спинами навий.
Сережа лежал в круге из камней, придавленный тварями со всех сторон. Они шипели и скалились, клацая зубами перед его лицом. Мальчишка уже даже не кричал, обессиленно закрыв глаза. А из его прокушенных рук на землю стекали ручейки крови.
Трофим мгновенно вспыхнул, сжигая первые ряды навий, не успевших уйти с его дороги, и повел плечами, сдерживаясь. Огонь выходил из-под контроля. Зарево алого света стояло перед глазами, путая картинку, мешая.
И пошел вперед, отгоняя нежить огненными плетями. Остановился около Сережи, сжигая навий, которые бросались прямо в пламя, не боясь. Их было слишком много, на место рассыпавшихся прахом тут же вставали новые, обступая его и скалясь.
В самом сердце церкви пульсировала и стонала земля, потревоженная кровью. И до Трофима дошло — навии его просто отвлекали от главного! Пытались выиграть время!
Он дернулся, поглядев на мальчика, лежащего у его ног, а потом на Ваню, который уже выбрался из котлована и стоял за спиной.
— Мальчик. Лечи.
— Как мне? Они не подпускают! — донеслось до Трофима сквозь шум в ушах.
— Ррразберись, — отмахнулся и переступил через каменный круг, пнув один из камней, нарушая целостность ритуала. Что бы там не рвалось в мир из-за кромки, Трофим должен это остановить.
Навьи взвыли, отшатнувшись по сторонам, и Трофим вздрогнул, почувствовав, как успокаивается огонь внутри. Ваня все-таки добрался до мальчишки и начал лечить, выпуская свою силу.
Земля снова содрогнулась, пошла трещинами, обваливаясь, и у стены церкви, вспучиваясь и переливаясь, стал расти мутный серый пузырь. Трофим выдохнул дым, сцепляя руки перед собой, и ударил огненной струей, расшвыривая попавших под удар навий. Пузырь обуглился, наливаясь краснотой — и лопнул, сбивая Трофима с ног. Перекатившись, он быстро поднялся на колени, приготовившись, и тут же застонал — огонь из крови отхлынул, позволяя увидеть, как из пролома, куда тут же ухнули потоки сил и его, и Вани, и даже навий, дергаясь и дрожа, полезло существо, мотая лысой башкой и ревя.
Навьи за спиной бесновались, они прыгали, улюлюкая и визжа, но нападать больше не спешили. Трофим сцепил зубы, удерживая силу внутри. Ваня за спиной еле слышно постанывал, опускаясь на землю рядом с мальчиком.
— Жнец, — хрипло рассмеялось существо, появившееся из разлома, и сердце Трофима пропустило удар, узнавая, — Славная встреча. Достойная Бога!
Клубы черного дыма, повалившие из-под земли, жалили и кусали, отнимая остатки сил. И Трофим зарычал, поднимаясь на ноги.
— Вань, зелье, — проскрипел он.
— Хороший прием, — сквозь дымку начал проступать силуэт, увеличивающийся в размерах. Тело пришельца менялось, приспосабливаясь к миру, череп вытягивался, приобретая человеческие черты, — Я уж думал, забыли Чура.
И из темноты шагнул мужчина, закутанный в тени, будто в плащ.
Трофим захрипел, согнувшись.
— Неблагодарный сын, забывший отца, — протянул тот руку, опуская ее на затылок Трофима. Резкая боль, пронзившая голову, заставила заорать и упасть на колени.
— Ну вот же, помнишь, как нужно встречать родственника, — еле заметно улыбнулся Чур, — Ты мне нужен. Признаться, маленькая чертовка, открывшая врата, слишком слаба, чтобы дать мне силу. Никогда их не любил… Все надо делать самому!
Он облизнул губы длинным острым языком и огляделся.
Трофим наклонился, опуская голову на землю, и рвано вдохнул, пытаясь пробудить огонь. Но тот незримой ниточкой тянулся к Богу, утекая без остатка.
— Я голоден, — Чур переступил через Трофима, и он оскалился, пытаясь дотянуться, не дать добраться до Вани с мальчиком.
— Не глупи, — засмеялся Бог, наклонившись и подтянув Трофима за волосы, — Я еще подумаю, что с тобой делать, но пока возьму свое.
Он опустил руку, бросая Трофима на землю, и выпрямился, прищурившись.
— Кто там у нас? О, чистая сила! Давненько я такого не видел…
Перед глазами плыли черные круги, и Трофим заскулил, сворачиваясь клубком, медленно снимая рюкзак с плеча. Он должен успеть! Моргнул, смахивая муть. Против таких, как Чур, есть только одно средство. И что бы тот ни говорил, его отец — не бог, его отец — чистый первородный огонь, а значит…
Трофим раскрыл рюкзак, быстро перебирая пузырьки. Только бы осталось! Только бы хватило! Он сжал в кулаке нужный, на мгновение закрывая глаза, а потом зубами вытащил крышку и залпом опрокинул зелье, откидываясь на земле. Вдох, выдох, вдох… Огонь взметнулся, круша барьеры и застилая сознание. Успел! Трофим поднялся на ноги, еще увидев, как вытянулось лицо Чура, как испуганно вскинулся Ваня, и пламя поглотило, смывая все человеческое.
Чистая стихия, набирая мощь, взрывалась на коже, гудя и воя. Он вскинул руки, слыша свой хохот будто бы со стороны, и обхватил ими голову Чура, чувствуя, как плавится под пальцами плоть. Крики и стоны подстегивали ярость, и Трофим, вторя им, закричал, начиная гореть полностью. Все. Он успел. Ольга, он идет. А Чур будет его провожатым. Алое зарево взметнулось перед глазами и поглотило.
* * *
В голове было пусто и гулко. Трофим застучал зубами, дрожа от холода. Не так он представлял посмертие, но если это цена за жизни людей, он готов ее заплатить. Сглотнул, облизывая обожжённые губы. Никогда раньше огонь не причинял ему вреда, но никогда раньше он не призывал его весь, даже тогда, с Ольгой — Трофим виновато заскулил — тогда у него оставалась частичка сознания.
Рядом кто-то рвано вдохнул, и Трофим разлепил опухшие веки.
— Трофим, — зашептал Ваня, вытирая слезы, — Трофим…
Он придвинулся ближе.
— Только не умирай, слышишь? Трофим? Я пока не могу лечить, я…
Трофим зажмурился, мотая головой. Нет, он не мог убить ученика! Он же не хотел!
— Потерпи, пожалуйста, я сейчас…
Ваня завозился у его бока:
— Ожог всего тела, у меня не хватит бинтов. Чем же?..
— Я мертв? — прохрипел Трофим, снова открывая глаза.
— Нет! Нет! — испуганно вскинулся Ваня и тут же позвал, — Сереж, принеси еще бинты из рюкзака! Возьми тот, Трофимов!
Трофим дернулся, переводя взгляд, и начал подниматься:
— Чур…
— Его нет, — Ваня замялся на мгновение и упрямо сжал губы, — Его больше нет. Никого больше нет.
С другого бока подскочил Сережа, виновато заглядывая Трофиму в лицо:
— Простите меня, пожалуйста, я дурак, зачем поперся?.. Я же не знал!
Колдун улыбнулся и тут же застонал, чувствуя, как лопаются губы, и закашлялся, переворачиваясь на живот, отхаркивая кровь.
— Тихо, тихо, — Ваня положил ему руку на спину, поглаживая, — Уже все, уже все хорошо.
— Воды, — прохрипел Трофим.
Сережа подсел ближе, осторожно наклоняя бутылку.
— Много не давай, — остановил его Ваня, — Как бы хуже не было, по чуть-чуть.
— Что? — сглотнув, спросил Трофим,
