— Это другое, — попытался объяснить Киммуриэль, но Джарлаксл продолжал говорить вместе с ним.
— Или ты просто боишься заразиться? — обвинял он. — Так? Ну так возьми Дзирта в улей разума! Обещай им все, что угодно…
— Никогда! — рявкнул Киммуриэль, и этот нехарактерный для него приступ ярости заставил Джарлаксла и Громфа отшатнуться.
— Нет, — сказал Киммуриэль, уже спокойнее. — Это большой риск. Ты хочешь получить улей иллитидов, потерявших разницу между реальностью и воображением? Между своими желаниями и истинным положением вещей в мире? Разрушение, которые они могут посеять… — он замолчал и даже помахал руками в воздухе, чтобы немного успокоить себя. — Они ничего не могут сделать для Дзирта, — спокойно закончил он наконец.
— Но Далия… — запротестовал Джарлаксл.
— Проблемы Далии — работа Метила, — пояснил Киммуриэль. — Прорицатель разума перепутал и переплел её мысли, заманивая её намеками, возникающими в ответ на множество сигналов, которые он установил в голове женщины, как умные воровские ловушки. Слово, движение, все это способно нарушить поток мыслей Далии и отбросить её в боковой коридор восприятия. Потому она теряется, путаясь сама в себе. Разочарование от подобного, в свою очередь, приводит к тревогам и дальнейшей путанице. Метил был довольно хорош.
— Но ты можешь это поправить?
— Да, хотя это кропотливая и длительная работа. Мне нужно искать каждый сигнал и стирать намеки, которые Метил закрепил в ответ на него. Но я могу исправить все, что натворил иллитид.
— Но Дзирт?
— Это магия, а не простые дезинформирующие картинки, — ответил Громф прежде, чем смог Киммуриэль. Псионик посмотрел на архимага и кивнул, одобряя его понимание.
— То, что переживает твой друг — полный разрыв, полная потеря границ в его отношениях с простой истиной и реальностью, которая проигрывается перед ним, — пояснил Громф. — Чувства водят его за нос, потому что он в это верит. Для него нет больше правды.
— Хуже того, восприятие запуталось в сомнениях и страхе, — добавил Киммуриэль. — Не ужасе, но глубоком страхе. Дзирт дошел до того, что верит, будто все, что он некогда считал истиной, все, что он воспринимал как не требующую доказательств правду, оказалось лишь обманом, созданным каким-то злобным демоном — вероятно, Ллос — лишь чтобы поиздеваться над ним.
— Он действительно много о себе возомнил, — с усмешкой заметил Громф, но взгляд Джарлаксла показал, что наемник не слишком склонен ценить сарказм в этот мрачный момент.
— И ему не за что ухватиться, — объяснил Киммуриэль.
— И вот, его любимая Кэтти-бри — замаскированный демон, — тихо сказал Джарлаксл, кивая. Он, наконец, понял всю глубину болезни. Он понял, почему Дзирт не убил Кэтти-бри, и почему он, скорее всего, сделает это в следующий раз.
— Мы не можем провести границу, — предупредил Киммуриэль. — Это может сделать только сам Дзирт. Любая попытка вторжения извне будет рассматриваться им с проклятым страхом, как предназначенная лишь для того, чтобы успокоить и обмануть его…
— И тогда она лишь усилит обман, — закончил Джарлакл.
Киммуриэль кивнул.
— Тогда, ему конец, — подвел итог Громф, словно вонзая нож в сердце Джарлаксла. — И ему не спастись. А так как он обречен совершать трагические и смертельные ошибки, то и дороги к ясности ему не найти.
Джарлаксл хотел возразить, хотел заорать в лицо брата, чтобы заставить того заткнуться. Но взглянув в лицо Киммуриэля, которому он доверял, увидел, что псионик полностью согласен с магом.
— Моя глазная повязка! — выпалил он, пытаясь ухватиться за что-нибудь еще.
— Внушение не приходит извне, — сказал Киммуриэль. — Твоя повязка не сможет защитить или излечить Дзирта.
Расстроенный Джарлаксл смиренно вздохнул.
— Я мог бы убить его. Быстро и безболезненно, — предложил Громф.
И Джарлаксл почти согласился.
— Никогда не видела тебя таким… неуверенным, — поддразнила Тазмикелла, сидевшая на диване рядом с Джарлакслом. Она была облачена в прозрачные кружева, такая красивая и обворожительная в своей человеческой форме, но наемник просто не мог заставить себя обратить на это внимание.
— Опять следопыт, да? — спросила медная драконица.
Джарлаксл провел пальцем по своей лысой макушке.
— Ужасно наблюдать за этим.
— Беспомощно наблюдать, — добавила Тазмикелла, и дроу кивнул.
Драконица пожала плечами.
— Если ты не можешь помочь, зачем тратить на это нервы? В конце концов, твоя жизнь не такая уж длинная.
Джарлаксл отстранился, избегая её прикосновения, и тяжело уставился на женщину.
— Ты бы сказала то же самое, будь на его месте — твоя сестра?
— Конечно, — донеслось от двери, и в комнату вошла Ильнезара. Не менее обворожительная и не более одетая, чем Тазмикелла.
— О, ты считаешь нас монстрами! — заметила Тазмикелла. — Так и есть, сестра!
— Должно ли нам оскорбиться? — затаив дыхание спросила Ильнезара. — Мне казалось, у Джарлаксла хватает мудрости не оскорблять драконов.
— Пожалуйста, — сдался дроу, вскидывая руки. — Я не могу посмеяться над вашими шутками. Не сейчас.
— Твой обожающий иллитидов друг ничего не смог сделать? — спросила Тазмикелла с легким оттенком беспокойства в голосе.
— Это магия, и он ничем не может помочь.
— А жена Дзирта? — продолжала драконица.
— Да, — согласилась её сестра. — Она довольно искусна в магии. Как в тайной, так и в божественной.
Но Джарлаксл покачал головой.
— Она, конечно, пыталась. Как и Громф. Но безрезультатно. И мне стоит поверить, что если даже Громф не может найти контрзаклятия — магия тут бессильна.
— И правда. Мало кто из смертных его превзошел, — заметила Ильнезара.
— Миликки? — спросила Тазмикелла. — Разве Дзирт не её Избранный?
— Кэтти-бри молилась… — сказал Джарлаксл, но снова замолчал, качая головой.
— На самом деле, к лучшему, — прокомментировала Ильнезара.
Тазмикелла кивнула, и Джарлаксл выпрямился, смущенный и разгневанный.
— Чем меньше боги вмешиваются в нашу жизнь, тем лучше для всех, — пояснила драконица.
— Они считают смертных своими игрушками, — сказала Тазмикелла сочащимся презрением голосом. — Я ненавижу называть их богами. Могущественные маги корчащие из себя небожителей, чтобы потешить чувство собственной важности.
— Конечно, сестра.
— Исключая Багамута, — быстро добавила Тазмикелла.
