— У меня нет с собой ваших денег. Спросите у того, кто сторожит лодку, — серьезно сказал он.
— Кажется, белая горячка не только у Жекона, — тихо сказал командир. — Гном, возвращающий деньги? Я брежу…
Лаз без скрипа захлопнулся.
Бархатное небо, неведомо как подвешенное к каменному своду Нижнего города, моргнуло точками последних звезд и стало непроницаемо черным.
— Скоро рассвет, — почему-то понизив голос до шепота, сказал Геллан. — Все, как наверху.
— Как наверху, только ненастоящее, — эхом откликнулся маг. — Жди, дуся, сейчас развиднеется…
Но ждать восхода не пришлось.
Вспыхнул тусклый шар, указывая направление, и маг, радостно всплеснув руками, поспешил на зов. Сторож оказался достаточно высок ростом для обычного гнома, но удивительно немногословен. Едва высунув из-под плащ-палатки нос, он молча вручил Жекону багор, Терслею фонарь и развернулся спиной, явно собираясь уходить.
— Э! — окликнул его маг. — А деньги? Нижний город задолжал Гильдии! Я требую вернуть долг!
Гномья спина продемонстрировала презрение (Геллан не понял, каким образом это удалось мелкорослику, но факт оставался фактом).
— Эй! — нетерпеливо повторил Жекон.
Не поворачиваясь, гном небрежно швырнул через плечо горсть монет. Дружный стук кругляшков по дну лодки свидетельствовал, что, по крайней мере, большинство из них попали в цель.
— А мы не гордые! Подымем! — громко провозгласил маг и решительно зашагал по мокрым голышам, орудуя багром вместо посоха.
Гномий фонарь горел тускло, бросая на каменный настил лишь узкую полосу света. Стоило его приподнять выше, как заслонка немедленно падала, и окружающий мир погружался в кромешную темноту.
— Вот тебе и хваленая гномья техника! — проворчал Терслей, на ощупь продираясь через колючий куст. — Собственных ног не видать! Жекон, как ты?
Всплеск, тихое чертыхание, шорох и звон уроненных во тьме монет были лучшим ответом. Маг благополучно добрался до лодки, залез в нее и всецело посвятил себя поискам.
— И как успехи? — ехидно поинтересовался командир, перебираясь через борт следом. — Все собрал?
— Знать бы еще, сколько их должно быть! — с досадой ответил маг, шаря под сиденьем.
Принц, которого в результате этих манипуляций чуть не снесло с узкой дощечки, протестующее вскрикнул, но маг уже переместился дальше.
Терслей наклонился, поддел непокорную заслонку ногтем и попытался осветить внутренность лодки, но фонарь явно питал отвращение к человеческому роду. Трепещущее желтое пятно словно впитывалось в поверхность, предлагая небогатый выбор услуг: либо жалкий блин полумрака, либо кромешная темень.
— О! Еще одна! — радостно воскликнул маг, коршуном прыгая на блестящий кругляшок, выглядывающий из-под сапога командира.
— Жекон, уймись, лодка качается! — с досадой сказал Терслей. — Лучше скажи, где весла!
— А гном его знает! — беспечно отмахнулся маг, бренча зажатой в кулаке добычей. — Где-нибудь здесь, я их у самого борта складывал. Не торопись, все будет в лучшем виде. Плыть-то теперь по течению!
— Жекон! — повысил голос командир.
— Да что ты лютуешь?! — возмутился маг. — Дело сделано, времени полно, плывем нужным курсом — какого рожна тебе еще надо?
— Ну-ну, — холодно сказал Терслей и демонстративно пересел подальше.
Геллан опустил руку за борт — в ладонь упруго толкались водяные струи.
— Действительно, плывем, — удивился он. — И как быстро! Только рассвет почему-то все никак не наступает.
— Гномьи поделки бывают и с брачком, — презрительно отмахнулся Жекон. — Какую-нибудь шестеренку на небосводе заело. Не беспокойся, дуся, сейчас они все что надо смажут, подкрутят — и будет тебе рассвет в лучше виде.
Принц задумчиво поднес мокрую руку к лицу — кожа источала слабый запах прелой листвы, тины и еще чего-то неопознаваемого, но почему-то тревожного. Манипуляции Терслея (он все боролся с непокорной фонарной заслонкой) свидетельствовали, что командир тоже обеспокоен.
— А ну, скорняк, подсоби! Глянь, куда плывем!
Луч рождался и тут же умирал, прочерчивая на поверхности воды пунктирную линию. Из речных глубин тянулись слабо шевелящиеся ленты подгнивших водорослей. В неверном свете было заметно, что от реки поднимается душный парок. Ледяная корка отсутствовала, а вот бревен прибавилось. Контрабандные стволы плыли по Рену дружными группами, толкаясь и танцуя в потоках воды.
— Ух ты! — Геллан попытался достать ослепительно белый, словно фосфоресцирующий, пятилистный цветок, но не дотянулся.
— Погребальная лилия, — равнодушно пояснил маг. — Редкий цветочек, но лучше не трогай.
— Че-о-орт! — Фонарь в руках командира вдруг выдал целый фонтан света и тут же слепо заморгал, словно подавился.
За этот короткий миг принц успел рассмотреть разве что переднюю часть лодки, зато во всех подробностях. Днище носовой части тянулось далеко вперед и заканчивалось тонко вырезанной фигуркой шакала с замазанными черной краской глазницами. От того, что шакал склонялся над водой довольно низко, возникало ощущение, что он принюхивается. Борта оказались не составными, а долблеными из дерева-гиганта необъятной толщины. Лопатообразные выступы по бокам лодки напоминали оттопыренные плоские уши, а поперечные прямые распорки покрывала тонкая позолота.
— Жекон! — ахнул Геллан, подскакивая на сиденье и дергая мага за рукав. — Жекон, это не наша лодка!
— Я тебе больше скажу, дуся, — дрогнувшим голосом ответил маг, подцепляя багром ближайшее бревно. — Река тоже не наша. Это Нер…
Безлюдное место на окраине Биттиваса
Одинокая, перекошенная набок скала у самого леса приняла нас в свои гостеприимные, хотя и не слишком удобные объятия. Обычно в народе такие вот мрачные кривые каменные сооружения нарекают «Рогом дьявола», «Пальцем сатаны», «Чертовым диваном» и тому подобными именами, свидетельствующими о примитивности и стопроцентной предсказуемости людского мышления. Действительно, какой дурак рискнет опустить собственный зад на острый камень? Только черт.
А вот мне интересно: валяющиеся вокруг обрывки пищевого пергамента, какие-то тряпки, обглоданные куриные косточки и, пардон, дамские панталоны с кружавчиками — это тоже оставили черти?
Потрясающие существа люди. Серьезно, просто вне конкуренции. Самостоятельно придумать дурацкую легенду о смертельно опасном для посещения месте, искренне в нее поверить и, трясясь от страха, лично переться проверять ночью: правда или нет — на такое способен только человек. А уж заниматься сексом, выбирая для этого наименее подходящие места, — и вовсе чисто людская традиция.
