Эпопея эпохи легенд - Никита Кокарев

— Ты уверен, что больше не было абсолютно никакой другой дороги? — поинтересовался он у Всеволода, шедшего вперёд так, словно перед ними простиралась широкая дорога большого города.

— Уверен, даю зуб!

— У тебя их итак уже немного, дораздавался, — пробормотал себе под нос Михаил, вспомнив, как попутчик умудряется коверкать даже собственное имя.

Наконец, тропинка круто свернула вправо, прочь от ущелья, и, кажется, стала немного менее сыпучей.

— Осторожнее, Бурунные Топи близко! — предупредил рыжий, перепрыгивая с камня на камень. Он не пытался хорохориться, показывая насколько ловкий, просто довольно быстро более удобного пути не осталось — острые серые камни выступали из земли, становясь всё больше. Вскоре они уже поравнялись размерами с валунами. На один такой Михаил вскарабкался, будто на скалодроме, То, что открылось его взору, поражало.

Далеко впереди простирались Бурунные Топи. Тёмно-коричневая жижа, похожая на растаявший шоколад с запахом канализации, пузырилась, испуская в воздух с каждым новым лопнувшим пузырём всё больше едкого смрада. Над вздувающимися бурунами поднималась сосна с настолько широким стволом, что чтобы её охватить, понадобилось бы собрать здесь всё население города, из которого Михаил вышел в путь, казалось, ещё вчера.

— Что ты там увидал? — поинтересовался Всеволод.

— Кажется, нам дальше дороги нет. Там такая хлябь, что утопнуть в ней проще простого!

— Это так кажется! Я много раз тут ходил, просто следуй за мной, как верный пёс, и ты точно не провалишься!

Не без опаски, попаданец опустил ногу на землю, ставшую немного мягче, чем тропинка вокруг ущелья. По ней ещё можно было идти, но подошвы уже отлипали с неприятным чавканьем.

— Забыл сказать, здесь в земле ямы, поговаривают, их местные полозы роют, так если такую яму в покое оставить, топь её затянет, сверху-то, а снизу всё одно, дыра глубокая! Наступишь в такую, полетишь прямиком в змеиное логово! — как бы невзначай бросил рыжий.

Предупреждение пришлось как нельзя кстати — не зная, где именно наружу выходили норы, сказать, куда наступать опасно, было невозможно. Казалось бы, помогать должны были буруны, которые не могли лопаться над оставленными под землёй пустотами, да вот только, стоило достаточно большому зловонному пузырю лопнуть, как жижа вокруг рябила. Приходя в движение, она сбивала с толку,

Особенно пугали Крестоплавского змеи. Ещё в начальной школе он ходил в поход с ночёвкой с классом. Видя в этом отличную возможность прогулять два дня школьных занятий, мальчишка с радостью записался одним из первых. По пути в леса Истринского района, учительница в красках рассказывала, что в лесу можно, что нельзя, а к чему ни в коем случае не прикасаться.

— Дети, если видите на дороге что-то чёрное, похожее на сухую ветку или резинку, лучше обойдите это стороной. Это называется гадюка Никольского, она же истринская чёрная гадюка. Змея очень ядовитая, но если её не трогать и не дразнить, она вас не тронет!

Объяснение сопровождалось фотографией свернувшейся в калачик угольно-чёрной змеи. Михаил до сих пор помнил, как на него, почти с вызовом, смотрели глаза с вертикальными зрачками.

Всё бы обошлось, да только всё необходимое для похода несли с собой в мешках с чёрными верёвками, плетёные и не особенно гибкие, они напоминали видом ту самую гадюку Никольского.

И это не могло закончиться хорошо.

Расположившись в чаще на брёвнах вокруг костра, дети и учительница приготовились к ночлегу, и тут обнаружилось, что самый большой мешок с консервами, всеми позабытый, валяется в зарослях крапивы.

— Мишенька, принеси, пожалуйста, мешок с консервами, — попросила учительница, и мальчик пошёл, не обратив внимания на то, что двое задир идут следом за ним, многозначительно переглядываясь. Один сжимал в руках рогатину, которой неспешно ворошил траву, стараясь не привлекать внимания.

Миша уже тащил мешок назад. Он не заметил, как рогатина легко коснулась его плеча.

— Эй, Крестопалка, а чегой-то у тебя верёвка от мешка на плече? — послышался насмешливый голос, — Аккуратнее, а то как обовьётся!

Внезапно Миша почувствовал, что по плечу у него что-то ползёт. Судорожно схватив себя за плечо, он почувствовал под пальцами чешую. С ужасом рванув руку на себя, мальчик увидел, что держит длинную чёрную змею, злобно шипевшую на него.

Только чудом в тот день удалось избежать укуса. Хулиганов ждал выговор, а по возвращению в школу с ними начала разбираться директриса, за грозный вид названная Жабовной. Один окрик от неё заставлял даже самых отъявленных сорванцов встать по стойке «смирно», а уж нотация длиной в час, казалось, могла превратить маньяка в монаха.

После того злополучного похода, Михаил начал бояться змей. Сейчас, смотря на неприветливый пейзаж перед собой, он уже представил, как его нога медленно, но верно погружается в холодную вонючую жижу, как огромные змеиные тела обвиваются вокруг него и тянут вниз, вниз, во тьму, где непременно ждут залежи иссохших старых черепов…

Крестоплавского передёрнуло. Страх мешал идти вперёд, но поворачивать с каждым отрезком пути становилось всё опаснее — эта дорога должна была вернуть путников в город. Повернув назад, придётся не просто столкнуться с ущельем, но и нарваться на лесных разбойников, туманом и чёрт знает, чем ещё. Здесь же надо просто довериться напарнику и пройти топь.

Учёный вздохнул и собрался с силами. Он пройдёт топь, чего бы ему это не стоило!

Первые несколько шагов, хоть и приходилось по-заячьи петлять, дались нетрудно, но затем начались настоящие трудности — Михаил не заметил, что под грязью скрывался отросток корня. Под него угодил мысок ботинка, и, несмотря на то, что мужчине удалось не упасть, он завяз в грязи.

— Эй, Воло, помоги мне! — крикнул увязший, протягивая руку.

Рыжий отреагировал молниеносно — он схватил Михаила и резко дёрнул на себя. Покрытая засыхающей грязевой коркой нога с чавканьем высвободилась из — под корня, но проблемы только начинались — оставшаяся дыра начала стремительно расширяться, поток грязи хлынул куда-то вниз, подхватив двоих, отважившихся перейти через Бурунные Топи.

Крестоплавский чувствовал, что приземлился на что-то мягкое в кромешной тьме. На этом падение, к сожалению, не закончилось — по-видимому, тоннель уходил под землю, почти под уклоном.

Спуск вёл в палаты, освещённые тусклым зелёно-жёлтым свечением. На украшенном вычурными узорами полу виднелись силуэты змей, сплетавшихся в диковинные узоры. Каменные изваяния разномастных ползучих гадов выстроились в колонны, обрамляя длинный коридор. Повсюду слышались шорохи. Стоило глазам привыкнуть к полумраку, он увидел, что издавало эти звуки. От увиденного в глубине подсознания пробуждался перепуганный трясущийся мальчишка, схватившийся за гадюку в походе.

Ибо вокруг ползали сотни громадных змей. Они сплетались