Это был жуткий, страшный удар – от переносицы до паха, почти разваливший Заслера пополам. Те, кто видел подробности боя, передавали это так:
– Парень взвился вверх, перехватив свое демоническое копье почти за самый конец, и ударил – как лесоруб, раскалывающий чурбак! Этот малый, Заслер, просто-таки был выпотрошен, как акула! Только кровь брызнула во все стороны да кишки повалились под ноги! Зверь, а не сержант!
Тело Заслера повалилось вперед и упало, содрогнувшись в предсмертных конвульсиях. Нед подошел к упавшему и вонзил в его спину копье, затрепетавшее в его руках. Ему показалось, что из клинка высунулась морда с красными глазами, и Нед явственно услышал радостный вой демона. Копье будто пило свежую, горячую кровь, наслаждаясь ее пряным вкусом.
И тут – случилось невероятное! Тело Неда наполнилось силой, свежестью, усталость ушла, раны перестали болеть, и кровь, сочившаяся из порезов, тут же остановилась. Неда просто распирала энергия – ему хотелось бегать, прыгать, смеяться. Такое ощущение, как будто покурил мазиса – так ему описывали последствия употребления этого легкого наркотика те, кто увлекался этим делом. Среди солдат таких было немало.
Вырвав копье из тела поверженного врага, Нед пошел к офицерам, молча стоявшим за пределами площадки. Никто не кричал, не приветствовала Неда – все были потрясены скоротечностью и жестокостью расправы над Заслером. Впрочем, через некоторое время большинство из офицеров решили, что это было справедливо и красиво – ведь победитель всегда прав? И послышались аплодисменты.
Нед остановился перед Зайдом, выступавшим в роли распорядителя дуэли, поклонившись, сказал хриплым, будто сорванным от крика голосом:
– Исполнено. Противник мертв.
Зайд испытующе посмотрел в лицо парня, испачканное кровью, и громко сказал:
– Поединок чести закончен! Победитель – Нед Черный!
И зрители снова взорвались аплодисментами.
* * *
– Сиди! Сиди прямо, и нечего морщиться! Не баба! Та-ак… чего тут у нас… хм-м… вполне приемлемо. То есть – раны чистые, ничего опасного. Странно…
– Что странно?
– Да они выглядят, как будто нанесены несколько часов назад. И рубцовая ткань начала затягивать… Интересно. У тебя, парень, бешеное восстановление организма! Я с таким еще не сталкивался. Может, расскажешь, откуда ты такой взялся? Хорошо бы тебя показать магам… Ладно, ладно, чего ты?! Сядь! Чего напугался? Да сядь ты! Ни к каким магам не поведу! Я сам их терпеть не могу и обращаюсь только тогда, когда сам не могу справиться. Или времени нет. Они такие напыщенные ослы! Ага… вот эту промоем… терпи, твою мать! Неженка! Тьфу на тебя, ослиная башка! Чего дергаешься! Я эти инструменты кипятил полчаса, а ты поднос на пол!
– Чего ты тут ругаешься? Узнаю старину Жересара! Если у тебя лично кожу можно сшивать нитками наживую и ты даже не поморщишься, так не все же такие бесчувственные? Сиди, парень, не вставай. Как он?
– Нормально, господин полковник. Сейчас на парочку ран швы наложу, и все. Здоровый и шустрый, даже слишком шустрый малец.
– Шустрые нам нужны. Сколько ему надо на восстановление?
– Неделю, не меньше. Этот Заслер хорошо его покромсал.
– Но и он в долгу не остался. Глядеть страшно. Что у тебя в башке творится, парень? То ты добряк, каких мало, просто девочка какая-то, то – зверюга, как цепной пес! Ну на хера ты его кромсал на части? Ткнул бы в сердце, и все. Ведь мог бы!
– Не знаю, господин Жересар. Иногда на меня накатывает. Не могу с собой ничего поделать. Видимо, очень разозлился.
– М-да… ты его выпускай впереди войска, Нул, он разозлится и всех покрошит! – Жересар заухал, как болотная птица, и спохватился: – Извиняюсь, господин полковник! Забылся!
– Да ладно… что он, не видит, что ли? По-моему, в этой шайке даже кошки знают, что мы с тобой давние приятели. В общем, так, даю ему десять дней на восстановление и отдых, это вместе с тремя днями, положенными после получения сержантского звания. Но это не означает, что тебе нужно просто болтаться в казарме, задрав ноги на спинку кровати! Будешь зубрить караульный устав, изучать все, что положено сержанту. Потом Дранкон проэкзаменует. И смотри: не будешь знать – получишь взыскание. Денежный вычет. Кстати сказать, – полковник достал из кожаной командирской сумки тяжелый мешочек, – вот тебе премия, за защиту чести корпуса. И моей чести. Сто пятьдесят золотых. Тяжеленный, зараза, еле донес! Надо было вексель ему дать, да боюсь, парень не умеет с ними обращаться. Знаешь, что такое вексель, парень?
– Нет, господин полковник, не знаю…
– Кто бы сомневался… ну ладно, лечись. Благодарю за службу, сержант!
– Да демоны вас возьми с вашей службой! Ты чего вскакиваешь, зараза! Опять поднос уронил! Я сейчас им по башке тебе дам! Сказали же – не вставай!
* * *
– Поаккуратнее пока, а то швы разойдутся. Никаких занятий, иначе весь мундир кровью зальешь. Даже с девками поосторожнее управляйся – небось сразу бросишься в город, а? Не ходил еще к тем женщинам, о которых я тебе говорил? Нет? Чего краснеешь, как девица? Ух-хо-хо-хо… Парень, неужто ты все еще девственник? О боги! Да из какой же дыры ты сюда приехал? Все, вали отсюда. Уже ночь, и мне домой надо. Моя Элза и так меня пилит за то, что я больше внимания уделяю солдатам, чем семье. Дети растут без отца. Как думаешь, может, хватит мне уже шататься по командировкам и заглядывать в глотки ослоголовым солдатам? Жена считает – хватит. Молчишь? Молчи. Как ты можешь меня понять, когда я сам себя не понимаю? Вот гляжу на тебя и думаю – что из тебя выйдет? Полковник хочет засунуть тебя в офицерскую школу – если выживешь после исфирского противостояния, конечно. Ты сам-то как относишься к этой идее?
– Какой?
– Учиться на офицера. Хочешь посвятить себя воинской службе? Или отбудешь пять лет в корпусе – и айда гулять на волю?
– Я не знаю. Честно сказать – сам пока не знаю, что хочу. Понимаете, господин Жересар… я сирота. И жил до этих пор очень плохо. Очень. И сам этого не понимал. Я не умею даже потратить эти деньги, что дал мне господин полковник. На что они мне? Обмундирование у меня есть, крыша над головой имеется, есть-пить всегда дадут. Что мне еще нужно? Не представляю. Мне тут хорошо. У меня здесь друзья, меня уважают. С вами вот разговариваю, вы меня спрашиваете, как равного, а кто я такой? Ничтожество, мальчишка из захолустной деревни. Что я хочу? Жить! Я хочу жить. И чтобы сказка, в которую я попал, не кончалась.
– Сказка? Служба в корпусе – сказка?! Несчастный мальчишка… туго, видать, тебе пришлось. – Лекарь прошелся по темной лекарской, прибавил огня в фонаре и обернулся к Неду: – Слушай, ты же завтра выходной, приходи к нам в гости, а? А что? Почему бы и нет! Ты никогда не был в гостях у горожан? Вот и приходи. В полдень. Я с утра сюда забегу, отдам распоряжения подчиненным, а потом домой. Посидим, поговорим, я тебя с семьей познакомлю. У меня такая славная жена! Она будет рада. И дети – у меня два парня и дочка. Им тоже будет интересно – с кем их папаша имеет дело. А то все слышат от меня про корпус, но сами никогда тут не бывали. Я стараюсь их не брать с собой – грязь, кровь, ни к чему. У них сейчас летний отдых – занятия в школе начнутся только через два месяца. Шатаются непонятно где, засранцы. Пусть хоть посмотрят, какие военные бывают. А то вечно распущенные, патлатые – сколько раз порол, ничего не понимают. Ну что, придешь?
Нед ответил не сразу. Он посмотрел в лицо Жересара – лекарь выжидающе глядел на сержанта. Глаза, окруженные сеткой морщин, улыбались, и Нед вдруг остро позавидовал детям Жересара – ну почему, почему одним достается красивая, спокойная жизнь, умные и добрые родители, а другие… за что, о боги?! У него защипало глаза, и Нед сглотнул, чтобы прогнать комок, вставший в горле.
– Да… конечно, приду. Куда?
– А я не сказал? Улица Зеленая, пятый дом. Спросишь, где тут военный лекарь Жересар живет, – все тебе скажут. Меня все знают. Сколько я их перелечил – уму непостижимо. И денег не брал. Так что давай, приходи. А теперь – шагай в казарму. Спи спокойно. Ты хорошо поработал. Стой, стой! Мешок свой денежный забыл! Завтра обязательно отнеси в канцелярию, сдай на хранение. Конечно, офицерская казарма не то что солдатская, всякий сброд не болтается, но… не надо искушать людей. Мало ли.
Нед вышел из лекарской, притворив за собой дверь. Раны ныли, зудели, он знал, что скоро они затянутся, почти не оставив следа. Откуда знал? Знал, да и все тут.
Копье оттягивало руки, и Нед совершенно неосознанно погладил его по древку. Страшное оружие удобно устроилось в сгибе локтя, способное в любой момент развернуться и нанести мгновенный удар любому, кто посмеет напасть на его обладателя. Руны тихо мерцали в желобке тусклого клинка, и Нед чувствовал, что Тот, Кто Был в Клинке, заснул, удовлетворенный принесенной ему жертвой. До следующего раза.
Нед понимал, что произошло, – это оружие каким-то образом заключало в себе демона, вызванного древним колдовством. И этот демон, выпив душу противника, передал часть жизненной энергии, часть души Неду. Это было несомненно – в момент смерти Заслера через копье хлынул бурный поток Силы, такой, что Неда захлестнуло, как вздувшейся от дождей горной рекой. То есть, если рассуждать логически, – Нед убил человека для того, чтобы накормить демона, и тот поделился с ним частью жизненной силы убитого? Так и есть. И что теперь делать? Как жить с этим знанием?
