он. Это видно по его глазам! И по рту. – Она ткнула пальцем в его нижнюю губу. – А это шрам, который он получил, когда сражался с капитаном Крэшем Маккриви. – Рейчел показала на шрам в виде галочки на предплечье Питера. Имя капитана Крэша Маккриви напомнило Венди об истории, которую она рассказывала детям не менее десятка раз. Это была история о безумном старом капитане пиратов, пожелавшем украсть тигриных детенышей, чтобы сделать себе покрывало, но Питер вызвал его на дуэль. В этой истории капитан Крэш Маккриви дрался с Питером носом меч-рыбы, и в результате у Питера остался шрам на предплечье.
Шрам вызвал у Рейчел новый приступ восторга.
– Это Питер Пэн!
– Она говорит здравые вещи, – подтвердил Питер, качнув головой.
– Но, Питер, почему ты такой старый? – Улыбка Рейчел потускнела.
– Ну, это как раз то, о чем я хотел бы поговорить с Венди, но, похоже, она не слишком мне верит, – объяснил Питер.
Рейчел укоризненно уставилась на Венди.
Венди насупилась. Меньше всего ей было нужно, чтобы Рейчел рассказывала всем и каждому, что она повстречалась с Питером Пэном. Но, по всей видимости, Питер соображал быстрее, чем она.
– Можешь сделать мне одолжение, Рейчел? – спросил он, наклоняясь к девочке. Та энергично кивнула. – Ты не должна рассказывать взрослым о том, что я здесь, а иначе у меня могут быть неприятности, хорошо? Это будет тайной троих – о, да здесь еще и Алекс, – добавил он, кивая Алексу, который по-прежнему, не моргая, смотрел на бумажную акулу.
Рейчел, в свою очередь, важно кивнула:
– Не скажу. Обещаю. А ты скоро опять к нам придешь?
– Да…
– Нет! – оборвала Питера Венди, оттаскивая от него Рейчел. – А теперь, Рейчел, нам надо поговорить. Иди поиграй с Алексом.
Питер встал и взъерошил на макушке и без того лохматые волосы Рейчел.
– Пока, Питер! – Рейчел обняла его, после чего села рядом с Алексом.
Венди посмотрела на Питера.
– Пошли, – рявкнула она.
Следуя с Питером к двери, она услышала, как Алекс говорит Рейчел:
– Он заставил ее плавать!
– Ну да, он же Питер Пэн! – поддакивала ему Рейчел.
Венди быстро, как только можно было, шла по коридору и тащила за собой Питера, ухватив его за кисть. Она все время оглядывалась, опасаясь, что их заметят и тогда ей не избежать неприятностей. Они спустились по лестнице и, пройдя через вестибюль, дошли до стеклянной двери, ведущей во двор, который в настоящий момент был пуст.
Венди развернулась и посмотрела на Питера. У того было счастливое выражение лица. Обе его брови были подняты, а правый уголок губ дергался, словно он хотел подавить проступающую на них улыбку.
Но Венди по-прежнему злилась на него.
– Как, черт побери, ты умудрился попасть сюда и никто тебя не остановил? – На каждом этаже больницы был пропускной пункт, и все посетители должны были отметиться там и носить потом на груди пропуск, даже если на них были медицинские костюмы. – Почему никто не заметил тебя? – Он никак не мог сойти за здешнего работника. Было что-то в Питере… не от мира сего, чему трудно было подобрать подходящее слово. Похоже, дело было в излучаемой им ауре.
Аура? Венди сморщила нос. И о чем только она думает?
– Потому что я не хотел, чтобы меня заметили, – сказал Питер, словно это был самый что ни на есть очевидный ответ на очень глупый вопрос. – Я могу с легкостью проходить мимо взрослых – ведь они ни на что не обращают внимания. Сама знаешь, я могу пройти мимо кого угодно и остаться незамеченным, – со смехом добавил он.
– Нет, не знаю. Я и тебя не знаю! – парировала Венди, и ее взгляд метнулся к двери. Она пыталась говорить уверенно, но сама слышала сомнение, звучащее в ее голосе.
Питер застонал и запрокинул голову.
– Мы что, продолжаем играть в эту игру? – Он подошел ближе к Венди, его бровь вопросительно приподнялась. – Это я, Питер, и ты знаешь меня, Венди! Я настоящий, и Нетландия настоящая. Просто ты забыла обо мне – такое случается, когда взрослеешь!
Его тон удивил ее – он был почти что умоляющим.
– Ты должна была хоть что-то вспомнить, – настаивал он, хватая Венди за локоть.
– Да не могу я ничего вспомнить! – крикнула в ответ Венди, высвобождая руку. Она устала от людей, снова и снова твердящих ей одно и то же. – Я ничего не могу вспомнить!
Плечи Питера резко поникли.
– Я хочу сказать… – Венди с трудом сглотнула. – Ночью мне приснился сон. Может, это и было воспоминанием. – Боже, помоги ей, неужели она действительно признает это?
– Правда? – оживился Питер.
Венди кивнула.
– Сон о тебе. – Она почувствовала, что ей не хватает воздуха. – И обо мне. И о Нетландии.
На лице Питера появилась улыбка, радостная, непосредственная, и она поразила Венди в самое сердце.
– Значит, ты помнишь!
Но Венди еще была не готова согласиться с этим.
– Если ты действительно Питер Пэн, то должен уметь летать и, кроме того, должен всегда оставаться ребенком. – Главным в Питере Пэне было именно то, что он никогда не взрослел, верно? Венди не могла поверить, что говорит об этом серьезно.
– Ну… – Питер провел ногой по земле. – Это одна из проблем. По некоторым причинам я начал взрослеть – и делаю это быстро. – Он выглядел искренне обеспокоенным. С тех пор как Венди впервые увидела его, он всегда был улыбающимся и самоуверенным, разве только немного оторванным от реальности. Но сейчас он не мог стоять спокойно и все время делал руками какие-то движения. – С полетами, стоило моей тени покинуть меня, возникли проблемы, – добавил он, жестом показывая на свои ноги.
И действительно, в то время как тень Венди была хорошо видна на бетонном покрытии двора, под Питером, как и вчера, ничего даже немного похожего на тень не наблюдалось. Венди хмыкнула:
– Это очень и очень странно.
– Если мы не найдем мою тень, дети продолжат пропадать, – выпалил Питер.
– Что? – недоверчиво спросила Венди. – О чем ты говоришь? – Кусочки пазла начали вставать на свои места. – Подожди… Ты знаешь, что случилось с пропавшими детьми? – Она показала рукой в направлении комнаты для отдыха, где, предположительно, обсуждали последние новости.
– Именно это я пытаюсь донести до тебя! – Питер в отчаянии воздел руки. – Именно я должен найти пропавших детей и помочь им, как это происходит в историях обо мне, понятно? – Венди кивнула. – Но с тех пор, как я обнаружил в лесу тебя и твоих братьев…
Венди показалось, будто ей влепили пощечину. Даже простое упоминание о братьях было для нее
