— Ну и болван — отбиваться мечом от сирены, — пробормотал Гендель. — Впрочем, храбрец, ничего не скажешь. Как он там?
— Его подлечат, и все будет хорошо, — повторил Балинор слова Пэна и ободряюще улыбнулся встревоженным долинцам. — А как ты его нашел?
— Услышал, как он вопит, — ответил дварф с набитым ртом, он ни на мгновение не прекращал жевать. — Я тащил его на себе почти что семь миль, пока у Серебряной реки не наткнулся на Пэна и его поисковый отряд.
Он замолчал и вновь поглядел на долинцев, которые внимательно слушали его. Дварф с любопытством оглядел их с головы до ног и повернулся к Балинору, вопросительно приподняв брови.
— Друзья горца. И Алланона, — ответил тот, многозначительно поведя головой.
Гендель отрывисто кивнул братьям.
— Я бы так и не понял, кто он такой, если бы он не назвал твое имя, — сообщил дварф, ткнув пальцем в Балинора. — Мне кажется, будет намного лучше, если хоть иногда мне расскажут, что происходит, до, а не после того, как это произошло.
Балинор лишь улыбнулся озадаченным братьям и пожал плечами, мол, ничего не поделаешь, такой уж у дварфа вспыльчивый нрав. Шиа и Флик были смущены раздражительностью и суровостью Генделя и сидели молча, не вмешиваясь в разговор, хотя оба сгорали от нетерпения услышать всю историю спасения Мениона.
— А что в Стерне и Вейфорде? — спросил Балинор.
Речь шла о больших городах Южной Земли, расположенных у самых юго-западных границ Анара. Гендель прекратил жевать и вдруг рассмеялся.
— Чиновники этих прелестных общин обсудят данный вопрос и пришлют рапорт. Типичные канцелярские крысы, неумелые, тупоголовые, только и знающие, что тянуть резину, пока не придет время препоручить сие достославное занятие другим таким же болванам. Я им долдонил-долдонил, мозоли на языке натер, но они решили, что я чокнутый. Они не видят никакой опасности. Дождутся, что им меч поднесут к самой глотке, и тогда завопят, взывая о помощи. — Возмущенный донельзя, он замолчал и вновь принялся за еду.
— Я так и знал, — обеспокоенно проговорил Балинор. — Как же нам убедить их? Уже много лет не было войны, и теперь никто не хочет верить, что такое возможно.
— Проблема не в том, и ты это знаешь, — вставил разгневанный Гендель. — Просто они не хотят ни во что ввязываться. В конце концов дварфы защищают границы, я уж не говорю о Пограничном Легионе и городах Каллахорна. Так было всегда, почему же теперь что-то должно измениться? Эти несчастные идиоты…
Он замолчал, одновременно покончив и с этим вопросом, и с едой. Дорога домой была долгой, дварф очень устал. Три недели он ходил по городам Южной Земли, и похоже, что все — впустую. Гендель был явно обескуражен.
— Я ничего не понимаю. Что происходит? — поинтересовался Шиа.
— Значит, нас уже двое. Я тоже не понимаю, — сердито ответил Гендель. — Я иду спать, недельки через две увидимся.
Он резко встал и направился к выходу, даже не попрощавшись, его широкие плечи устало ссутулились. Трое людей молча смотрели ему вслед, пока он не скрылся за дверью. Потом Шиа озадаченно поглядел на Балинора.
— Это старая история о самодовольстве и безразличии, Шиа. — Воин тяжело вздохнул и, потянувшись, поднялся. — Сейчас мы — на грани войны, быть может, самой жестокой за последнюю тысячу лет, но никто не хочет принять этот очевидный факт. Они надеются, что все обойдется: несколько храбрецов будут защищать ворота города, а остальные отсидятся по домам. Это стало привычкой. А потом придет день… и этих храбрецов будет уже недостаточно… Ворота открыты, и враг — внутри города…
— А что, действительно будет война? — испуганно спросил Флик.
— В этом-то и вопрос, — медленно ответил Балинор. — И единственный, кто может ответить, почему-то запаздывает…
Обрадованные тем, что Менион нашелся, долинцы совсем забыли об Алланоне, из-за которого, собственно, они и оказались здесь. Прежние вопросы с новой силой вспыхнули в сознании братьев, но долинцы уже привыкли, что ответов не будет, поэтому промолчали. Балинор уже направлялся к дверям, Шиа и Флик поспешили за ним.
— Знаете что, не обижайтесь на Генделя, — вдруг сказал Балинор. — Он со всеми такой. Но Гендель настоящий друг. Он много лет сражался с гномами в верхнем Анаре, защищая и свой народ, и этих самодовольных южан, которые очень быстро забыли, что дварфы охраняют и их границы. Гномы многое бы отдали за его голову.
Шиа и Флик ничего не сказали, пристыженные тем фактом, что люди могут быть столь эгоистичными и неблагодарными. Ведь и сами они ничего не знали о положении в Анаре, пока Балинор не рассказал им. Братьев сильно обеспокоила мысль о подготовке к войне. Из истории они знали о войнах древности и об ужасной жестокости в то время. Возможность еще одной войны…
— Я думаю, вам пока стоит вернуться в сады, — посоветовал принц Каллахорна. — Как только я узнаю о каких-нибудь изменениях в состоянии Мениона, я сразу же дам вам знать.
Братья неохотно согласились с ним, понимая, что ничего другого им не остается. Вечером, перед тем как отправиться спать, они подошли к двери комнаты, где лежал Менион, но дварфы-стражники сказали, что их друг спит и не надо его беспокоить.
Горец очнулся на следующий день утром. Даже Флик испытал невольное облегчение, увидев Мениона живым и здоровым, но при этом не преминул торжественно сообщить, что предвидел все их злоключения заранее, когда они еще только решили идти через Черные Дубы. Менион и Шиа посмеялись над неизменным пессимизмом Флика, но спорить не стали. Шиа рассказал Мениону, как дварф Гендель принес его в Кальхавен, потом поведал о странном случае у реки и о том, как они с Фликом совершенно непонятным образом очутились в Анаре. Горец был озадачен не меньше братьев и не смог предложить никакого вразумительного объяснения их чудесного путешествия. Шиа ни слова не сказал о Короле Серебряной реки, зная, какова будет реакция Мениона на любую теорию, основанную на «древних сказках».
В тот же день вечером они узнали, что пришел Алланон. Шиа и Флик как раз собирались навестить Мениона, когда за окном раздались взволнованные возгласы дварфов, спешащих к Залу Собраний, где явно собирались что-то устраивать. Встревоженные долинцы поспешили на улицу, но не сделали и двух шагов, как четверо дварфов-охранников окружили их и провели через волнующуюся толпу, мимо открытых дверей Зала Собраний, в маленькую комнату. Впустив Омсвордов в комнату, дварфы-охранники плотно закрыли дверь и встали на страже снаружи. Сбитые с толку долинцы молча уселись на скамью за длинным столом. Окна в комнате были закрыты — Шиа не стал проверять, он и так знал, что они заперты, как и дверь. Из зала доносился приглушенный низкий голос — говорил кто-то один.
