— Ну, по кому будем стрельбу вести? — хищно облизнулась Лина, любовно поглаживая самодельный лук.
— Давай по воздуху, кровожадная ты моя! — синяки после того как я в последний раз согласилась быть для сестры живой мишенью, заживали потом неделю, — или, хотя бы, по дереву.
— Да ну, это скучно! — обиженным голосом протянула «снайперша» и ласково попросила, — Оль, а может, хоть на голову яблоко положишь?
Ага, чтоб ты мне как в прошлый раз чуть глаз не выбила. Нет уж, спасибо, плавали знаем.
— А чем тебя вон то дерево не устраивает, Робин Гуд доморощенный? Слабо три раза в центр попасть?
— Да легко!
С видом скучающего профессионала, Лина подняла лук, прицелилась и плавно выстрелила. Стрела устремилась к цели и поразила ее. Спустя пару минут к ней присоединились еще две. Великолепно, как и ожидалось.
— Оль, а теперь ты! — предложила коварная сестрица. — А если откажешься, то я обижусь!
Я вздохнула. Вот за что я мелкую не люблю, так это за ее вредный и настырный характер. И чтобы Лина не говорила, про наследственность и меня как пример для подражания, этими двумя чертами в нашей семье в полном объеме обладала только она. Впрочем, недостаток вредности и настырности я с лихвой компенсировала пофигизмом и упрямством. Вот только жаль, что эти качества не очень-то помогают против Лининой наглости. Тут даже моя ехидность пасует.
Я без особого энтузиазма взяла в руки лук и прищурила один глаз. Попытки сделать поправку на ветер, плохое зрение и дрожащие руки ни к чему не привели. Плюнув на это занятие, я выстрелила на глазок. К сожалению, глазомер меня подвел, и стрела пролетела гораздо правее цели.
Но это было не самым страшным. Именно в этот момент из-за ближайших кустов в позе огородника спиной вперед выползла старушка. Стоит ли говорить, что стрела попала как раз чуть ниже ее поясницы?
— Вай-вай-вай! — горестно взвыла потерпевшая и покряхтывая, обернулась. К своему ужасу в ней я узнала бабушкину соседку — Аделаиду Платоновну, старушку редкой злопамятности и стервозности. Знала бы, что так получиться, в руки бы этот проклятый лук не взяла!
— Что же ты, деточка, делаешь? — с укоризной произнесла старушка, со страдальческим видом потирая поврежденное место, — я разве тебе когда-нибудь зла желала?
Конечно желали, не далее как два дня назад, когда наш Шарик задушил вашу любимую курицу. И правильно сделал, за скотинкой следить надо, а то это птица недоделанная нам все грядки обтоптала.
— Извините, Аделаида Платоновна, случайно получилось… — я постаралась придать лицу скорбное выражение.
— Да врет она все, — неожиданно подала голос сестричка, — она вас с самого утра караулит!
От возмущения у почетной сплетницы на время пропал дар речи. Я ее понимаю. Если Лина встала на тропу словесной войны — бери лопату и рой могилу, ибо пленных сестренка не берет.
— Да что ты такое говоришь, болтушка?! — возмутилась соседка.
— Она еще пару раз хотела выстрелить, то не успела. Может, вы еще немного в позе страуса постоите? — без капли раскаянья, продолжила мелкая, — вам ведь спешить некуда, а Ольге радость.
Типун тебе на язык! Вот за что я сестренку не люблю, так это за вечное стремление отвечать хамством на хамство. Ей бы промолчать, авось, хам сам утратит к тебе интерес! Так нет, будет язвить и нарываться до тех пор, пока сама не получит в челюсть. Столько раз, будучи ученицей младших классов, она задирала всех, кого не лень, а потом пряталась за широкую спину старшей сестры.
— А ты бы, деточка, за языком-то последила бы, — неодобрительно поджав губы, сказала Аделаида Платоновна, — возраст нужно уважать.
— А вы бы за попой своей следили, а не выставляли стратегически важный объект в зону возможного поражения, — не осталась в долгу Лина, — и вообще, что вам, деревьев в лесу мало? Именно к нашему подойти нужно?
Деревьев, может быть, и не мало, но не у каждого молодежь собирается. А где молодежь, там и разговоры, а где разговоры, там и слухи, а где слухи, там и Аделаида… Ну хобби у бабки такое — собирать любую мало-мальски важную информацию! И сплетничала она не за деньги, а из-за любви к искусству.
Но бабка уже признала свое поражение, решив отыграться в следующий раз. Недовольно ворча в наш адрес нехорошие слова, жертва моей стрельбы бодренько поковыляла в сторону деревни, захватив с собой стрелу. Похоже, сегодня бабушка прочитает нам лекцию о том, что с соседями стоит жить в мире и согласии…
— Что же ты, дорогая сестра, врала мне про живую мишень, а? — глядя как враг отступает, проговорила Лина, — для сестры, значит, бабку пожалела, а сама?
— Да ну тебя, ехидна, — почувствовала я легкий укол вины, — а если бы все не так хорошо закончилось? Если бы мы ей в глаз попали?
— А ты думаешь, что у нее на филейной части кроме ушей еще и глаза есть? — искренне удивилась Лина, — вот так, оказывается, эволюционируют сплетницы!
Все-таки на мою сестру не возможно злиться по-настоящему. Она с раннего детства научилась тонко чувствовать настроение собеседника и при малейшей опасности «включала дурочку», изображая из себя милую девочку с наивными глазами. Другое дело состояние войны — вот тогда мелкая превращалась в создание редкостной зловредности и ядовитости. Но, к сожалению, несмотря на острый язычок, вес у сестренки блошиный и потому при переходе от слов к действию, победа была не на ее стороне. Если, конечно, по близости не оказывалось меня.
— Ну, чем еще займемся? — стрельба сестренке уже наскучила, и она искала альтернативное занятие.
Для меня, признаться честно, лучшим занятием было бы медитативное созерцание облаков или, на крайний случай, расслабляющее чтение книг под пиво. А что, разве нельзя летом выпустить на волю копившуюся последние полгода лень?
А вот моей сестре шило в попе и врожденная жажда деятельности не дают сидеть спокойно. И почему мы с ней такие разные?
— Я купаться хочу! — выдвинула новую идею сестра, — ты со мной?
— Опять в дом, за купальниками идти? Не, мне лень, — оторвалась я от облаков и посмотрела на речку.
Мягкие волны плавно били о пологий берег, лаская сероватый лесной песок и с легким шелестом откатываясь назад. Солнце игриво касалось водной глади, отчего последняя слегка отливала золотом. Серебристые рыбки стайками сновали по дну, бросаясь в россыпную при малейшей попытки их поймать. А может и вправду искупаться? Раз сама природа шепчет. Лесную идиллию нарушали только назойливые оводы, которые в ожидании жертвы крутились у воды. Кыш, кровопийцы проклятые!
— Ну, как знаешь, — пожала плечами Лина и начала раздеваться.
