— Катя, душа моя, это действительно я, но в гимназии говорить об этом, сама понимаешь…
— Ах, Дарья Христофоровна, ваша красота является одной из главных ценностей Российской Империи, и я уверен, что истинной целью Наполеона…
— Спасибо за поздравление, дядя Лёша, а в чинах я постараюсь тебя обогнать. Почему только дивизию, я тебе и воздушную армию доверю…
— Григорий Константинович, хотелось бы проконсультироваться по некоторым сверхлёгким сплавам…
— Граф, вас можно поздравить с запуском в серию нового двигателя? А если те же восемьсот сил, но с воздушным охлаждением?
Кажется, понимание императором тихого семейного праздника сильно отличается от общепринятого толкования, потому что количество гостей уже перевалило на третий десяток. И какие гости! Промышленность, армия, разведка. И примкнувший к ним Хрущёв.
Кстати, Никита Сергеевич сильно отличается от того Первого секретаря ЦК КПСС, что остался в памяти капитана Родионова. В этом мире он воспользовался услугами хороших целителей, и щеголял пышной шевелюрой и некоторой стройностью фигуры. И не стремился колотить ботинком по праздничному столу.
Дуэльную пару именно барон Хрущёв-Кольский преподнёс, сопроводив пояснениями:
— С помощью этих пистолетов Наталья Александровна Дубельт отомстила за смерть своего отца Александра Сергеевича Пушкина. Из левого она застрелила Дантеса, а из правого Геккерена. С тридцати шагов точно в голову! По движущейся мишени!
— Спасибо, Никита Сергеевич, — искренне поблагодарил Красный. — Возможность решать проблемы на расстоянии ценилась во все времена.
— Если бы можно было решить проблему норвежских браконьеров при помощи пистолетов, — грустно вздохнул Хрущёв. — С ними и пулемёты не всегда справляются!
Василий хотел посоветовал ставить на рыболовецкие суда ракетные установки, но вспомнил, что их сняли с вооружения ещё при Николае Первом в связи с развитием нарезной ствольной артиллерии. Когда-то ракета была самым дальнобойным оружием, но теперь проигрывала пушкам по всем параметрам, включая дальность, точность, и вес взрывчатого вещества. Если Никите Сергеевичу очень нужно, он сам догадается обратиться на склады, а если не найдёт ничего подходящего, то оплатит разработку новых образцов. Чего-нибудь вроде реактивных снарядов времён Великой Отечественной войны, которой, дай бог, в этом мире не будет.
— Друзья мои, — объявил император., - прошу всех за стол, где мы поднимем бокалы за сегодняшнего именинника, моего сына и наследника Василия Иосифовича. И ещё об одном прошу — пусть для всех он ещё немного побудет обычным гимназистом Василием Красным. Совсем немного, до первомайского весеннего бала в Гатчине.
Гости с пониманием покивали, и поспешили к столу, накрытому в соответствии со знаменитой рекомендацией ректора Московской медицинской академии профессора Булгакова. В предисловии к очередному переизданию книги Елены Молоховец «О вкусной и здоровой пище» Михаил Афанасьевич писал: — «Холодными закусками и супом закусывают только недорезанные жандармерией республиканцы. Каждый уважающий себя человек оперирует закусками горячими».
После шестнадцатого тоста Василий перестал реагировать на окружающую действительность, и вернулся из путешествия в себя только с началом музыкальных поздравлений. И тут выяснилось, что у Красного великолепный слух, болезненно реагирующий на фальшивые ноты. Вдруг захотелось зарядить один из подаренных бароном Хрущёвым пистолетов, и опробовать точность на Анастасе Ивановиче Микояне, исполняющем алябьевского «Соловья» под аккомпанемент усевшегося за белый салонный «Штайнгребер» барона Кагановича.
— Вам тоже тяжко это слушать, Василий Иосифович? — незаметно подошедший Поликарпов дотронулся до плеча Красного. — Его Императорское Величество намекнул мне на новую и перспективную работу, связанную с нашим прошлым разговором. Где мы можем это обсудить в тишине и покое?
— В библиотеке, — кивнул Василий, и поднялся из-за стола.
К сожалению, этим он привлёк внимание императрицы Татьяны Николаевны, громко объявившей:
— А вы знаете, господа, Василий неплохо поёт. Уже в пятилетнем возрасте он исполнял арию Евгения Онегина! Вася, спой нам что-нибудь. Вася, ну пожалуйста, сегодня же твой день.
— Пой, Вася, пой! — поддержали матушку младшие сёстры.
Красный беспомощно огляделся по сторонам в поисках поддержки и понял, что похож на поверженного гладиатора, обречённо взирающего на указывающие вниз большие пальцы зрителей Колизея. Прошёл к роялю, сел, и опустил руки на клавиши, вспоминая, умеет ли он вообще играть. Пальцы независимо от желания выдали незнакомую музыку, и в голове внезапно возникли слова ещё не написанной ни в этом, ни в том мире песни. Наверное магия сыграла такую шутку, подключив Василия к единому информационному пространству, где нет разделения на прошлое и будущее.
Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было сорок сороков.
И чудаки — еще такие есть —
Вдыхают полной грудью эту смесь.
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья…
Вася тоже растворился. Растворился в музыке и в песне, и не заметил внезапно обрушившуюся тишину, в которой оглушительно громко потрескивали горящие в камине поленья. А когда отзвучала последняя нота, наваждение разрушил негромкий голос генерала Дзержинского:
— Господа, напомните мне завтра, чтобы я арестовал Утёсова.
— За что, Феликс Эдмундович? — спросил кто-то.
— За чуждый нам джаз.
А где-то вне времени и пространства похмельные мойры пытались разобраться в запутавшихся нитях человеческих судеб. И так пробовали, и этак, но всё безуспешно.
И вот самая старшая из них устало махнула рукой:
— Да и хрен с ними, девки, и так сойдёт. Нас же всё равно никто не проверяет, наматывайте как есть.
Глава 9
Глава 9
Утром Василий собирался в гимназию, и перебирал в памяти события вчерашнего вечера, плавно перешедшего в сегодняшнюю ночь. После выступления виновника торжества музыкальная часть праздника как-то быстро сошла на нет, но разговоры об искусстве не прекратились. Барон Хрущёв-Кольский клятвенно пообещал Феликсу Эдмундовичу список художников-абстракционистов, по его мнению гораздо более чуждых, чем какой-то там пошлый джаз.
Под шумок удалось смыться в библиотеку, чтобы обсудить с Поликарповым перспективы развития летательных аппаратов тяжелее воздуха без применения дорогих и сложных в производстве антигравитационных пластин. Николай Николаевич получил несколько эскизов и пообещал подумать о переходе конструкторского бюро на новую тему, но настоял на подключении к работе специалистов из Центрального Института Гидродинамики.
— Поговорю с Жуковским, он как раз заканчивает строительство новой аэродинамической трубы для продувки дирижаблей в натуральную величину.
— Разве их продувают? — удивился Красный.
— А как же иначе? Вон англичане утверждают, что опытный глаз правильные пропорции без всяких приспособлений видит, и что? Наши дирижабли до ста пятидесяти километров в час разгоняются при форсировании двигателей, а у них уже на сотне куски обшивки отваливаются.
Для окончательного решения вопроса, в том числе и финансового, договорились встретиться в ближайшее воскресенье. Василий очень надеялся, что к тому времени у него будет обещанный, но так и не подаренный завод в Нижнем Новгороде. А потом Николая Николаевича позвали на совещание к императору. Оно, кстати, до сих пор не закончилось.
Красный оглядел себя в зеркале, улыбнулся сияющему орденами отражению, и отправился завтракать. В столовой его уже ждали одноклассницы, заночевавшие в гостевых комнатах. Гимназическую форму, скорее всего, им доставили фельдъегерями. Девочки выглядели не выспавшимися и недовольными.
