магазинчиков для туристов. Кэти, как я слышала, стала знаменитой художницей. А тогда дружили они все вшестером. Могло показаться странным, что кто-то пренебрегал Джонни. Он был настоящей звездой. Кумир школы и при этом безо всякого гонора, открытый, веселый. Но Кэти уже давно встречалась с Майклом… ой, вам это, может, неприятно? Хотя столько лет прошло с тех школьных времен. Да я сама когда-то была в него влюблена, честное слово!
Горничная добродушно усмехается и поворачивается к Диане, на щеках появляются ямочки.
— Издали, конечно, влюблена была, он меня знать не знал. Так давно это происходило, все изменилось… У Майкла теперь есть вы. Такая красивая пара, просто изумительно. Мы вами украдкой любуемся. Знаете, ведь персонал любит иногда обсудить постояльцев. Может, это нехорошо, но так везде бывает, сплошь и рядом. Хотя не всегда постояльцы такие симпатичные. Вот недавно…
Только не это! Приходится выслушать длиннейший монолог о недавней краже в гостинице, когда абсолютно приличный на вид постоялец умудрился вывезти в чемодане множество ценных мелочей из номера, включая хрустальный стакан для зубных щеток, старинную гравюру со стены и редкий антикварный гобелен. А еще в прошлом месяце вселилась одна дамочка с маленькой собачкой. В первый день собачонка скромно сидела на руках хозяйки и казалась крайне благовоспитанной. Зато потом в течение двух недель терроризировала персонал и постояльцев, истошно лаяла ночью, днем носилась по лестницам, попадалась всем подряд под ноги и оставляла лужицы в коридорах. Диана сидит как на иголках, перебивать и направлять разговор в нужное русло неудобно, а время бежит…
— Такое тоже случается, — наконец подводит итог горничная. — Да я же вам еще про тот случай не дорассказала. Так вот, Кэти встречалась с Майклом, а Джонни молча страдал. В тот день на Изумрудном холме на него что-то нашло, он при всех заявил: если она и дальше будет его игнорировать, он спрыгнет вниз. Остальные посмеялись, не приняли всерьез. А когда поняли, что Джонни не шутит, тот уже летел вниз. Не знаю, конечно, может сплетни, но откуда-то ведь это пошло, вряд ли на пустом месте.
Джонни хоронили всей школой. Был чудесный день, небо ясное, кладбище заросло барвинками и «золотыми кружевами». Знаете эти желтые цветочки, они тут повсюду.
Несчастное наше «Созвездие»… Они будто осиротели. Стояли отдельной группой, опустив головы, ни с кем не разговаривали, друг от друга не отходили. Майкл едва держался на ногах, да все они были какие-то заторможенные. То есть и остальные из школы, конечно, переживали, почти все девочки плакали, я тоже. Когда гроб опускали в могилу, Майклу стало плохо. Помню, ребята бегали за водой, метались по всему кладбищу. Кладбищенская контора оказалась заперта, а сторож куда-то затерял ключ, еле нашел.
Директор сказал небольшую речь, но его никто не слушал, слова казались совсем лишними. Могилы не было видно из-за горы цветов, столько букетов положили… А потом мы ушли, оставили Джонни наедине с цветами. Ох, даже сейчас мороз по коже. Такие моменты из юности не забываются. Когда ты впервые сталкиваешься со смертью… Особенно если умирает не какой-нибудь пожилой родственник, а ровесник.
***
Майкл появляется в шестом часу, на ходу стягивает с себя свитер, исчезает в спальне.
— Я на минуту, только переоденусь. Сегодня так тепло, практически лето…
Возвращается уже в тонкой водолазке. Превосходная идея, особенно когда вечер на носу и успешно имитирующее летнюю погоду солнце вот-вот скроется.
— Решил простудиться опять?
Он делает вид, что не слышит Диану.
— Ты что-то поздно, пришлось без тебя обедать. Где задержался?
— У дяди Винсента. Старику так одиноко, да и кое-что по дому надо было сделать. Вообще-то хотя бы косметический ремонт не помешает, там все разваливается. А ты как день провела?
— Тебя это правда интересует?
Майкл смотрит на Диану, как на досадную помеху.
— Я к Фреду зайду, вернусь поздно.
— А тебе не кажется, что ты слишком много времени проводишь с друзьями?
— Не кажется. Я устал за год. Имею право отдохнуть и пообщаться, с кем хочу? А тебе все равно наши разговоры не интересны. У тебя же это просто на лице написано.
— Ты умеешь читать по лицам?
— Представь себе, — раздраженно бросает Майкл.
В следующую секунду его уже нет в номере.
Тягучие предвечерние сумерки плавно перетекают в иссиня-черный вечер. Все же осень постепенно отвоевывает свои законные права, с каждым днем темнеет все раньше. На площади зажигаются фонари, освещают фасады зданий, преображая респектабельные особняки почти до неузнаваемости. Теперь каждый из них полон загадок и населен весьма таинственными обитателями. Эдервильские легенды оживают… Хотя это всего лишь иллюзия.
Диана касается выключателя, и комнату заливает яркий свет люстры в стиле модерн. Уютная скука расползается по углам… Маленькая Фейт тоже, конечно, скучает. Скучает у миссис Броуди в плену, даже не надеясь преодолеть такое огромное для крошечных ножек расстояние между двумя этажами. А может, все же попытаться? Сначала нужно спуститься с комода, умудрившись не упасть и не разлететься на куски. К счастью, все три ящика не закрыты. Будто нарочно выдвинуты таким образом, что можно спуститься по ним, как по ступеням. А спрыгнуть с последнего ящика на пол — не такая уж сложная задача. Пышное шелковое платье раздувается парашютом и позволяет приземлиться на паркет безо всякого риска… Потом выбраться из комнаты в коридор, передвигаться ближе к стене, чтобы никто не заметил и не поднял крик. Фарфоровая кукла, шагающая по коридору — это, по меньшей мере, странно. Заводная? Дистанционно управляемая? Куда она направляется? Слишком много вопросов может возникнуть у непрошенных свидетелей. Потом подняться по лестнице, хватаясь хрупкими пальчиками за края ступенек. Действительно тяжкое испытание, от напряжения бледные фарфоровые щеки покрываются ярким румянцем. Мраморные ступеньки безупречно гладкие, можно случайно соскользнуть вниз, к тому же, каждая огромна, и огромен промежуток между ними. Собственно, это не ступеньки, а ступени, ступенища, уступы гигантской горы… Один лестничный марш, краткая передышка на площадке, потом другой… Дальше длинный переход по коридору третьего этажа. Негромкий стук в дверь номера…
Диана встряхивает головой, отгоняя навалившуюся дремоту. Почудится же такое. Майкл не возвращается, да и вряд ли стоит ждать его так скоро. Часы показывают всего то двадцать минут восьмого.
Воздух становится густым, по нему пробегают мелкие прозрачные волны, словно в воздухе над костром. Вокруг расползается какая-то рябь, потом она сгущается и, наверное, целую минуту трудно что-либо разглядеть. Все в тумане, силуэты мебели расплываются. Диана моргает, и порядок в комнате быстро восстанавливается. Только это совершенно
