– Ядом, значит, решили добавить, – сквозь зубы проскрежетал он, заметив зелёный туман, который неспеша стелился по земле.
БУДУМ!
Второй удар был ещё сильнее и попал намного ближе к ставке магов, где уже засияли полусферы активной защиты. Взрывная волна ударила по инквизитору и его палатке, чуть не снеся ее, но сам Талмакар не двинулся с места.
Сначала он поднял взгляд на небо, откуда продолжал лить дождь, а затем снова опустил его вниз, хмуро смотря на заметно поредевший под дождем туман.
– Ядовитый газ под дождем, – пробормотал он и нахмурился. – Это отвлек…
В этот момент с неба вспышкой ударила молния.
ГР‑Р‑Р‑РБУМ!
Разряд был настолько мощным, что выбил комья из земли. Направления по магам не было, поэтому их щиты не сразу среагировали. Однако, молния не просто ударила в землю рядом с магами. Она пошла цепочкой от одного человека к другому, не разбирая, кто солдат, кто офицер, а кто вообще лошадь.
– Восточные выродки, – прошипел старший инквизитор, выхватывая клинок из рук опешившего от происходящего солдата. – Дорогу!
Талмакар не сбежал, наоборот, он метнулся навстречу разветвленной сети молний и за несколько шагов до ближайшего солдата вонзил клинок в землю.
– Бегом от меня! Быстро! – заорал он, понимая, что между ним и разрядом оставалось всего трое солдат.
Дальше сильнейшая молний ударила в вытянутую им руку, но вопреки своей природе не пошла дальше, а через клинок и тело инквизитора ушла в землю.
– Господин, старший инквизитор… – раздался озадаченный шепот одного из офицеров, оказавшегося рядом.
Под успокаивающимся ливнем на одном колене стоял инквизитор, от которого в воздух поднимался пар. Сам он слегка подрагивал.
– Собрать всех магов, – прохрипел он, поднимая глаза, наполненные светом. – Собрать всех!
– Г‑госпо…
– Заткнись и делай! – рыкнул он. – Эти дикари начали меня доставать!
* * *
– Снек! Я одаренного нашел! – вломился в небольшое пристанище Руди и замер на пороге. – Что случилось?
Клирик сидел рядом с кроватью и выглядел откровенно плохо. Одежда мятая, в грязи и мелких ветках, серое побледневшее лицо, и такой же Гош с замотанной бинтами грудью на кровати.
– На мага земли нарвались ушлого, – буркнул Снек. – Ловко с шипами управлялся.
– А…
– Ему грудь пробило и сердце немного зацепило. Краешком, но я едва вытащил, – пояснил клирик. – Твоя помощь нужна.
– Так… А целители?
– Целители его силой жизни накачали. Большего они не умеют, а тут по‑другому надо, – подал голос Ларс, стоявший в углу и хмуро смотревший на раненого.
– А в чём проблема?
– В том, что рана… в очень неудобном месте, – пояснил отрекшийся от стихии маг. – Эмиль сейчас разбирается с откатом у Старшей руки смерти и тьмы. Ему просто некогда, а из целителей ранами сердца никто не занимался.
– Сердце ведь… – нахмурился воришка и тут же обеспокоенно взглянул на паладина. – Сердце это ведь мышца. Если просто вливать силу будет шрам, а сердце должно сжиматься и прокачивать кровь, так?
– А я все думал, что ты лодырничал, – хмыкнул Ларс. – Понимаешь, что требуется?
– Тут… если на сердце рубец, то это сложно. Это как с сердечным приступом. Действовать надо сразу или… или намного сложнее, но позже.
– Ты уже делал подобное? – уточнил у него клирик.
– Нет. Не делал и… и помню не точно, но суть знаю.
Снек с Ларсом переглянулись.
– У нас нет другого выбора. Часть сердца нашего Гоша не работает. Он едва жив, – вздохнул отрекшийся маг.
– Надо позвать Эмиля, – упёрся клирик.
В этот момент в комнату ввалился Ари.
– Свадийцы! Они нанесли ответный удар, – выпалил он с перепуганным лицом. – Рука жизни ранен.
– Я к Эмилю, – отрезал Ларс. – Руди, Снек – вы знаете, что делать. Действуйте, или он не доживет до утра.
Глава 22
Руди ошарашено взглянул на Снека и Ари рядом, которые подготовили артефакты и накопители.
– Давай, мы рядом, – кивнул ему клирик.
Воришка сглотнул и трясущимися руками перехватил небольшой, заточенный до бритвенной остроты клинок.
– Помоги Единый, дай мне сил не… – начал было импровизировать молитву он.
– Не проси сил, – прервал его клирик. – Проси смелости и холодного разума. Он за тебя руками не сделает.
Руди посмотрел на Снека, кивнул и, что‑то пробормотав под нос, сделал первый надрез по нарисованной на груди Гоша сложной руне.
Вопреки его ожиданиям раненый не вздрогнул и не вскочил, а лишь сморщился и слегка дернул рукой. Продолжив своё дело, он закончил руну и протянул руку с подпрыгивающими пальцами к Ари.
– Большой кривой.
Парень протянул руку с клинком целителю. Тот принял его, вздохнул, осенил себя знаком Единого и принялся разрезать кожу на груди, одновременно останавливая кровь мелкими заклинаниями исцеления, чтобы остановить кровь.
Руди прекрасно знал, как провести манипуляцию, но суть её была очень рисковой. Необходимо было добраться до сердца больного. При этом надо было непросто разрезать кожу, но и распилить грудину, укрывающую самую сильную мышцу любого человека.
Проблема отмирания участка сердца заключалась в том, что воздействовать на орган, не добравшись до него непосредственно, было невозможно. Исцеляющие заклинания просто растворялись в организме. На себя заклинание оттягивали кости грудной клетки, кожа и легкие.
– П‑п‑пилу, – заикаясь, сказал воришка, осматривая грудину.
Снек тут же вручил ему в руки небольшую пилу, которую пришлось на скорую руку переделать из заготовки для плотника. Парень, уже успевший покрыться липким потом, принялся распиливать грудину.
Весь смысл действий Руди сводился к тому, чтобы добраться до бьющегося сердца, обработать кусочек раненного сердца, который уже успел превратиться в рубец, силой смерти и непосредственно на него навести точечное мощное целительское заклинание.
Зачем это было нужно?
Всё дело в том, что организм человека устроен таким образом, что поврежденная мышца способна восстанавливаться, но природа создала человека так, что соединительная ткань растёт и регенерирует на порядок быстрее. Из‑за этого поврежденная мышца не успевала восстановить своё волокно, и на ней появлялся участок соединительной ткани.
Когда на теле человека была рубленная рана, и на неё воздействовали непосредственно целительным заклинанием, то сила жизни способствовала росту самой мышцы. Волокно мышечной ткани восстанавливалось, но с сердцем из‑за его расположения так сделать было невозможно. Рассеянное воздействие активировало не только мышечный рост, но и соединительную ткань.
– Крюки, – произнёс воришка и, взяв широкие металлические полосы, похожие на крюки, только в профиль, начал отодвигать ими легкие, которые от одного прикосновения начали скукоживаться.
Гош захрипел и начал синеть, но воришка тут же отдернул руки, растерянно замер на несколько секунд, а затем спохватился и схватил камень с силой ветра.
– Руди, – напряженно прошептал Снек.
– Сейчас, – буркнул он и схватил небольшой медальон, который положил на лицо паладина, создавая направленный поток воздуха, который начал нагонять воздух в рот и нос больного.
Легкие паладина начали расправляться, а воришка поднял взгляд на Снека.
Про проблему с легкими Руди знал, но столкнулся с ней впервые. Дело было в том, что легкие сами по себе – мешок, висящий на древе бронхов, и расправляются они только за счет плевральной полости, имеющей небольшое отрицательное давление. Нарушение этой полости, являющейся тонкой прослойкой между грудной клеткой и стенкой легочного мешка, как раз и приводит к тому, что легкие спадаются и обвисают бесполезной тряпкой. От этого сокращается площадь легких, и человек начинает задыхаться.
