- Не выпущу, - спокойно ответила я. – Пока за ум не возьмешься, будешь взаперти сидеть. Позорище ведь… Осталось только в штаны оконфузиться и все, пропащий человек. Уже, небось, все пальцами тычут, смеются над тобой.
- Ты меня что, учить вздумала, сопля зеленая?! – рявкнул он, ударив ногой по двери. – И не тычь мне, гадина! На «вы» называй!
- Ага, и шепотом, - проворчала я, а ему сказала: - Еще я всякую пьянь на «вы» не называла. Не заслужил. Глянь на себя в зеркало, на что ты похож! А еще уважаемый парикмахер… - я понимала, что звучит это жестоко, но по-другому никак. Пусть слышит правду в моем исполнении.
- Я не пьянь! – в гневном голосе дядюшки прозвучала обида. – Не смей меня так называть!
- Конечно, не пьянь. Блин, бесстрашный путешественник по эмоциональному спектру посредством химических порталов в стеклянных сосудах…
- Чего ты там лепечешь?! Открой, я сказал! – надрывно выкрикнул Тимофей Яковлевич. – Откро-ой!
Я бы еще поговорила с ним о жизни, но тут на лестнице показалась лохматая голова Прошки.
- Елена Федоровна, там это, хозяин мясной лавки пришел! Ему бороду да усы поправить надобно! Чево сказать? Закрыты мы?
- Нет, скажи, пусть подождет, я уже иду, - ответила я, а дядюшка моментально притих, подслушивая нас. – Сейчас мы ему поправим и бороду, и усы, и все остальное.
- Не сметь! – завыл Тимофей Яковлевич, колотя кулаками в дверь. – С ума сбрендила, что ли?
- Не переживай ты так, - усмехнулась я. – Или думаешь, что если я женщина, то бороду подстричь не смогу?
- Где сатана не сможет, туда бабу пошле-е-е-ет! – жалобно заскулил дядюшка. – Гадина-а-а-а…
Спустившись вниз, я надела передник и открыла дверь парикмахерской. Стоящий в метре от крыльца мужик с окладистой бородой, удивленно взглянул на меня.
- Тимофей Яковлевич примет меня али нет?
- Проходите, я за него, - я приветливо улыбнулась. – Подстригу не хуже дядюшки.
- Дядюшки? – хозяин мясной лавки не спешил заходить внутрь. – Я не пойму никак. Девица меня, что ль, стричь будет? Не-е-ет, девке бороду не доверю! Тьфу ты, совсем, что ли, умом тронулись?!
Прошка растерянно взглянул на меня и прошептал:
- Не пойдут они к бабе. Точно вам говорю.
- Не к бабе, а к женщине! – шепнула я, а потом крикнула вслед удаляющемуся мужчине: - А у нас сегодня все бесплатно! В честь праздника! Прошка, какой праздник в скором времени?
- Дык Троица скоро! – прошептал мальчишка. – Запамятовали?
- В честь Троицы у нас бесплатные услуги! – снова крикнула я, заметив, что хозяин мясной лавки остановился.
- Бесплатно? – он посмотрел на меня из-под нахмуренных густых бровей. – И стричь умеешь?
- А то! Проходите! – я указала двумя руками на открытую дверь. – Не пожалеете!
- Да и ладно, - мужчина посмотрел по сторонам. – Один черт никто не видит.
Халява делала свое дело.
Прошка моментально помчался на кухню, притащил теплую воду, вылил ее в кувшин и поставил на столик фарфоровый таз. После чего подал мне полотенце.
- Сейчас принесу горячую воду!
Мальчишка знал свою работу.
Мы вымыли клиенту бороду, я распарила его лицо и шею горячим полотенцем, просушила. Потом расчесала по направлению роста волос.
Хозяин мясной лавки внимательно следил в зеркало за каждым моим движением, но вскоре расслабился. Я аккуратно подстригла его бороду, придав ей немного островатую форму. Потому что при круглом лице, растительность «лопатой» делала его еще шире. Привела в порядок усы, после чего аккуратно побрила шею и похлопала по ней ладошками, смоченными одеколоном. Это было что-то дешевое и вонючее, но Прошка все равно заволновался.
- Еленочка Федоровна, Тимофей Яковлевич диколоны бережет… Бесплатно не диколонит!
- Ничего, такого добра не жалко, - прошептала я, стараясь не смеяться. Мне вспомнился анекдот на тему одеколонов.
«Молодой человек, чем вы так надушились?
- Это одеколон «Семеро смелых».
- Вы знаете, судя по запаху, кто-то из них сильно напуган.».
Зато дядюшка странным образом притих, и я послала Прошку, чтобы тот проверил, все ли в порядке. Мало ли, вдруг прихватило с похмелья…
Хозяин мясной лавки долго рассматривал себя в зеркало, а потом удивленно повернулся ко мне.
- Дочка, да ты Яковлевича за пояс заткнула! Странное дело… Морда, что ль, уже стала? А?
- Просто нужно было изменить форму бороды, - я подумала, что благодаря Махмуду у меня здесь могло пойти собственное дело. – Вам очень идет!
- Ну, спасибо! Ой, спасибо, красавица! – мужчина поднялся и, подмигнув мне, сказал: - Ты вот что, бесплатно больше никого не стриги. Ежели сейчас у меня спрашивать станут, кто эдакую красоту сотворил, я скажу, что родственница Яковлевича. Пущай платят! А я так и быть в честь Троицы приму такой подарок.
Ну и хитрый дядька!
Он ушел, а в дверь залетел Прошка и, хохоча, сказал:
- Я к окошку слазил, в щелку посмотрел! Тимофей Яковлевич к полу прилип с кружкой! Слушает видать, что туточки творится!
- Хорошо хоть не орет, - я тоже засмеялась. – Наверное, понял, что своими криками народ распугает!
Я, конечно, не мечтала, что ко мне сразу побегут клиенты, но к концу дня к нам пришло человек десять. Они удивлялись, недоверчиво хмыкали, завидев меня, но в кресло садились. Прошка помогал мне не только в работе, но и в денежных вопросах. Мальчишка знал все расценки и после каждой стрижки громко называл цену. В зал несколько раз заглядывала Евдокия с таким лицом, будто я не мужиков стригла, а проводила черную мессу с жертвоприношением.
Но у меня было отличное настроение: ведь если дело так пойдет и дальше, то парикмахерская Тимофея Яковлевича может стать вполне приличным заведением среднего класса. Главное – поддерживать чистоту и не стесняться креативить.
Глава 22
Дядюшка начал скандалить снова ближе к вечеру. Он требовал рюмочку, нормального ужина и «вынесть ведро». Евдокия жалела его, это было видно по лицу поварихи, и мне пришлось просить Прошку, чтобы он не спускал с нее глаз. Женщина вполне могла подкармливать Тимофея Яковлевича, а это сведет на нет все мои усилия.
- Не переживайте, Еленочка Федоровна! Я буду приглядывать за ней! – пообещал мальчишка. – Ваш дядюшка кроме горбушечки ничего не получит!
На него я могла положиться, поэтому подмела пол в парикмахерском зале и засобиралась к себе. Было столько планов, но все пошло немного по-другому сценарию. Хотя это и к лучшему, парикмахерская не простаивала, мы заработали деньги, а еще я познакомилась с интересными людьми.
И тут в дверь громко постучали. Кто-то тарабанил кулаком о деревянную поверхность с такой силой, что она содрогалась.
- Открывайте! – раздался грубый мужской голос. – Немедля!
- Это еще кто? – удивилась я. – Да еще на ночь глядя?
- Голос похож на нашего квартального надзирателя, - прошептал Прошка. – Семена Степановича Яичкина.
Я открыла дверь, и в парикмахерскую вошел крупный мужчина лет пятидесяти с круглым красным лицом, жидкими бакенбардами и густыми усами под мясистым носом. Они некрасиво переходили в бороду непонятного цвета, что смотрелось очень неряшливо. Одет он был в шапку из черного сукна с оранжевым кантом, мундир однобортный темно-зеленого сукна и серо-синие шаровары.
Мужчина грозно посмотрел на меня из-под густых бровей и представился:
- Поручик Семен Степанович Яичкин. Квартальный надзиратель.
- Волкова Елена Федоровна, - в ответ представилась я. – Чем обязаны столь позднему визиту?
- Где хозяин, Тимофей Яковлевич? – он обвел внимательным взглядом комнату. – Могу ли я видеть его?
- Уехал куда-то еще днем. Он передо мной не отчитывается, - ответила я, мысленно благодаря Бога, что дядюшка заткнулся. Лишь бы снова не надумал голосить. Может, кто-то пожаловался на крики?
- А вы кем изволите быть, сударыня? – квартальный сдвинул брови, с подозрением рассматривая меня. – Не замечал вас ранее на отведенном мне участке.
