Какое-то время мне все сходило с рук — как-никак сын героя! Но потом однажды все кончилось.„
Я отлично помню, как стоял на дне глубокой мраморной чаши под светом солнца. Кругом амфитеатром поднимались ряды, с которых на меня сверху вниз смотрели маги. Здесь собрались все, кто мог,—дома остались лишь старики, больные и матери с грудными детьми. Даже престарелые
J5
книжные черви, которым интерес н а была только иаука1 и те оторвались от своих конторок. И они все смотрели либо на меня, либо на Старшего.
— За преступления против человечества,— раскатывался его хорошо поставленный голос,— за особую жестокость и равнодушие к чужой жизни.,, за неуважение к традициям… Шестьдесят тысяч дней изгнания!
Кто-то присвистнул, кто-то охнул, кто-то возмущенно загомонил, Я лихорадочно подсчитывал. При средней продолжительности жизни на Острове порядка трехсот лет и моем нынешнем возрасте в сто двадцать лет я мог вернуться назад уже глубоким стариком.
— Последнее слово приговоренного! — прозвучал голос судьи,
Передние ряды заволновались.
— По кайся J — долетел до меня чей-то жаркий шепот. Наверняка старалась мать — Покайся, и тебе смягчат участь!
— И не подумаю,— усмехнулся я.— Это была чистая случайность! Эксперимент окончился неудачей. Вы все ученые и должны знать, что отрицательный результат — тоже результат, к что мне не следовало мешать. А наоборот…
— Погибли люди! — перебил меня Старший. Его седая борода и длинные черные усы затряслась.
— Ничего особенного,— пожал я плечами,— Это были добровольцы.
— У тебя есть доказательства?
Этот вопрос исходил из уст плечистого бородача с такими рыжими усами, что мне на ум пришла львиная грива. Его кулаки, каждый размером с мою голову, лежали на подлокотниках кресла, и я невольно поежился — не хотелось думать о том, что будет с той головой, на которую они опустятся. Интересно, как этот мордоворот попал в число сулей? Такие сначала бьют, а потом думают, кого это они ударили,
— А зачем? — как можно нахальнее усмехнулся я.— В конце коицоВн все мы смертны. Днем раньше, днем позже…
— Достаточно! Приговор будет приведен в исполнение немедленно!
Старший поднял руку, щелкнул пальцами, и на меня
16
сверху стал спускаться прозрачный пульс пру ющин шар. Я рванулся, но нош отказались мне служить. Мне осталось лишь стоять и ждать, запрокинув голову. Зал, кажется, перестал дышать. Шар Возмездия вызывали раз в триста — четыреста лет, не чаще, В недрах шара что-то переливалось, Мне снизу казалось, что изнутри ко мне тянутся скользкие розовые щупальца. С усилием отведя от них взгляд, я повернулся к судьям:
— Я не виновен!
— Поздно.
В этот миг впервые мне стало по-настоящему страшно. И не потому, что я тонул в волнах яркого горячего света, в котором, казалось, плавилось мое тело* Просто я сказал правду, и мне не поверили.
А когда открыл глаза, увидел над собой темные своды гл а в ног о зала замка.
Обещания, данные тетей Кассией, стали исполняться очень скоро — не прошло и двух недель. Как-то раз после обеда, когда я+ развалившись в кресле, занимался интеллектуальным трудом — ковырял в носу, тишина замка была нарушена такой какофонией звуков, что я кубарем скатился с кресла, зажимая уши руками. Это был грохот падающих камней, стук топоров, треск, скрип И утробные стоны вперемежку с рычанием. Казалось, стены замка штурмует армия монстров и уже приступила к разламыванию стен. Забыв гтро все на свете, я ринулся наружу.
Замок позволял мне подниматься на крепостную стену и даже подходить к воротам, забранным железной решеткой, которая слабо светилась и стреляла искрами от обилия на* ложенных на нее заклятий. Прыгая через две ступеньки, я взбежал на крепостную стену и высунулся наружу. В голове уже теснились боевые заклинания, которыми я стану отражать атаки стада взбесившихся монстров. Но все они вылетели у меня из головы, когда я увидел, что на той стороне глубокого рва гарцует на норовистом коне один-единствен –ный рыцарь)
— Выходи, злодей! — орал он во всю силу рыцарской
17
глотки, обильно мешая свою речь с местными идиомами*— Не прячься за этими стена ми Т.. Близок час возмездия! Выходи и вкуси смерть от моего мечат ибо яри шел я за твоей жизнью! Выходи, грус!
— Я бы рад! — прокричал я в ответ, складывая руки рупором— Но мне, знаешь ли, некогда! Дела, понимаешь…
— Выходи, подлый трус! — еще громче заорал рыцарь, захлебываясь слюной.— Яг потомок Айседора, вызываю тебя на смертный бой во имя с праве дл ивости и за кровь прадедову!
— Это что, у вас такой ритуал? — поинтересовался я — Впервые слышу. Повтори еще раз!
— Выходи! — послушно заверещал он, подпрыгивая в седле.— Выходи, и давай сражаться J Ибо не выйдут твои легионы на бой, пока я у твоих ворот. Ибо я — твоя смерть и проклятие!
Я невольно оглянулся на пустой двор — где этот ненормальный увидел мои легионы?
— Ошибочка вышла,— проинформировал еп> я.— Я тут один! И никаких легионов.,.
— Выходи! — начал рыцарь со знакомого припева.
— Не выйду,™ разозлившись, перебил его я.
И тут случилось невероятное — меня услышали. Потомок Айседора, смерть и проклятие, поборник справедливости и так далее прекратил носиться туда-сюда на своей стороне рва и осадил коня.
— То есть как так «не выйдут? — хищно прошипел он, вытаскивая из ножен меч такой длины, что я даже удивился, как он ухитрился проделать это одной рукой.— Тебе что, все равно? Ты меня не уважаешь? Я что, зря тащился сюда через весь материк, пересекал горы и пустыни, болота и леса, терпел голод и испепеляющую жару, мерз и мок, воевал и.„
— Ничего не знаю,— развел я руками.™ Мне, думаешь, так уж нравится торчать тут безвылазно? Впрочем, если хочешь, перебирайся сюда!
И только я это сказал, как подо мной что-то заскрипело и зашуршало. Опустив глаза, я увидел, что подъемный мост медленно опускается вниз, нацеливаясь противоположным
14
концом как раз на ту сторону рва. А железная решетка, наоборот, поднимается, и сами собой открываются ворота.
Не поверив своим глазам, я молча наблюдал, как двери моей темницы отворяются настежь. А если это ловушка?
Что до рыцаря, то он не терзался сомнениями. . — Ага! — злорадно завопил он.— Ты дрогнул, злодей! Трепещи, ибо пришел час расплаты! Меч Айседора найдет твое черное сердце!
Подъемный мост тяжело рухнул на землю, подняв облако пыли. Из него тут же вырвался отчаянно кашляющий и чихающий рыцарь и, пришпорив коня, поскакал к воротам. Прежде чем я успел охнуть, он ворвался внутрь.
Я обернулся на двор как раз вовремя. Рыцарский конь в пару скачков одолел узкий проход, но вдруг резко затормозил, чуть ли не садясь на хвост. И было чему удивляться — у меня на глазах крепостные стены и баки ни шарахнулись в стороны, увеличивая небольшой внутреннее пространство до средних размеров поля, на котором не то что армии — ни травинки было не видать.
