— Кэми, дорогая, — прошептала она, ее бронзовые волосы упали, словно завеса между Кэми и остальным миром. — Я знаю, тебе больно и ты напугана, но ты должна послушать меня. Что бы ты ни делала, никогда, никогда не подходи к этому мальчику. Это небезопасно.
Кэми отвернулась. — Он не толкал меня, — сказала она. — Не толкал.
Когда Кэми проснулась на следующее утро, стены больничной палаты, белые и чистые, как ее больничные простыни, казалось будто издеваются над ней. Минуты тянулись и тянулись, но, в конце концов, приехал ее отец. Он проскользнул в дверь мимо медсестры, сказав: — Кэми, я знаю, что в данный момент в колодцы бросаются и другие дети, но у нас с твоей мамой твердая политика — никаких экстремальных видов спорта, пока тебе не исполнится восемнадцать.
Медсестра удивленно взглянула на него благодаря его превосходному английскому и глостерскому акценту. Джон Глэсс, рожденный и выросший в Доле, одарил ее веселым взглядом.
Дедушка Кэми, Стивен, заблудшая душа и последний член семьи Глэсс, у которого была своя ферма в Разочарованном доле в течение многих лет. Он продал ферму, но оставил фамильный дом, даже тогда, когда потратил годы, обделывая делишки в Японии, где экономика была на подъеме. Он убедил свою японскую жену посетить Дол, когда они путешествовали по Европе. Она собиралась родить ребенка, и он посчитал, что ей нужно отдохнуть. Они остались там на всю оставшуюся жизнь, которая для него не продлилась больше недели. После его смерти ей остался только дом, и Мегуми Глэсс оказалась без средств к существованию в крошечном английском городке, где все считали ее чужой и подозрительной.
— Папа, помилуй, — вымолвила Кэми. — Скажи мне, что ты здесь для того, чтобы спасти меня, прежде чем они начнут массово впихивать в меня желе.
— Я даже принес тебе чистую одежду, — отец Кэми протянул её ободок с крошечной парой золотых очков прикрепленных к нему.
— Ты — Бог, — сказала ему Кэми.
— Все, что я попрошу взамен, — твое вечное почитание и поклонение, — сказал папа. — Кроме того, было бы неплохо, если бы ты гладила хоть иногда.
Когда Кэми вышла из больницы и уселась в машину, её головная боль усилилась. Она прислонила голову к окну машины, как только та тронулась с места, и смотрела на зеленые поля, которые сменялись мягко изгибающимися холмами, мелькавшими, когда они проезжали мимо. На самом дальнем холме, когда их автомобиль начал постепенно спускаться вниз, высился Ауример Хауз, засвидетельствовавший её возвращение.
— Пап, — позвала Кэми. — Что ты знаешь о Линбёрнах? — Она внимательно наблюдала за ним, ожидая такого же страха, как на мамином лице только при одном упоминании этого имени.
Вместо этого отец равнодушно взглянул на нее.
— Немного, — сказал он. — Близняшки на несколько лет старше меня.
Об этой подробности никто не упоминал. Кэми не могла поверить, что донимала всех в городе, когда ее отец все это время обладал такой информацией.
— Близняшки? — переспросила Кэми.
— Розалинда и Лилиана Линбёрн, — сказал отец, — Конечно, я знал, кто они, но не думаю, что они когда-либо заговаривали со мной. Они держались особняком, девушки из поместья. Розалинда Линбёрн встречалась с американцем и уехала, а Лилиана вышла замуж за Роба Линбёрна и они тоже переехали. Я слышал, что Лилиана и Роб поехали навестить Розалинду, но думаю, что они отправились путешествовать, так как нельзя искать семью семнадцать лет. Даже твоя мать отвечает по своей электронке чаще.
Кэми, усмехнувшись, посмотрела на него и спросила: — Кто такой Роб Линбёрн? — Помимо того, что он — отец Эша, но не Джареда, раз уж папа говорил о нем, словно он все еще жив.
— Думаю — кузен, — сказал папа. — Он жил с Линбёрнами. Всегда говорили, что он женится на одной из близняшек, хотя Лилиана встречалась с кем-то еще какое-то время. По-моему, с Эдмундом Прескоттом, но он уехал из города. Люди об этом судачили, говорили, что он сбежал от Лилианы. Не думаю, что он разбил ей сердце. Через несколько лет, она вышла замуж за своего кузена Роба.
Эш был поразительно привлекателен для того, чьи родители были кузенами, подумала Кэми.
— Странно, что они захотели вернуться, если у них нет здесь друзей.
— Знаю. У них здесь ничего нет, — сказал отец. — Кроме особняка.
Кэми фыркнула, а её отец повернул за Пастуший угол, и поехал вниз по дороге к лесу.
— Могу предположить, почему они вернулись, — медленно проговорил отец. — У них не было здесь друзей, но ты знаешь, какое это место. Иногда мы забываем, что живем не в средневековье. Всегда прослеживается почтительное отношение к хозяевам поместья. Люди никогда не сплетничают о Линбёрнах; они говорят о них только в уважительном тоне. Так к ним относится больше нигде не будут.
Кэми вспомнила лицо мамы в огнях машины скорой помощи. Может быть, все говорили о Линбёрнах полушепотом, потому что боялись.
— Если тебе нужна информация о Линбёрнах, ты спросила не того родителя, — добавил отец, паркуясь около ворот.
Кэми, как можно небрежнее спросила: — Да, ну?!
— Да. У Роба был офис над "У Клэр", — сказал папа. — Он обедал у стойки, имея возможность говорить с ней каждый день. Кто мог обвинить парня? Твоя мать всегда была самой красивой девушкой в городе.
Как Анджела, подумала со вздохом Кэми. Ей повезло, что она провела свою жизнь в окружении удивительно красивых женщин.
— Ты в порядке, детка?
Кэми моргнула и посмотрела на своего отца. Лицо у того было необычайно серьезным. Её родители были такими молодыми, когда у них появилась Кэми. У них в доме, бабушка всегда считалась самой взрослой, и её папа, в основном, шутил с ней, как бы он это делал с Анджелой или там Ржавым, так словно они были на короткой ноге. Было странно и трогательно видеть его таким обеспокоенным за неё.
Кэми посмотрела на отца жалобным взглядом.
— Я просто очень устала. Могу я пойти в свою комнату и лечь спать.
Папа распахнул перед ней дверь.
— Заметано, — сказал он. — Я беру на себя мини мутантов, найденных в канализации и прикидывающихся твоими братьями, хорошо? — Он обнял её за плечи, когда они вошли в дом, и Кэми прижалась к нему, чуть сильнее, чем обычно. Он поцеловал её в лоб прежде, чем она забралась в постель, и аккуратно прикрыл за собой дверь в её спальню, в то время, как Кэми лежала и чувствовала себя виноватой.
В ту же секунду, как она услышала, что отец начал спускаться по лестнице, она соскочила с кровати. Джаред решительно хранил молчание и воздвиг свои всевозможные стены, но Кэми не могла продолжать злиться на того, кто спас ей жизнь, и позволить, чтобы все продолжалось в том же духе. Кэми натянула пальто, когда ей пришло в голову, что она только что была выписана из больницы, и её родители сойдут с ума, если обнаружат, что она исчезла. Так что она вырвала страницу из своего блокнота и написала родителям записку: "Дорогие мама и папа, надеюсь, вы этого не прочтете, но, на случай, если же вы все-таки это читаете, меня никто не похищал, ни люди, ни инопланетяне. Мне необходимо выполнить поручение, которое никак не может подождать. Я буду дома еще дотемна. Кэми".
