- Ещё совсем мальчишка, разве нет?
Чавес искал любые способы придраться к тому, что Алак сидел на троне. Он пытался свергнуть его. Но кто будет править Фабаром, если Ворон сложит с себя полномочия? Этот мальчишка Ловарс, ещё не вступивший в своё совершеннолетие? Да он был едва ли старше Юанна! Конечно, его мать могла бы стать регентом... но кто будет подчиняться женщине из рода Удавов?
- Я поняла вас, Чавес, - Эвлин расплылась в широкой улыбке. - Я прекрасно вас поняла. Вы не просто предатель. Вы ещё и готовили переворот, желая свергнуть моего сына. Не так ли?
Лицо Орла перекосилось. Отступив назад, он вскинул руки и закричал:
- Что вы несёте, Эвлин?! Какой переворот?!
- Вы писали письмо одному из кочевников, которого мой сын казнил совсем недавно. Это был ваш почерк, я его узнала. Вы собирались убить сначала мою невестку, а потом и самого Алака. Не так ли?
Чавес продолжал пятиться назад. На лице его был изображён благоговейный ужас. Эвлин говорила истинную правду, и она ранила куда сильнее ножа или меча. Орлиная княгиня с изумлением смотрела на мужа, не веря собственным ушам. Бедняжка даже не подозревала, в каком гадюшнике она оказалась.
- Вы хотели развязать войну с шиттариями, - продолжала Эвлин. - Вы собирались использовать их, чтобы захватить трон. Вы хотели сами управлять Фабаром, заключить союз с Латаэном и уничтожить Вэлн. Вы устроили всё это.
Чавес не выдержал напора. Стиснув руки в кулаки, он резко шагнул вперёд и прокричал:
- Да, это был я! Я собирался захватить эти чёртовы земли! Я, я и никто другой! Потому что вы все - жалкие пешки в Их руках. Когда придут Они, вы умрёте одними из первых. Уж я-то постараюсь. Я сам укажу Им на вас. И буду хохотать над вашими костями, госпожа Эвлин. Нет, лучше госпожа Псина. Я не предатель. Я посланник новой эры!
Зрачки в его глазах расширились, и мужчина расплылся в искажённой улыбке. Рука его неожиданно метнулась к висевшему на поясе мечу. Воины за спиной Эвлин попытались её защитить, но княгине не нужна была помощь. Выстрелить в упор она не могла, Чавес зажал её так, что натянуть тетиву было невозможно. Но женщина не растерялась и, выхватив отравленную стрелу, бросилась на Орла. Один удар - и смазанное ядом острие вонзилось Гарсану в горло. Эвлин не дрогнула, когда капли алой крови брызнули на её лицо и заструились вниз, по щеке и шее.
Чавес издал приглушённый хрип и пошатнулся. Глаза его помутнели и стали практически чёрными. Покрывшиеся трещинами сухие губы мужчины слабо дрогнули.
- Они... придут...
Орлиная княгиня испуганно закричала, когда безжизненное тело её мужа упало на землю. В воздухе тут же стал ощутим отвратительный запах гнили, несвойственный только что убитому человеку. Это почувствовали даже воины, оставшиеся в коридоре, и страх отразился на их лицах. Эвлин тяжело дышала, боясь пошевелиться. Слова Чавеса заставили её похолодеть от ужаса. Она не понимала, о ком идёт речь, но чувствовала тьму, пронизывавшую голос мужчины. Зло приближалось. Зло было уже совсем рядом. Воронья княгиня едва не лишилась рассудка, но громкий крик Килин вырвал её из чудовищных мыслей. Женщина помотала головой и выдавила усталую улыбку. Кто из них двоих ещё кого оберегал. Эвлин не знала, что делала бы без Килин. Посмотрев на орлиную княгиню, она пробормотала:
- Извиняюсь за беспокойство, госпожа Киэль.
Женщина подняла на неё испуганный взгляд, и в её тёмно-карих глазах промелькнула ненависть. Киэль Гарсан имела полное право отомстить Эвлин. Воронья княгиня ожидала, что так оно и будет. Но Орлица не стала нападать. Она лишь стиснула зубы и прошипела:
- Убирайся прочь, Ворона!
Переступив через бездыханное тело Чавеса Гарсана, Эвлин вышла из комнаты и заспешила прочь по длинным серым коридорам замка. Сердце в груди отчаянно колотилось, чувствуя приближение чего-то тёмного, опасного. Княгиня не знала, о чём говорил Чавес, кого подразумевал под "Ними", но подозревала, что это истинное зло. Сколь безумен должен быть человек, чтобы отдаться во власть самой Тьмы?
- Мне нужно к моему сыну... - прошептала Эвлин, прижимая к себе Килин. - Я нужна ему, пока ещё не стало слишком поздно.
***
Свежий снег хрустел под ногами лошадей, и Кован раздражённо осматривался по сторонам. Природа Фабара словно насмехалась над ними. Стоило им покинуть Медвежье плато, где царила вечная зима, как их снова встречали морозы и снегопады. Холод всегда сопровождал молодого Сатарна. Он уже и не помнил, когда в последний раз видел голую землю и молодые цветы. Это было около года назад, но казалось, что прошла целая вечность. В памяти Кована запечатлелся тот день, когда Хильда приехала к нему из-за Хребта Ночи и попросила о помощи. А теперь младший Сатарн вновь возвращался в земли Гарнизона. Но сейчас он был уже не фабарским воином, а послом Севера, отправленным в Фабар с одной-единственной целью: заключить союз.
Это была одна из самых безумных идей, что когда-либо приходили в голову Беральда. Кован пытался объяснить ему, что западные князья не станут иметь дело с северянами. Слишком свежи в их памяти были воспоминания о предательстве Медвежьего плато при падении Империи Ворона. Но старший Сатарн был уверен, что времена изменились. Изменился и великий князь Запада. Ещё год назад Фабар был страной объединённых западных княжеств. Теперь же это была возрождённая Империя во главе с хранителем врана. Ковану до сих пор не верилось, что тот забавный мальчишка из Академии, Алак, станет императором. Он был совсем молод, глуп и горяч. Но пока князья были верны ему, и юноша выигрывал сражение за сражением, когда лично руководил войском. У него были задатки хорошего лидера и блестящего тактика. Кован надеялся лишь на то, что молодой Ворон не станет слушать других людей, не думая собственными мозгами. Даже среди самых проверенных подчинённых может завестись крыса, которая сделает всё что угодно, лишь бы добиться своих тёмных целей.
Впереди показался знакомый золотистый шпиль Академии, и Кован натянул поводья, останавливая Буйного. Конь нервно захрапел и принялся рыхлить копытом лёгкий снег.
- Мы вернулись, - прошептал Медведь. Ему не верилось, что он снова был в землях Гарнизона. Такой восторг мужчина испытывал только тогда, когда впервые вернулся на Медвежье плато спустя несколько лет, проведённых в Фабаре. Сердце в груди сжалось от боли. Это было непередаваемое ощущение.
Тэйхир его восторга не разделяла. Приглушённо хмыкнув, она остановила своего жеребца, Вспыльчивого, и посмотрела на видневшийся вдали шпиль Академии.
