Купец Альдан, приехавший издалека, купил прекрасный большой дом на площади Лепестков. Он с несколькими своими людьми опередил основной караван и успел только привезти и поставить в нижнем этаже пустые сундуки. Довольно потирая руки, он вышел на площадь, чтобы сообщить горожанам о предстоящем празднике в честь своего прибытия, и увидел, как люди мечутся в панике. Альдан так ничего и не узнал. Он заметил мелькнувшую тень и это было последнее в его жизни, что он сумел увидеть.
Далеко от закрытой двери в преисподнюю пожиратели мертвых не могли отдалиться. Удаляясь, они чувствовали как становятся слабее и слабее, тела их делаются мягкими и уязвимыми. Удаление во времени, как и в пространстве, тоже не проходило бесследно. Сто весен, сто голодных годов заключения в мире живых, сделали пожирателей слабыми, уязвимыми существами, и только благодаря ярости они еще держались во плоти, и не уничтожали самих себя. Ярость до сих пор не была исчерпана, а когда одного из них убило теплокровное существо, ярость увеличилась во сто крат.
Один из семи проводников услышал мольбы пожирателей мертвых. Сквозь границу двух миров он сумел пронести свою душу и войти в новое тело. Тело, которое, пройдя тысячу превращений, образовалось в каменном гробу. Магия, вызванная царем Хуагруном все еще действовала, хотя и с отклонениями от истинного пути. Крышка каменного саркофага со скрипом сдвинулась и изнутри появилась рука. Пальцев не было, вместо них из сухой ладони торчали пять кривых острых ножей. Ножи щелкнули друг о друга и громко со скрежетом провели по камню. Крышка задрожала и свалилась на остатки хрустального гроба, с хрустом раздавив их в стеклянную пыль.
Кружила в небе одинокая птица. Плохое предзнаменование, вестник неудачи. Воины возроптали, но Гириша это не остановило. Он приказал воинам рассредоточиться вокруг города, чтобы одновременно войти в него с четырех сторон. По двадцать пять воинов он послал на три стороны, а с четвертой, где решил войти сам, оставил сорок пять.
Дождавшись условленного сигнала, Гириш спешился, вынул один из мечей и приказал входить. Люди двинулись, в напряженном ожидании оглядываясь по сторонам. И когда из темноты улицы, куда они собирались войти, с грохотом опрокинув в вековую пыль последний кусок каменной решетки, вынеслись ярые, сверкающие глазами кони, запряженные в грохочущую пустую колесницу, сорок шесть человек единодушно вскрикнули, словно на всех у них была одна большая глотка.
Гириш кричал громче всех, но первым и опомнился.
Кони были черной масти и колесница знакома до мельчайших деталей. Колесница из пограничной крепости, которую угнали разбойники.
— Это же наша колесница! — перекрывая медленно затихающий гул, зычным голосом вскричал Гириш. — Прекратите орать! Колесница не причинит нам ни малейшего вреда!
Он был не совсем прав. Колесница уже причинила вред, и вред немалый. Те, кто шел первыми, от страха не смогли вовремя отпрыгнуть и острые ножи колес превратили их ноги в кровавую мешанину костей и мяса.
Кони умчались в пустыню. Никто даже не пытался их остановить. Стоны смертельно раненых оглашали окраину города. Четыре человека истекали кровью и молили о смерти. Гириш снизошел к их молитвам. Он медленно кивнул, прикрыв тяжелыми веками глаза, и не поднимал взгляда, пока, после звука, с которым протыкают вертелом курицу, не затих последний стон.
— Вперед, мои доблестные воины, — сказал раджа, глядя во мглу города горящим взором. — Вперед, и да поможет нам тысячеглазый бог! — Он поднял свой меч над головой и толкнув в спину нескольких воинов, чтобы они двигались перед ним, вошел в город.
Небо сомкнулось в узкую полоску, эхо шагов сорока двух человек металось в замкнутом пространстве как попавшая в сети хищная рыба. Никто не отваживался проронить хотя бы слово.
Стены домов, тонувшие в первобытном мраке, источали холод, проникавший под одежду и дальше — под кожу, добираясь до сердца и сжимая его тисками страха. Солдаты никогда не участвовали в реальных битвах и сталкивались с условным противником только лицом к лицу. Неизвестность была для них совершенно невыносима. Там, за пределами города, на равнине, все казалось ясным, они были полны праведной ярости и решимости. Противник, как они думали, открыто появится перед ними и исход боя будет зависеть исключительно от умения владеть мечом и умения увертываться от меча противника. Все оказалось не так. Действительность ставила свои условия.
Куча черепов, перегородившая улочку, повергла Гириша в трепет. Он остановился и во все глаза глядел на нее. Черепа приветственно улыбались ему. Гиришу пришлось собрать все свое мужество, чтобы преодолеть страх и двинуться дальше.
Подойдя к куче, Гириш понял, почему только он один испугался. Черепа вовсе не были черепами. Просто куча круглых камней — и все. Гириш отважился даже поднять один, повертел его в руках и со смехом бросил обратно.
Воины с ужасом смотрели на тронувшегося умом раджу.
— Нам нечего бояться, — с наигранной уверенностью произнес раджа. — Здесь ничего нет, кроме кучи камней, темноты и сырости.
Солдат, находившийся в щели между стеной и камнями, вдруг закричал, и крик его был наполнен страхом.
— Кровь! — закричал он. — Здесь кровь!
Гириш, желая опровергнуть паникера, бросился к нему и увидел, что солдат смотрит на свою руку, темную от крови.
— Ты поранился, — спокойно сказал Гириш.
Вендиец покачал головой и указал на стену.
— Здесь всюду кровь, — объяснил он.
Гириш дотронулся до стены. Стена была сырой, и эта сырость напоминала сырость холодной змеиной кожи. Поднеся руку к свету, раджа увидел, что и его ладонь в крови. Он с замиранием сердца лизнул жидкость. По вкусу она ничем не отличалась от воды.
— Вода, — объявил Гириш, ожидающим воинам. — Обыкновенная вода, только цвет у нее несколько странный. Но вы же видели, что вода может быть и желтой, и рыжей. Вы все это видели. — Он оглядел дрогнувшие ряды своих воинов. — Разве вы хотите, чтобы над вами смеялись ваши соратники, которые уже сражаются с разбойниками в центре города? Смеялись, что вы испугались коней, тьмы и красной воды? — Гириш оскалил зубы в подобии улыбки.
Солдаты закивали, как заведенные. Раджа вынул второй меч и двинулся по проходу, оттолкнув воина, который до сих пор нюхал свою руку, не решаясь убедиться в правоте предводителя.
Круглая площадь встретила воинство неприязненными взглядами пустых темных окон. Похожее на скелет чудовища, мертвое дерево отбрасывало в высохший бассейн жуткую тень. Флажки на толстенном стволе трепетали, словно посмеиваясь над живыми.
