этим от себя людей, а наоборот – синей бездной в небо утягивает. И улыбается. Так, будто в первый и последний раз.
Перед глазами вдруг все помутилось, а в ушах зашумело.
– Устал ты, Оларс, – услышал я мягкий голос, теплые пальцы вдруг вновь коснулись моих волос. – Дорога была долгой.
Пальцы гладили и ласкали, глаза сами собой закрылись, даже не понять было – сижу я или уже нет.
– Очень долгой, – как бескрайняя река, журчал голос, – десять лет шел ты сюда: через южные земли, через лед севера, через злобных богов и мир мертвых.
Я почти ничего не слышал, чувствуя, как проваливаюсь в сладкую дрему, забывая обо всем на свете. Нежные пальцы продолжали перебирать мои волосы.
– Еще много предстоит пережить, не одну дорогу пройти, познать много горечи, но это – впереди. А пока – спи. Спи, Оларс, и звезды будут беречь твой сон.
Глава 5. За тобой пойду по звездам
Она звонко смеялась: весело и задорно. Не зря все слуги говорили, что такого смеха, как у Кайсы Глемт, нет ни у кого. Живая, проворная, никогда не унывающая. Казалось, что сама Леле Славная сотворила ее из снегов севера, но оплела солнечными лучами и зажгла в груди сердечный огонь.
Она пряла у окна, но то и дело посматривала на нас. Я всегда с удовольствием наблюдал за ее ловкой работой, лишь дивясь, как женщины так долго и терпеливо могут ею заниматься.
Возле меня с хохотом и визгом носились Арве и Лейсе. Игра всегда куда интересней, если можно спрятаться за старшим братом и оттоптать ему все ноги. Семилетние близнецы решили, что иначе играть вообще не стоит, поэтому весь день от меня не отходили.
– Оле, Оле!
Лейсе ухватила меня за руку и глянула снизу вверх:
– Ты меня возьмешь завтра на ярмарку?
В серых глазенках слились вопрос и почти мольба.
– И меня! – Арве уцепился за вторую руку.
Кстати, брат с сестричкой на меня совсем не похожи – такие же светловолосые и круглолицые, как мама. От отца разве что взяли серые глаза да порой совсем недетскую рассудительность. Не то что я. Посторонние, глядя на нас, все время удивлялись, узнав, что я прихожусь старшим братом этим непоседам.
– Ах вы ж! – Мать всплеснула руками и покачала головой. – А кто обещал отцу помочь? Вы же только позавчера вернулись!
Арве потупился, но Лейсе продолжала смотреть на меня и крепко сжимать мою руку.
– Мам, может, и правда… – начал я.
– Нет! – вдруг раздался истерический вскрик.
Веретено, как живое, выскочило из маминых пальцев, со стуком ударилось о доски пола и покатилось в сторону. Матери больше не было – вместо нее возле прялки сидела фигура, завернутая в серый плащ. Я сделал шаг назад. На лбу выступил холодный пот. Показалась костлявая рука – без плоти, с заостренными черными когтями – и поманила к себе. Дыхание перехватило – передо мной был Хозяин Штормов. Арве медленно, спотыкаясь на каждом шагу, побрел к нему. Я кинулся за братом, но Лейсе неожиданно сильно дернула меня назад и громко разрыдалась. По стенам дома пошли трещины, уши заложило от грохота, в окно ворвался ветер.
– Арве! – отчаянно крикнул я. И сестру отпустить нельзя, и до него не дотянусь… Утбурд, что же делать?
Хозяин Штормов расхохотался, и яркая вспышка ослепила меня. Спустя миг все исчезло, лишь кружился на ветру пепел, будто тут все сгорело. Опустилась тьма, хотя еще совсем недавно светило солнце. Холод пробрал до костей, я огляделся и, поежившись, обнял себя за плечи:
– Арве! Лейсе!
– Оларс! – Глухой женский голос заставил меня обернуться.
Она стояла всего в нескольких шагах. Как всегда спокойная, неестественно прямая, с легким укором глядя на меня. Черный плащ скрывал ее с головы до пят. Волосы, такие же как у меня – ночь, пересыпанная снегом, – были стянуты на затылке, а в глазах полыхало лиловое пламя. Единственная из рода Глемт, на кого я похож.
– Бабушка! Что происходит?
Я бросился к ней, но она сделала шаг назад, и между нами разверзлась пропасть.
– Бабушка!
Голос срывался, кажется, я даже не слышал себя, но не мог отпустить ее.
– Некк наделила тебя силой ходить по снам, это хорошо, – мягко произнесла она и снова отступила назад.
Я шагнул к ней, замерев на самом краю пропасти.
– Не уходи, пожалуйста! Я один не справлюсь!
Отчаяние затопило меня полностью. Единственный человек, который мог дать совет, вот-вот исчезнет. Бабушка посмотрела на меня, чуть покачала головой:
