Вайсберг хмыкнул и качнул головой: он понял, что будет просить у ‘Васи’ в первую очередь –– отставки. Киллер, отягощенный сантиментами, что бизнесмен с маразмом.
Мужчина положил альбом на место, с точностью восстановив порядок в ящике стола, и прошел на кухню. Снимок древнего однокасетника ’Россия’ и нескольких кассет: барды, ‘Танцы минус’, Россини, Ванесса Мэй и Nightwish. ‘А ваш вкус, леди, совпадает с моим’, –– подумал отстраненно.
Еще один кадр на содержимое старого холодильника: в основном лед, разбавленный полками, и можно уходить.
К ночи отделение угомонилось, в процедурах наступил перерыв, а Светлана Ивановна умерила свое недовольство и отпустила Сашу на час в нервное отделение к подружке.
Катя Шпаликова сидела на кушетке, болтала ногами и курила. На столе кофе, печенье, бутерброды.
–– Богато живете, –– улыбнулась Саша, кивнув на стол. –– А я весь день поесть мечтаю.
–– Не везет, –– равнодушно пожала плечами Катерина и протянула пачку сигарет. –– Будешь?
–– Давай.
–– Бутерики вон бери. Кофе сейчас налью. Ты с кем сегодня?
–– С мадам Воронцовой.
–– У-у-у, тогда понятно, –– девушка проворно разлила кофе, разложила бутерброды по тарелкам и зевнула. –– А мы сегодня с Джулей. Работящие люди, я тебе скажу, в поселках живут. Я весь день книжку читаю, она работает, орден сутулого&горбатого зарабатывает.
–– Передай от меня, чтоб не утруждалась, все равно не оценят, –– Саша хлебнула кофе и откусила бутерброд
–– Да-а, она молодая, пока сама не поймет –– учить бесполезно, –– и вдруг сощурила синий глаз, напустив в него любопытства. –– Слушай, а что у тебя с Кузнецовой вышло?
–– И до вас уже слухи дошли?
–– Да, слышала краем. Светлана Ивановна твоя вчера приползала. Часа два, наверно, с Григорович шушукалась. Громко. А потом к анестезисткам подалась. Там как раз Вера Васильевна, старшая их, дежурила. Подружка вашей Сары Исмаиловны. Чуешь? Вляпалась ты, Маргоша, по самые Нидерланды.
–– Я-то тут причем? –– пожала плечами Саша, стряхнув крошки с брюк.
–– Ой, дите, –– качнула головой подруга, хитро щурясь. –– Да выгонят. Не Кузнецову –– тебя. Как еще говорила: иди к нам в отделение. Нет, травма тебе милей. А сейчас поздно: ни одной свободной ставки. Молодежь-то пошла умная, слава трудовых подвигов ей не нужна.
–– Зато у нас платят больше.
–– Ага, на сто рублей, а работаете на миллион.
–– Ну, и что?
–– А то! Погонят тебя, Санька, помяни мое слово. Ты в этой истории крайней окажешься.
–– Почему я-то? –– растерялась Саша и нервно закурила.
Катя хмыкнула и отстукала ноготками с изящным маникюром незатейливую мелодию:
–– ‘Это мы не проходили, это нам не задавали’…Ты, как всегда, не в курсе, святая наивность, –– девушка качнулась к подруге, изогнув тщательно подкрашенные бледные губы в снисходительной улыбке. –– Милая-а-а, кроме истории болезней и озабоченных больных, в отделении коллектив существует и субординация. Коллектив женский, в переводе на доступный язык –– серпентарий. А иерархия, в зависимости оттого, кем прикрыться успела. Тоже перевести? Кому даешь и насколько хорошо. А Кузнецова вашему Чубаеву дает. Хорошо дает и на постоянной основе. Расклад ясен?
–– Да, слышала я эту сплетню…
–– Но, как обычно, не придала значения. Зря. В сплетнях, к твоему сведению, только 50% вранья…
–– И 45 грязи.
–– Правды, Маргоша. Правды!
Саша с тоской посмотрела на еду: аппетит окончательно пропал, настроение значительно ухудшилось.
–– Хочешь сказать, что я крайней останусь?
–– Ага, –– девушка качнула носком туфельки и вздохнула. –– ‘Не печалься, любимая…’ Ладно, не грузись. Исмаиловна у вас баба справедливая, урегулирует этот вопрос к общей пользе. Ей такого безотказного трудоголика, как ты, из-за всякой ерунды терять не захочется. Так что, обойдется. Авось? Рассказывай: как дела, да печенье вон бери. Опять на мели, да?
–– Да, Аня последние выманила, –– вяло отмахнулась Саша, пригорюнившись. –– Рассказывать особо не о чем. Костик не появляется –– слава богу. В отпуск скоро. Хочу в горы уехать. На Алатау. Дорого, конечно, но хочу. Молодость хоть вспомню, категорию подтвержу, а то…старухой себя чувствую, столетней, не меньше.
–– И сколько счастье вкусить экстрима стоит?
–– Семь.
–– Сколько?! –– Катя выгнула бровь. –– Да ты что?! Где возьмешь?
–– Уже накопила. Да отпускные. С инструктором договорилась и ребят из группы видела.
–– Мужички?
–– Трое и пять девушек.
–– И лук свой возьмешь? –– в тоне Катерины появилась насмешка.
–– Возьму.
–– Глупо. Зачем тебе это, Сань? Лучше в круиз поезжай. Тебе личную жизнь надо устраивать, а не под горную козу косить. Альпинизм, стрельба из лука –– детство. В твоем возрасте романтику в отношениях полов искать надо. И не прошлое тревожить, а будущее строить. Мужичка, Марго, мужичка тебе искать надо. Чтоб, как стена, встал.
–– Да ну их, –– Саша взяла кофе и отхлебнула. –– Не надо мне никого.
–– Тогда в монастырь уходи, а не в горы.
–– Кать, эта тема для меня закрыта. Всех ведь, кто у меня был, знаешь. И что? Толк? Любовь первую возьми…
–– Вспомнила! –– фыркнула девушка, –– Хомячок убогий, гений-извращенец, Печорин еврейского разлива.
–– Да кому он нравился? Поэт непризнанный…
–– Тебе. Со зрением у тебя всегда плохо было, зато сердце безразмерное, вечно убогих привечаешь. За тобой Витька из параллельной группы бегал. Что не пошла?
–– Бегал он! Трахнуться хотел, вот и бегал.
–– Ну, и дала бы.
–– Ага, всем! –– с сарказмом кивнула девушка.
–– Вот и сидишь из-за своего чистоплюйства в гордом одиночестве. Чистая и непорочная, но ненужная и для семейной жизни потерянная. Любовника завести не пыталась?
–– В который раз. Да не получается у меня ничего: ходят, телефон просят, ухаживают, и испаряются.
–– Слушай, а может, на тебя порчу навели?
–– Точно, –– усмехнулась Саша. –– Венец безбрачия.
––Да ты не иронизируй, сейчас рукодельниц знаешь сколько?
–– Ерунда, Кать, если сама дура, что других в тупости обвинять. Не хочу я ничего и не могу. На мужиков глянь: где нормальные-то? Одни Костики, корвецкие да малевины.
–– Ну, мужа опустим, он и не мужик, в принципе, и первую любовь туда же, а Макс очень даже…
–– Да, если он когда-нибудь и разродится, меня его мама вместе с кроссовками съест.
–– Не ласкова свекровушка?
–– Да и сам непонятен. Ходит, как комиссия с проверками, смотрит и молчит.
–– Бывают молчуны –– не патология. Смотрит-то как?
