Возвращение принца Ланселота
Глава 1
Традиции, как правило, сильней законов
За несколько дней до праздника летнего солнцестояния у окна небольшого — комнат так на двенадцать — бревенчатого домика сидел молодой человек, меланхолически обозревая окрестность и досадливо ковыряясь в тарелке с завтраком. Эти нехитрые занятия прервал стук в дверь. Молодой человек оторвал взгляд от окна и удостоил внимания тарелку.
— Войдите. И выньте, наконец, муху из омлета. Ведь задохнется. Жалко!
— Где муха?! — в комнату влетел перепуганный человек.
Молодой человек отодвинул тарелку и пожал плечами.
— Кажется, она уже и сама улетела. Да и мне пора. Лететь. Нет, идти. Но это не важно. Принеси бокал горячего вина на дорогу.
— В такую-то погоду? — удивился вошедший.
Молодой человек снова передернул плечами. Он и сам знал, что проявляет малодушие. И мухи в омлете не было и вина он не хочет. Ни холодного, ни горячего. Но идти туда, не зная куда и даже не за тем, не зная чем, а вовсе без цели!..
В самом деле, ну кому это все надо? Ну ладно, когда нужда в том есть, или, наоборот, желание. Кровь там бурлит, где не надо, и все такое. А так — хочешь, не хочешь, двадцать лет исполнилось и иди. Куда, зачем? Иди! Без денег, без друзей. Сумей прожить год — и можешь занимать законное место рядом с отцом и праздновать совершеннолетие. Нелепо.
Приближенные уже год увещевали юношу, пытаясь поддержать в нем остатки бодрости.
— Ваше высочество, вам нужно блюсти традиции. Если потомки королевского рода будут пренебрегать ими, то как ожидать исполнения их простонародьем? Особенно сейчас, когда блеск королевского величия уже не ослепляет людей, когда гибельное равнодушие овладело умами, вашему высочеству, как никогда, нужно поддержать королевский престиж.
Престиж их волнует, можно подумать! Это гораздо хуже, чем престиж. И даже хуже, чем закон. Традиция!
Да, традиция. А все началось без малого шестьсот лет назад. Двадцатилетний Радигор, которого все в то время называли просто Ридли, озлился на лизардменов — полуящериц-полулюдей, которые зачем-то похитили его девушку, собрал своих приятелей — таких же студентов и шалопаев как и сам, вооружился, главным образом бутылками с дешевой выпивкой, и учинил набег на территорию обидчиков.
Вообще-то в этой истории много неясного. Например — зачем лизардменам понадобилось похищать подружку Ридли — физически они скроены настолько по-другому, что человеческие женщины им просто ни к чему. Рассуждать же об общности интересов семнадцатилетней человеческой вертихвостки и компании солидных, необщительных лизардменов так же нелепо, как и рассуждать о смысле жизни за стаканом неперебродившего виноградного сока.
Так вот, Ридли со своими собутыльниками вломились к лизардменам, пьянствуя всю дорогу и пугая мирных жителей. Лизардмены, в большинстве, существа тихие, скромные, шума не любят и от бесчинств, которые учинили веселые шалопаи, постарались держаться подальше. Сначала они просто старались убраться с дороги наших героев, а потом, по своему обыкновению, ушли в бунт — организованно снялись с насиженных мест и, громко возмущаясь, скрылись в неизвестном направлении.
При обычном положении вещей, лизардмены, пороптав некоторое время, вернулись бы. Но Ридли быстро сообразил, что стоят прекрасные бесхозные и довольно богатые дома вполне приличного города и пары-тройки окрестных деревенек, расквартировал в городе приятелей и кинул клич по всему Рытвингарду, что пусть, де, все, кто любит ученые забавы, признают его — короля Радигора, и переселяется в Лизардгард — места достаточно.
Новости из Рытвингарда разносятся быстро. И через пару месяцев иммиграцию пришлось прекратить. А Ридли, которого теперь уже называли королем Радигором, отпраздновал свое совершеннолетие — ему как раз исполнился двадцать один, и женился на своей Элайзе, основав, таким образом, новую династию.
Потом некоторые говорили, что название города пошло от имени жены Радигора Лизы. Но на самом деле, название городу дал Ридли — по созвучию с его прежними обитателями. Так оно и прижилось.
Единственный сын Радигора и Элайзы, Вельямир, пошел не в степенного и рассудительного короля Радигора, а в свою легкомысленную мать. Говорят, что Элайза таки сама увязалась за лизардменами. Им то она и на фиг не была нужна.
Так вот, Вельямир, или Вилли, как его обычно называли приятели, к двадцати годам успел надоесть всему городу так, что его отец посоветовал ему убраться на некоторое время куда подальше. На расстоянии, де, пороки людские мы видим в микроскоп, а достоинства — в телескоп.
И вот Вилли с тремя ближайшими друзьями отправился попутешествовать, других посмотреть, но и себя показать. Показал он себя, надо сказать, неплохо. В результате, через год он явился к отцу в компании уже двух десятков шеетрясов и сообщил, что присоединил между делом к королевству четыре города и пару дюжин деревень. Один из городов он, де, с боем отбил у лизардменов, а в других живут свои братья — люди. При этом он предъявил трофеи и невесту. Правда по поводу трофеев вышла маленькая неувязочка. Кроме самого Вельямира, его приятелей и родителей их не видел никто. Злые языки потом даже утверждали, что состояли эти трофеи из нескольких телег, груженых бутылками. В связи с дальней дорогой, по большей части пустыми. Но невеста была на лицо, города и деревеньки тоже. А на собственных принцах еще никто не разбогател.
Радигор оказался прав. Как только лизардгардцы узнали про благополучное, да еще какое благополучное! возвращение принца, они и думать забыли о его юношеских проказах. Вельямир стал национальным героем. Ему простили даже два-три сожженных по пьянке дома. Впрочем, женившись, он несколько остепенился.
Когда старший сын Вельямира достиг двадцати лет, его отец с дедом посоветовались и решили — пусть мальчик попытает счастья. Мальчик попытал, и так успешно, что в день своего совершеннолетия присоединил к Лизардгории соседнее северное княжество. Более всего он знаменит исторической фразой: «Если ты истинный шалопай, то всегда найдешь достаточно шалопаев, которые тебя поддержат». Правда в исторических хрониках она значится чуть благозвучнее: «Если ты, в самом деле, приверженец чести и свободы, то всегда найдешь себе достойных сподвижников».
С тех самых пор и возник обычай в день двадцатилетия отправлять старших принцев малость попроветриться и пообтесаться. В самом деле, не среди придворных льстецов же воспитываться! Так и омедведиться не долго! Обычай этот не смогло поколебать даже то, что седьмой принц Ланселот, который должен быть стать восьмым королем, ушел в странствия, да так и не вернулся. Скорей это даже упрочило традицию. Младший брат Ланселота, едва ему исполнилось двадцать, выскочил из дома, позабыв даже деньги на дорожные расходы, чем до него пренебрегать было не принято. Самому принцу Колингору это даже прибавило популярности — еще бы — год прожить на подножном корму! Недовольными оказались только последующие поколения венценаследных скитальцев. Все ж таки куда приятнее гулять с неограниченным кредитом в банках.
