— Благодарю, син-тар, все благополучно, — пророкотал в ответ мастер рудокопов. — Щедрость каму земли не оставляет нас. Вести о кончине тара достигли здешних мест. Мои соболезнования народу Ямата и тебе, сын правителя.
Значит, рудокопы и правда не считают себя частью таррана, отметила я про себя. Тем временем мастер Рору обвел взглядом нас с Руэной и Атари, и син-тар поспешил представить своих спутников:
— Атари Уканто, моя правая рука, сын владетеля северной окраины. Руэна, послушница монастыря Цветущих вод, она сопровождает меня в путешествии…
Я искоса глянула на Руэну, та поймала мой взгляд и едва заметно пожала плечами. Кажется, у син-тара были припасена не одна ширма, за которой могла спрятаться оберегающая. Я перевела взгляд обратно на мастера Рору, готовая поклониться, когда назовут мое имя. И тут я увидела то, чего не заметила сразу. Браслет из серебряных нитей с нанизанными жемчужинами сверкнул из рукава мужчины — нелепый на этой грубой жилистой руке с широкой ладонью.
— И Юко Эйнари. Она про…
— Прошлогодняя победительница среди сочинителей трехстиший с северных окраин таррана, — выпалила я первое, что пришло в голову. Хорошо, что я так и не стала возвращать заколку с хризантемой в прическу.
Все взгляды сошлись на мне. Я постаралась изобразить самую глупую улыбку, на какую была способна. И вдобавок раскрыла веер, кокетливо обмахиваясь им. Отец говорил мне, что красивой женщине прощают любую глупость. Посмотрим, есть ли в списке этих глупостей «перебила син-тара, когда он обращался к мастеру рудокопов».
Взгляд Торна метал молнии, Руэна задумчиво посмотрела на меня, потом на мастера Рору, чуть нахмурилась. У Атари было такое лицо, будто он вот-вот провалится сквозь землю, прямиком в изумрудные рудники. Я отчаянно взглянула в глаза син-тара, пытаясь дать ему понять — только не говори, кто я! Тот набрал в грудь воздуха, чтобы что-то сказать — наверное, извиниться за меня — но в это время заговорил мастер рудокопов:
— И те, кто всю жизнь проводит в полумраке рудничных тоннелей, не чужды поэзии. Прочитайте нам что-нибудь из ваших трехстиший, госпожа Юко.
Мне показалось, или взгляд мастера Рору из равнодушного сделался чуть лукавым? Я беспомощно обернулась к Руэне, и та с легким поклоном вступила в разговор:
— Среди нас есть ценитель поэзии госпожи Эйнари. Сам син-тар заинтересовался ее трехстишьями и многое заучил наизусть. Господин Торн окажет нам честь и процитирует свое любимое?
Если бы взглядом можно было убивать, пепел оберегающей уже развеял бы горный ветер. Торн глубоко вздохнул, будто собираясь с мыслями, и громко продекламировал:
Ветви махнули
Словно объятья раскрыл
Милый при встрече
Я старательно изобразила смущение, прикрываясь веером, и поклонилась син-тару. Тот в ответ наградил меня мрачным взглядом.
— Тонко чувствующее сердце — хорошее качество для правителя, — важно кивнул мастер Рору. Смотрел он при этом почему-то на оберегающую. — Те, кто умеет видеть красоту в глубине драгоценного камня или в лепестке цветущей яблони, легче направит народ к благоденствию. Что привело син-тара в тень гор Тамиру? Значит ли этот визит, что у таррана Ямата скоро будет новый правитель?
— Как раз об этом я и хотел побеседовать, — наклонил голову Торн. — Покойный тар, мой отец, дал каждому из наследников свиток с его последней волей. Пять свершений он ждал от нас, и одно из моих свершений ведет в недра рудников Тамиру, на самый нижний уровень.
Син-тар сделал паузу, давая мастеру рудокопов осознать его слова.
— Ты и твои спутники могут спуститься туда, куда ведет последняя воля усопшего тара, — ответил мастер Рору. Я заметила, как расширились от удивления глаза Атари. Торн не стал показывать свое удивление столь явно, но видно было, что такого ответа он не ожидал. Син-тар снова неглубоко поклонился и поспешно спросил:
— Я благодарен тебе за милость, мастер Рору. Когда мы сможем войти в обитель каму земли?
— Завтра после восхода солнца, если это будет угодно каму, — ответил мастер рудокопов. — Характер огненных каму вулкана Хатори непредсказуем. Они могут устроить свои пляски когда им будет угодно, и тогда син-тару и его людям придется подождать. Будьте гостями под сенью великого вулкана. Я распоряжусь, чтобы вам выделили подобающее место для отдыха и трапезы.
Поняв, что разговор закончен, Торн поклонился в последний раз. Мы повторили его движение и потянулись к дверям. Я поборола в себе искушение обернуться на этого человека, который носил печально знакомый мне браслет. Казалось, что мастер Рору смотрит нам вслед внимательным тяжелым взглядом, похожим на каменную плиту.
— Мне все это не нравится, — сказал Торн, едва за слугой закрылась дверь приземистого гостевого дома.
— Не нравится, что второе задание оказалось слишком легким? — уточнила Руэна, опускаясь на подушки в дальнем углу маленькой общей комнаты. Я прошла за ней и села рядом.
— Именно! — син-тар мерил шагами комнату, пока Атари разводил в очаге огонь. От толстых каменных стен веяло промозглым холодом. — Я уже был здесь с отцом. Мы с Готаром поехали тогда с ним к рудокопам. Знаете, сколько они заставили нас проходить обряды очищения, прежде чем приблизиться к рудникам? Десять дней! Этот мастер Рору, как мне тогда показалось, просто издевался! Все болтал про милость каму огня и земли, а сам явно хотел показать, что он не подчиняется власти тара и волен диктовать свои правила!
Торн упал на подушки около очага.
— А теперь — «проходите, гости дорогие, завтра после восхода солнца»! Одно из двух. Или завтра нам скажут, что огненные каму устроили таки свои пляски, — син-тар непочтительно ткнул пальцем в сторону занявшихся дров. Атари за его спиной сделал печальное, но строгое лицо. — Или здесь что-то нечисто!
— Второе, — сказала Руэна. — Ты заметил, что у него на руке, Торн?
— Я не женщина, чтобы любоваться мужскими руками! — фыркнул син-тар. — И что же там?
Мое сердце пропустило удар. Неужели и оберегающая…
— Браслет, Торн. Точно такой же я видела у Мару. И у наместника Фуманзоку. Может быть, конечно, это все ерунда, просто ваша местная мода…
— Нет, — неожиданно для самой себя снова перебила я. — Я знаю, что это такое. Мастер Рору, как и брат благословенного арантара, и эта девушка, Мару — они из Идущих-против-ветра.
***
Именно в этот момент в дверь постучали.
Я отпрыгнул от очага, споткнулся об вытянутые ноги господина и неловко отлетел к самой двери, бухнувшись в нее плечом. За дверью, кажется, что-то со звоном упало. Надеюсь, оружие! Я не думал, что рудокопы опускаются до того, чтобы подслушивать разговоры гостей. Но стоило Юко упомянуть какую-то постыдную тайну здешнего мастера и наместника, как нас уже пришли вязать!
За спиной прозвучал хохот Руэны, громкий и обидный. Торн выкрикнул: «Войдите!», я отступил от двери, и в комнату вошел все тот же слуга с большим подносом. Всего лишь трапеза для син-тара и его спутников. Посередине подноса на блюде истекали медовым соусом две упитанные курицы. От вида воткнутых в них ножей у меня перехватило горло. Я обернулся к господину, и…
— Даже не думай! — Торн мрачно наставил на меня палец. — Мало мне траура по Готару! Не расстраивай свою невесту, видишь, какое у нее лицо?
Жестом он показал слуге поставить поднос на низкий столик у стены и выйти. Тот повиновался. Я деревянно поклонился господину и подошел к Юко, опустился на подушку рядом с ней. Девушка сидела, насупившись и опустив глаза. Руэна рядом с ней вытирала слезы, все еще трясясь от хохота.
— Юко, ты сказала «Идущие-против-ветра», — напомнил Торн у меня за спиной. — И я вижу, для тебя это не просто слова.
— Их считали блаженными идиотами, которые всегда идут против судьбы. Так оно и было, наверное, но они внезапно набрали силу. Из-за них нас с отцом сослали из столицы Сента в Ямата, — сквозь зубы проговорила Юко. Мне вдруг захотелось как-то утешить ее, и я даже убрал руки за спину, чтобы не допустить неловкости.
