вашем существовании?
– Не знаю, при каких обстоятельствах она вступила в наши ряды, мне только известно, что на неё можно положиться.
Так, значит, это Нюе она обязана свободой… На глаза изумлённой Прюнель навернулись слёзы. Если когда-нибудь она вернётся домой, то первым делом побежит к Нюе и обнимет её!
– Ты поделилась с ней, что хочешь признаться отцу, вот она и заволновалась. Получив предупреждение, я сразу же попросила Бюиссона быть начеку. Как только он узнал о возвращении Рока и Левена, то поднял тревогу. Нокс, который прятался здесь уже несколько недель, вызвался отправиться к тебе на помощь. Я решила, что он сумеет проникнуть к тебе незаметно, в отличие от любого другого Блюстителя, а остальное ты знаешь.
Прюнель медленно покачала головой.
Бюиссон, должно быть, тот парень в зелёном берете, которого она два раза видела недалеко от своего дома в Остикуле.
– Что ещё ты хочешь знать? – спросила тётя.
– Нокс обещал мне, что здесь мне вернут магию, – это… это правда?
Об тихо засмеялась.
– Я рассчитываю на это!
– Как это возможно? Ведь отец лишил меня её, только он и может отменить заклинание!
– Ты забываешь одно обстоятельство, дитя моё: мы с ним близнецы, в наших жилах течёт одна кровь, одна магия… Так что мне потребуются некоторые усилия, но я уверена, что смогу восстановить разрушенное моим братом.
– И он не узнает?
– Это мне неизвестно, у меня ещё не было такого опыта, но стоит попробовать, верно?
– Да! И… большое спасибо!
– Не за что, голубушка, я у тебя в долгу. Пора мне загладить свою вину… в прошлом я была очень сурова с тобой и сознаю это.
Сурова – это ещё мягко сказано. Прюнель ограничилась недовольной гримасой.
– По этому поводу, – продолжила Об, – я бы хотела тебе кое-что объяснить.
– Всё началось после смерти Розе, твоей бедной матери, – начала Об.
Прюнель тотчас же выпрямилась, живо заинтересовавшись рассказом. В доме мало говорили о маме. Розо, как и его сестра, её не помнил. Левен, самый старший, наоборот, утверждал, что сохранил о маме множество воспоминаний. Что касается отца, то он иногда упоминал о ней вскользь, чтобы подчеркнуть её достоинства или отметить, насколько дети на неё похожи, но только и всего. Её кончину почти никогда не обсуждали.
– Тебе известно о трагических обстоятельствах её гибели? – спросила Об.
– Да, её ударила молния, когда она шла по лугу Желаний, направляясь на конеферму, чтобы присмотреть новую кобылу.
Об кивнула.
– Говорили, что твоя мама поступила опрометчиво, слишком долго задержавшись на лугу, чтобы загадать желание, но я этим слухам не верю. Она была разумным человеком и наверняка, наоборот, торопилась сбежать от ненастья. – Тётя вздохнула и продолжила: – Как бы то ни было, коневод, обеспокоенный тем, что она не пришла, сообщил об этом твоему отцу. Рок поехал искать её и к ночи обнаружил бездыханное тело жены. Он просидел на лугу до утра один, под дождём, совершенно подавленный.
Девочка задрожала, сердце у неё сжалось. Она не знала этих печальных подробностей. Об с грустным взглядом продолжала:
– Уходя, он попросил меня присмотреть за вами. На рассвете, не выдержав, я оставила вас на попечение одной подруги и тоже отправилась на поиски. Я не сразу подумала о луге Желаний, это был не самый короткий путь на конеферму, зато самый красивый. В конце концов я на всякий случай поехала в объезд и увидела брата издали – он стоял, подняв руки к грозовому небу. Он проклинал бурю, кричал и плакал, был в полном отчаянии, – на последних словах у Об дрогнул голос.
Тётя и племянница пристально посмотрели друг на друга, обе одинаково растроганные.
– Когда я его заметила, он упал на колени, и я хотела подбежать к нему, но брат жестом остановил меня и крикнул: «Не подходи! Оставь меня с ней наедине! Я не хочу видеть никого, слышишь, никого!» У его ног я различила безжизненный силуэт и поняла, что это твоя мама. Я сделала в их направлении несколько шагов, но Рок преградил мне дорогу с помощью заклинания, которому я не могла сопротивляться. Он предпочёл в одиночестве оплакивать жену… Я ещё долго неподвижно стояла в отчаянии на кромке луга и в конце концов вернулась к вам. – Об печально покачала головой. – Твой отец не появлялся несколько дней. Он занимался похоронами, затем построил памятник в виде каменного купола. После этого… – Тётя запнулась и взяла Прюнель за руку. – После этого жизнь уже не вернулась в прежнюю колею. Рок горевал, почти не выходил из своей комнаты и не обращал на вас внимания. Мы часто слышали рыдания и мучительный рёв, это производило душераздирающее впечатление. Он скорбел больше года, в течение которого я заботилась о вас и по мере сил управляла вместо него делами в графстве.
Девочка слушала с открытым ртом. Этот рассказ совершенно её ошеломил. Она не знала, что отец так сильно страдал и что тётя играла в семье столь важную роль.
– Знаешь, я была горда и счастлива оказать вам поддержку в трудные времена. Вы, все трое, были очаровательными и храбрыми детишками. Блюстители Тандреваля тоже помогали, они уважали меня, одобряли мои решения, и всё шло гладко. Представь себе, что в то время никто не считал недопустимым для чародеюшки заниматься сильной магией. Многие, возможно, почти все, проявляли к ней способности, но только некоторые испытывали потребность применять их на деле. Без сомнения, так же, как и сегодня. И хотя нас не возводили в ранг Блюстительниц, наш вклад ценился.
Прюнель смотрела на тётю округлившимися глазами, не в силах поверить, что такое возможно. Как всё изменилось с того времени…
– Совсем другая эпоха, да? – заметила Об. – Твоя мама, между прочим, занималась сильной магией, причём с большим успехом!
– Что? – выпалила Прюнель, оторопев.
Об покачала головой и испустила долгий вздох.
– Да, она была одарённой чародейкой и сегодня гордилась бы тобой.
Девочка улыбнулась – от этой мысли у неё стало тепло на сердце.
– Мало-помалу Рок оправился от горя и снова стал нежным отцом, каким ты его знаешь. Он вернулся и к своей роли неоспоримого владыки города, что бурно приветствовали все жители, и чародеи, и простые люди. Я без возражений отошла в сторону и наконец-то занялась своей жизнью, но предложила помогать ему, и тогда… – Она с грустью посмотрела вверх, словно призывала небо в свидетели. – Тогда я поняла, что мой
