Тесса все время видела его краем глаза: Эмит неутомимо сновал по пещере, исполненный заботы, не останавливаясь, чтобы передохнуть.
Он никогда не давал советов относительно содержания картины, но когда Тесса заканчивала очередной узел и терзалась сомнениями, что делать дальше, Эмит протягивал ей ракушку с краской и говорил:
— А теперь, наверное, вот этот цвет, мисс. Он как раз подойдет для этого участка.
Предложение всегда оказывалось дельным, Тессе оставалось лишь корить себя за тупость, а Эмит замолкал и смиренно ждал, пока ей снова потребуется его помощь.
Но Тесса лишь частично сознавала, что Эмит все время рядом с ней, что неверное пламя свечей освещает пещеру, что где-то далеко, за дальней стеной, бьется о берег море. Другая же, главная часть ее души постепенно ускользала из подземелья.
Фон, рамка, углы уже были почти закончены, и рисунок из наброска превращался в настоящий узор. Тесса решила еще раз свериться с копией Илфейлена, подняла глаза — и тут же почувствовала странное покалывание во всем теле. Сначала она подумала, что снова потянуло ветром, и вопросительно оглянулась на Эмита. Он сидел к ней спиной, смешивал краски и, очевидно, ничего не заметил. Тесса продолжала рисовать. Но вскоре в висках тоже началось покалывание, а глаза точно пылью запорошило.
Звон в ушах. Сначала, как всегда, еле слышное жужжание — но пещера сразу же погрузилась в полумрак, Эмит превратился лишь в бесплотную тень, все вокруг стало уменьшаться. Зато узор стремительно увеличивался, рос и рос, заполняя собой пространство.
Тесса чуть было не отпрянула, не обратилась в бегство — всю свою жизнь она провела в страхе перед звоном в ушах и привыкла отступать при первых же тревожных сигналах. Даже теперь, после долгих месяцев, проведенных в ином мире, она все еще боялась своего старого недуга. Но Тесса знала, что не смеет отступить. Там, наверху, Райвис и Кэмрон, чтобы выиграть время, сражались с чудовищами. Изгард и его армия готовились напасть на Бей'Зелл, и где-то там, в гэризонском лагере. Корона с шипами отсчитывала последние часы, оставшиеся до пятисотлетия ее пребывания на земле.
В памяти всплыли слова Аввакуса: В числе пять заключена особая сила. Древняя сила, древние вещи вбирают и используют ее.
Тесса содрогнулась. Она хотела бы быть более сильной, более храброй, более уверенной в себе. Неужели она так изменилась, неужели ничего в ней не осталось от прежней Тессы Мак-Кэмфри?
Так и не найдя ответа на свой вопрос, Тесса сжала губы и провела по странице толстую золотую линию. Кровь пульсировала в висках, а все раны и царапины на теле болели так, словно их натерли солью. Тесса почувствовала какой-то новый запах, которого не было в пещере. Запах гниения и разложения.
Она словно раздваивалась. Одна часть ее сохраняла ясную голову, водила кистью, брала у Эмита новые краски, продолжала работать. Но другая часть уходила в пергамент, впитывалась в него вместе с этими красками. Цвета становились более яркими, воздух — более плотным и влажным. Тесса услышала, как выкрикивает приказ Райвис, как шепчет проклятие Кэмрон. Что-то теплое потекло по щеке, но когда она подняла руку, чтобы вытереть лицо, кожа оказалась совершенно сухой.
Мир по ту сторону пергамента захлестывал ее: пронзительный звон в ушах, звуки битвы, звериный вой, тяжелые шаги по деревянной лестнице, запах крови, морской соли, дыма...
Тессе захотелось остановиться. Голова разрывалась от нестерпимого шума. Но она набрала в грудь побольше воздуха, точно собиралась нырнуть под воду, одернула себя и заставила продолжать продираться дальше и дальше сквозь этот кошмарный рев и скрежет, через краски, через пергамент, туда, на ту сторону.
...Тесса вынырнула в полной, абсолютной темноте, какая бывает только в могиле. Все исчезло.
Она смутно различала где-то очень, очень далеко маленькую знакомую фигурку — там, в подземелье Тесса Мак-Кэмфри по-прежнему корпела над узором. Но образ ее все бледнел и бледнел, как бледнеет даже самое красочное сновидение после пробуждения, и наконец исчез совсем.
Тесса не знала, с ней ли еще ее тело. Во всяком случае, она не видела и не ощущала его. Она была одна, совершенно одна. Все ночи ее жизни не могли сравниться с этой абсолютной Ночью. Здесь не было веса, не было направления, не было верного и ложного пути. Ей казалось, что она идет вперед, но каждый поворот возвращал ее обратно, на то же место.
Время шло, тьма все сгущалась, поглощала ее, и Тессе не за что было уцепиться, чтобы хоть немного замедлить это стремительное падение. У нее больше не было цели. Она уже не верила, что где-то существуют свет и тепло.
Она пыталась вспомнить, зачем она здесь. Что-то такое она должна сделать... с чем-то бороться...
Тесса брела во тьме. Единственное, что ей удалось вспомнить, это собственное имя.
Тесса Мак-Кэмфри.
И еще одно — у нее есть какое-то кольцо.
Кольцо! И в ту же секунду она ощутила его тяжесть на шее. Точно под запертую дверь вдруг подсунули письмо. Теперь Тесса знала, что тело ее по-прежнему с ней. Она протянула руку, вытащила из-под платья маленький золотой обруч и — впервые с того дня, как нашла его, — надела на палец.
Золотые шипы впились ей в палец. Тессе словно дали пощечину, заставили очнуться, прийти в себя. Все мгновенно переменилось. Тьма уже не была бездонной пропастью, она стала ровной, уходящей вдаль дорогой. Тесса вспомнила и увидела все, происходящее по другую сторону пергамента.
Увидела себя саму, уткнувшуюся носом в узор. Она начинала работать над первым из четырех центральных узлов. На такие же части делился и узор Илфейлена. Каждая из них была образована замысловатыми переплетениями толстых нитей — золотых, черных и алых. Сколько Тесса их ни рассматривала, все четыре казались ей абсолютно одинаковыми. Но теперь, глядя на узор своими собственными и в то же время чужими глазами, она заметила еле уловимые различия. Различалось пропущенное через эти нити напряжение.
Как там сказано в письме Илфейлена: Точно следуй каждой линии, каждому изгибу, и они приведут в те четыре места, куда тебе нужно попасть.
Между этими четырьмя частями узора как будто есть что-то еще, на этих туго натянутых веревках, скрученных из нитей трех цветов, словно бы что-то подвешено... Тесса уколола большой палец золотым шипом кольца. Ну конечно! Четыре узла — четыре цепи, приковавшие Корону с шипами к земле. А ее задача — воссоздать, а потом разорвать эти цепи, одну за другой. Нарисуй проблему, а потом разреши ее, говорил Аввакус.
Та, другая, далекая Тесса взяла свинцовую палочку и начала намечать контуры первого узла. Эмит с довольным видом стоял рядом.
