Маша, вспомнив наказ тетки Марьи делать все в точности так, как велит бан-ница, перенесла ногу обратно через порог, вышла, закрыла дверь, потом попятилась на улицу, спиной вперед спустилась с крыльца, угодила ногами в шерстяных носках в сугроб и только тогда завопила от испуга. На крик выскочила тетка Марья.
— Что? Что? Банница? Обидела, напугала, что?
— Ничего, — клацнув зубами, ответила девочка. — Сказала только, как зашла, так и выйди, я так и вышла.
— Ох ты горюшко, кто же с соседями шутит, зачем меня не послушалась! — запричитала хозяйка. — Хорошо еще отделалась.
Она скинула с плеч шубу, укутала в нее Машу и велела сидеть на крыльце, а сама побежала в дом и вернулась с внушительным веником сухой полыни.
— Держи половину!
— Мы что, будем с ней драться? — испугалась девочка.
— Просто утихомирим, надо же нам помыться. Иди за мной!?
В предбаннике тетка Марья только скинула валенки и сразу поспешила внутрь:
— Ты, соседушка, не серчай, вот те полынь, на время сгинь, Девка у меня несмышленая, в бане мыться неученая, дикарка, прости по первому разу, в другой — наука будет.
Приговаривая, женщина принялась мести пол, полки, даже печку, пучком полыни. В бане было светло, чисто, ни следа лягушек, только пар по-прежнему клубился, словно дым. Помедлив, Маша сбросила шубу и последовала ее примеру.
— Ты тоже, дочка, поберегись. Тут соседушкой много, в бане банница, в доме домовой, во дворе дворовой, в поленнице дровяной, на сеновале сушняк, в печке огневик, со всеми ладить надо. А не по-Q ладишь с соседями — отдавать придется. Как мне тогда с хозяйством одной управиться? А ну как заместо них нечисть вредная появится, кикиморы с барабашками, избу палить придется. На-Я перед слушай, что тебе говорят. «А Е
Маша усердно мела полынью, несмотря на то что пар стал легче, жар не такой невыносимый, с нее пот лил градом, а сердце бешено стучало. Одно дело слушать бабкины сказки, а другое — повстречаться с настоящей банницей…
— Ох, распарила нас банница, — смеясь и отдуваясь, тетя Маша бросила полынь под полок, — Славно пропарились, прогрелись, бегая с вениками. Давай, дочка, пройдусь по тебе березовыми листочками…
Однако стоило Маше снять рубашку и показать все свои царапины, синяки, что оставили ей бочка, лесная жизнь и погоня, хозяйка всплеснула руками и запричитала, Успокоившись, она решила все-таки, что березовые листья не помешают, взяла распаренный березовый веник, прошлась по Машиной спине, рукам и ногам тихонечко, словно гладя:
— Береза всю грязь и болезнь из тебя вытянет, эх, жаль, масличка пихтового у меня нет, не по носу моему роскошь, Сейчас попаримся, косы высушим, тебя щами накормлю, тесто поставлю, побегу за звездным лекарем. Пусть хоть мазь какую сделает…
После бани Маше тело ее стало казаться легким и в то же время она почувствовала приятную усталость. Девочка надела все чистое, аккуратно спрятала под кофту бусы из каменьев, миниатюру, изображавшую венцессу, попробовала щи из кислой капусты, но уже за столом глаза ее начали слипаться. Увидев, что Маша клюет носом, тетка Марья забеспокоилась,
— Не спи пока, я лекаря приведу, посмотри за тестом, — велела она, замотала. влажные косы в три шали, накинула шубу и вышла из дому.
Маша побродила по просторной горнице, разделенной пополам печкой. Здесь пахло кислыми щами и черным хлебом. Над большой кроватью с двумя подуш-0 ками висел вышитый портрет — усатого А мужчины в простой рубахе. Маша долго рассматривала резкие черты лица, гадая, почему он ей кажется знакомым, дома бы она. решила, что он похож на како-Я го-то актера. Более ничего интересного § не наблюдалось. Ни книжки, ни картин, ничего. Девочка представила себе, как хозяйка проводит долгие зимние вечера? перед свечкой, вышивая бисером птичек, Неудивительно, что в ее старых сундуках невозможно найти вещь без вышивки…
Голова казалась тяжелой, Маша сунула нос в кадку с безмятежно покоя щимся тестом, потом решила, что ничего страшного не случится, если она немножко полежит на сундуке, жестком, но широком и удобном, «Если лягу на кровать, непременно засну», — подумала девочка, устраиваясь на сундуке, глаза ее закрылись сами собой. Маша уснула.
И вот слышит она сквозь сон, как будто бегает по комнате кошка. Словно град забарабанил, мягко, но настойчиво. Пробежал по сундукам, к столу, по полу, вспрыгнул на печку. Маша морщилась во сне от этой дроби, но не могла открыть глаза, голова была тяжелой. Когда кошка прыгнула на сундук, прошлась по ногам девочки, Маша только поджала их, вяло махнув рукой:
— Брысь, брысь…
И тут кошка — лохматая, тяжелая — прыгнула ей на грудь, придавила так, что и вдохнуть трудно, зашипела в ухо:
— Проснись!
Еще с закрытыми глазами, Маша замерла, проснувшись и вспомнив, что у тетки Марьи кошек нет, Она резко села,
сбрасывая с себя лохматое и тяжелое, открыла глаза — и успела увидеть, как что-то маленькое, серое, с огромными ушами, проскакало по полу и скрылось за печкой, У девочки перехватило дыхание. В комнате было сонно, тепло и тихо. Через несколько секунд ей уже подумалось, что никого не было, что лохматое ей только приснилось, В это время взгляд ее упал на кадку с тестом, стоящую возле теплой печки. Тесто вспучилось, подняв крышку, словно живое, и теперь стекало на пол… Маша ойкнула, схватила деревянную ложку и принялась запихивать тесто обратно, помучившись, двинула его со всей злости кулаком. Тесто послушалось только кулаков, моментально Q опало, выпустив из себя кислый воздух, пошло пузырями,
— Ох ты, батюшки, что же это, убе-
jAj жало! — всплеснула руками вернувшая ся тетка Марья, скинула шубу, поспеш-Ж ко размотала платки, бросилась на по-§ мощь Маше. За ней в горницу вошел Ц мрачный человек, тонкий и сухой, как АГ4 веник. Снял высокую бобровую шапку,? расстегнул длинную шубу, потер ладонью две глубокие складки, идущие от носа по впалым щекам прямо к презрительно искривленным губам, да так и замер, глядя на суету, — Я нечаянно уснула, — повинилась Маша.
— Ну да, после баньки-то, конечно, а почему домовушка тебя не разбудил?
— Разбудил… — Маша догадалась, что серое существо было, по всей видимости, домовым.
— Позвольте напомнить вам о себе, — вставил гость.
— Дядька Сухостой, это Маша, — тет-ка Марья устало махнула тряпкой, — Простите, я сейчас приберу… Посмотрите пока ее раны, пожалуйста…
Лекарь вымыл руки, цокнул языком при виде Машиных царапин, особенно тщательно обследовал рану, нанесенную случайно ножом Мишки, прошелся сухими сильными пальцами по ноющему плечу и вынес вердикт: — Вывих. Небольшой, но… Он вправил вывих — у Маши слезы выступили на глаза от резкой боли, но зато она поняла, что на этот раз перед ней настоящий врач, такой же, как ее папа, не чета знахарке тетке Дарье, и она не преминула сказать об этом,
