Эпопея эпохи легенд - Никита Кокарев

во рту становилось горько, значит, как бы ни старался ядовитый притвориться съедобным, у него не получилось. И про перевоспитание улья диких пчёл домашней маткой, и как делать поделки из высушенного репейника.

За разговорами мужчины не обратили внимания, насколько быстро лес превратился в дикий непролазный лабиринт. Почва под ногами пружинила, покрытая тёмным мхом. Жирная, блестящая жаба выскочила из куста волчьей ягоды почти под ноги идущим.

— Ещё немного, и дойдём! — пообещал Всеволод, — Я уже узнаю вот эту тропинку!

Где рыжий охотник за мифическим камнем увидел среди стволов, крапивы и камней тропинку, оставалось за гранью понимания — по проходимости лес оказался немногим лучше поля, спасибо хоть, силы не отнимал!

Неудивительно, что искомый камень Михаил сперва принял за поросшую мхом кочку, и едва не переступил, благо его остановил громкий вскрик на весь лес:

— Вот он! Вот, смотри, не правда ли, он стоил того, чтобы идти за ним за тридевять земель? Камень, повелевающий временем! Урожаями! С его помощью можно будет навсегда забыть о долгих лютых зимах! И о голоде! И даже о смерти!

Из уст Всеволода ещё долго мог бы изливаться бурный поток слов, если бы Михаил его не прервал:

— Так, послушай лучше, что дальше делать? Камень мы нашли, разбойников не встретили, хотя я был уверен, что они здесь днём и ночью стерегут, времени в поле потеряли немерено, смотри, солнце встаёт, а выходили мы из города на закате. Камень надо выкопать и в город отнести? Если это так, то я сразу говорю, выкапывать я ничего не готов, у нас и лопаты-то нет!

— Не надо его выкапывать! На нём указано, как природой повелевать! Смотри!

Рыжий ткнул в поверхность камня, наспех расчищенную от мха. На ней красовались вырезанные грубыми чертами четыре символа вокруг башни, сложенной из камней, немного меньше того, что лежал в лесу.

— Вижу, но не понимаю, что дальше. Натаскать валунов из леса, поставить друг на друга, а потом сплясать вокруг неё ритуальный танец? Я на твоём месте не ввязывался в то, что имеет отношение к магии! Слышал, что белая магия — это очень условная штука — есть только чёрная и серая, потому что в течение жизни вмешиваться силой нельзя!

— Можно! — упрямо ответил Всеволод, — Это просто так говорят, чтобы народ пугать, и чтобы меньше людей умело пользоваться магией! Ими править проще, понимаешь?

С этим поспорить было сложно.

— А ты знаешь, что значат эти символы? — Михаил с большим интересом рассматривал выбитые в камне линии, пытаясь уловить взаимосвязь между рисунками. Вот четыре девушки взялись за руки, словно водят хоровод, вот фигура раскинула руки над чем-то, наподобие костра. В третьем рисунке, пусть и очень схематично, но угадывался округлый зубастый волк, более толстая линия, начинавшаяся с середины его бока, уходила куда-то в заросли мха.

Мощный рывок обнажил недостающую часть волчьего рисунка. То, что там изображалось, крайне удивило обоих.

— Волк стал конём? — почесал в затылке Всеволод, — Почто ж его заместо коня в сани впрягли?

— А ты не видишь ещё одну важную часть? Присмотрись, — предложил Крестоплавский.

Всеволод тщательно рассмотрел рисунок, даже обошёл камень по кругу, приглядываясь к тому, что на нём было изображено. Волк вёз в санях наездника с острыми ушами, изображёнными точно так же, как и уши запряжённого животного.

— О, так у этого, в санях, тоже морда волчья! А мне говорили, оборотней не бывает! А вот этот кто?

Третий знак изображал что-то сгорбленное с множеством отростков. Михаил принял это сперва за паука, но затем подумал, что для восьми лап отростков явно многовато, да и расположены они совсем не как паучьи лапы! Это скорее напоминало рога, только почему-то шедшие в два яруса, один почти точно над другим.

Присмотревшись внимательнее, учёный, наконец, понял, что это не рога двойные, а два существа, сидящих одно на другом.

— Тоже, наездник, на ком, пока понять не могу, то ли козёл, то ли олень, то ли…Лось, наверное! Да, крупный слишком! И оба они, с наездником, сохатые!

— И что с этим делать?

— Не знаю, но думаю, их здесь не просто так вырезали! Слушай, у вас тут есть кто-нибудь, ведун, или, может, книга какая, где говорилось бы про Алатырь?

— Был свиток, в Зазнобограде, но его украли!

— Может, ещё где-то?

Всеволод призадумался. Было видно, что он уже знает ответ, и ему не очень нравится то, что надо будет сделать.

— Поговаривают, что в самом сердце чащи живёт ведьма, старая, как наша земля. Она видела, как действует Алатырь, знает, что на нём изображено. Но как до неё дойти, описано в свитках, недоступных простому люду.

— То есть, надо просто дойти до самой глубокой точки леса? Пошли, тогда, чем быстрее мы дойдём, тем скорее узнаем? — предложил Крестоплавский.

— Было бы хорошо, только у нас нет провизии, а идти придётся очень и очень далеко! — посетовал Всеволод. При этом от внимания Михаила ускользнул нехороший огонёк в глазах собеседника, — А идти назад надо через пчелиное поле, на котором мы свалимся без сил!

— А есть другой путь?

Наступило молчание. Наконец, рыжий сознался:

— Есть довольно опасный путь через Бурунные Топи, путь неблизкий, но всё же, это лучше, чем снова быть ужаленным! Вдобавок, там растут съедобные коренья и много клюквы, хоть какая-то пища, пока мы не вернулись в город!

— Дорогу покажешь?

— Конечно. Следуй за мной и пригнись, местные ели особенно колючи!

Стоило отойти от изрезанного мшистого камня, как из зарослей высунулись две головы, покрытых серыми капюшонами с искусной вышивкой.

— Не успели! Говорила же, надо было ползти быстрее! — досадно прошипела одна голова.

— Да как же быстрее, трава шелестит, нас бы услышали! Я итак, пока полз, покалечился! К тому же тут множество ядовитых гадов, одни жгучие жабы чего стоят! Стоит такой коснуться, кожу аж огнём жжёт!

— Остаётся надеяться, что они вернутся. Беззубый возомнил себя властителем времён года, что ж, пора показать ему, насколько опасными могут быть заблуждения. Одно дело травить байки среди собутыльников в зазнобоградском шалмане, и совсем другое — вмешиваться в суть мироздания. Ты, Мокей, сам-то помнишь, с чего началась история этого камня?

Мокей, тучный, парень с щетиной, торчащей так, будто его за подбородок драли все окрестные псы, кивнул, не сводя с камня глубоко посаженных глаз, наполненных благоговением и страхом.

— Давным-давно, когда земля только появилась из небытия, её окутывал зелёный туман. Он насытил землю первобытной силой, и она заполыхала огнём. Так опалённая земля породила почву, а из угасающего пламени вышла Горящая. Это была