— Не соскучился? — он изобразил кривую усмешку. Отсутствие страха перед Стриженым Песочником было одной из составляющих авторитета в глазах ребят Светлой Рощи. Только Йока знал, что гордиться-то в сущности нечем: Песочник лишь с виду был страшен, на деле же никому из младших серьезного вреда еще не причинил.
— Йелен, а правда, что тебя фехтованию учат, а? — спросил Песочник, подозрительно сузив глаза.
— Хочешь проверить?
— Почему бы нет?
— Проверь, — пожал плечами Йока.
— Эй, а что это у тебя с рукой?
Выходя из дома, Йока сменил белую косынку на руке на темно-серую: ему это показалось более романтичным. Ни в одной книге с картинками герой не подвязывал раненую руку белой косынкой.
— Это не помешает, — ответил Йока свысока.
— Смотри. Дело твое. — Песочник насмешливо оглядел его с головы до ног и повернулся к товарищу: — Давай прутья.
Они отошли за кусты, чтобы с прудов их никто не увидел.
Никакого отношения к фехтованию проверка Песочника не имела. Впрочем, откуда бы Песочнику знать что-то о фехтовании? Первый же удар ржавым прутом он нанес сверху вниз, словно хотел прихлопнуть Йоку дубиной. Удобной рукояти у прута не было, и на шпагу он походил очень мало, но Йоке удалось парировать удар, правда, отбив ладонь. И дальше Песочник пытался ударить его, а не уколоть, как если бы в руках у него была шпага. Йока был ловок, да и уроки фехтования не прошли для него даром. Немного мешала рука на косынке — держать равновесие. Еще лучше было бы перехватить прут обеими руками, чтобы отражать удары, направленные сверху вниз. Он порядком запыхался и сильно отбил ладонь, когда Песочник посчитал испытание законченным.
— Слушай, Йелен, — Песочник перевел дух и вытер пот со лба, — в следующее воскресенье мы идем драться с сытинскими. Пойдешь с нами?
Предложение было лестным, даже очень. Соседнее Сытино, лежавшее в стороне от железной дороги, населяли в основном крестьяне, ребята угрюмые и не знавшие иных развлечений, кроме драк стенка на стенку. Конечно, друзья Йоки тоже имели с ними счеты, но с ровесниками. Как Йоке не пришло бы в голову задирать сытинскую мелюзгу, так и взрослые парни из Сытина не интересовались подростками из Светлой Рощи. Восемнадцатилетний Песочник относился к другому миру, миру взрослых, в котором все было иначе. В общем-то, ничего удивительного в предложении Песочника не было, в таких драках важно набрать как можно больше народу, потому что не только умение, но и число играет роль. А Йока на вид вполне тянул на пятнадцатилетнего.
— Можно, — равнодушно повел он плечом.
— Только учти, у нас все серьезно. В этот раз договорились без ножей, только кастеты, цепи и железные прутья. Не струсишь?
— С чего бы?
— За это по головке-то не погладят. Если в драке покалечат кого или убьют ненароком, такой шум поднимется… Впрочем, тебя папаша в случае чего выгородит.
В голову закралась малопривлекательная мысль о том, что Песочник выбрал Йоку вовсе не из-за его силы и храбрости, а лишь в надежде на заступу судьи Йелена в случае неприятностей… Впрочем, в прошлом году Йоку в такие драки не звали.
— Так что у тебя с рукой-то? — продолжил Песочник.
— Пальцы сломал.
— До следующего воскресенья заживет?
— Конечно.
В этом Йока сомневался, потому что доктор Сватан говорил что-то о двух-трех неделях, но упустить из-за такой ерунды свой шанс было бы глупо.
— Смотри. В следующую субботу приходи на пруды, обговорим, что и как.
Стриженый Песочник, не прощаясь, развернулся и пошел своей дорогой, за ним потянулись его товарищи, а Йока еще с минуту стоял, переваривая происшедшее. Здорово. По-настоящему здорово! Ему очень хотелось рассказать о предложении Песочника кому-нибудь, но делать этого не следовало: хвастовство — слишком мелко, слишком ребячливо.
Он медленно направился к прудам и вскоре заприметил лодку, в которой сидели шестеро его товарищей. На такое число пассажиров лодка рассчитана не была, глубоко сидела в воде, и гребцам приходилось несладко. Конечно, на лодочной станции никто бы не позволил залезть в лодку вшестером, обычно брали лодку двое, а остальные залезали в нее, едва она причаливала к берегу за поворотом.
— Подгребайте сюда, — махнул он рукой.
— Йелен! — В лодке привстал Альда Среден, сын Дары. — Ты же болеешь, мне отец сказал!
Лодка нехотя повернулась и тяжело пошла к берегу.
Йока не удостоил Средена ответом и, глядя на товарищей сверху вниз, сказал:
— Вы видели, что сегодня было на Буйном поле?
— Конечно видели, — смерил его взглядом Речен — соперник и претендент на лидерство в их компании.
— Нам сегодня пришла телеграмма, — продолжил Йока невозмутимо. — Чудотворы советуют с наступлением темноты не выходить из дома. И обещают перебои со светом. Как думаете, что это значит?
У Речена дома не было телеграфного аппарата; впрочем, Йока не считал это своим значительным преимуществом.
— Да, нам тоже, — поддержал Йоку Дмита Мален, худенький белобрысый мальчик из Лицея искусств. — Мама говорит, будет как пять лет назад, когда призраки пытались прорваться из Беспросветного леса. Чудотворы всю ночь держали прожектора включенными.
— Пошли посмотрим? — спросил Йока, не сомневаясь в том, что его поддержат.
— Тогда конец подержи, ноги мочить не хочется. — Речен кинул ему в руки веревку. Йока поймал ее ловко, хотя Речен и метил на левую руку.
Конечно, держать лодку одной рукой было неудобно, и Йока в который раз подумал избавиться от надоевшего гипса. Но… он изредка пробовал шевелить пальцами: боль пронзала руку до самого плеча, и терпеть ее он готов был только ради чего-то стоящего, вроде драки с сытинскими в следующее воскресенье.
Первым на траву спрыгнул Мален и тут же вцепился в веревку обеими руками, помогая Йоке.
— Йелен, правда, что тебе учитель сломал пальцы указкой? — спросил он тихо, пока все остальные выбирались из лодки.
— Ага, а он вчера ездил к нему извиняться. — Речен нарочно сказал это так, чтобы все услышали.
— Я ездил принимать извинения, — невозмутимо ответил Йока, не шевельнув даже бровью. Кто еще, как не Среден, растрепал об этом ребятам?
— Сказать можно все что угодно, — бросил Речен через плечо, направляясь мимо Йоки в сторону лодочной станции.
— Действительно, — кивнул Йока, — сказать можно все что угодно. И пока ты не докажешь, что извинялся я, а не он, правым считаться буду я.
— Интересно почему? — Речен остановился и оглянулся.
Йока не собирался растолковывать ему основы права — Речен учился в обычной школе для простолюдинов, где, конечно, пра́ва не преподавали. Но неожиданно на защиту Йоки встал Мален.
— Понимаешь, есть такая вещь, называется «презумпция невиновности», — сказал он Речену, словно извиняясь за свое знание. — Доказывать должен тот, кто обвиняет, а не тот, кого обвиняют. И пока это не доказано, все должны считать, что обвиняемый невиновен.
— Плевал я на эту… невиновность… — проворчал Речен.
— Нет, на нее нельзя плевать, это нечестно, — тихо, но твердо сказал Мален. — Помнишь, я в прошлые выходные потерял два лота? Представь, если я скажу, что ты украл их у меня.
— Чего? — Речен сдвинул брови и подвинулся в сторону Малена.
— Если я скажу, что ты украл у меня два лота, что ты на это возразишь?
— Да я тебя так вздую! — Речен сжал кулаки и начал замахиваться.
— Потише, — Йока сделал шаг в сторону, так что Мален оказался прикрытым его плечом, — лучше слушай внимательно, тебе в школе этого не расскажут.
— Умные больно, — фыркнул Речен.
— Да нет, ты не понял, — Мален вылез вперед, — я просто хотел объяснить. Я не могу тебя так просто обвинить в воровстве, я должен это доказать, понимаешь? Я должен доказать, что ты их украл, а не ты должен оправдываться.
— Я и не подумаю оправдываться! Мало ли что ты там еще про меня наговоришь! На каждый роток не накинешь платок.
