Я всмотрелся в отряд «мстителей». Мелькали кольчуги, хоть большинство было в коротких стеганых куртках. Все в шлемах. Копья, на мой взгляд, слишком короткие для конного боя. Щиты. Лучников оказалось — половина. Да уж… С нашим одним… Впрочем, успокаивал я себя, не первый же раз орки сюда ходят?
Пол дня под парусом мы шли на юг, заставив погоню безнадежно отстать. И вот теперь остановились в дрейфе, чтоб так сказать «подбить бабки».
— Что скажешь, Асгерйр? — ловко сыграл в «стрелочника» братишка. Ах ты ж скунс…
— А что мне сказать? — я тоже поднялся на ноги.
Палуба слегка покачивалась, легкий ветерок трепал одежду. На меня уставились, кто-то откровенно враждебно, кто-то, как Си́ндри и Фре́ир, выжидательно, но достаточно дружелюбно. Рерик скривился презрительно. Хольды в большинстве своем хранили нейтралитет.
— Я решил, что нас заметили и подготовили засаду. Мы же сунулись в деревню без разведки, нахрапом, — пульс стучал в висках, но я старался демонстрировать спокойствие. — Если бы это было так, нас бы там перестреляли как гусей.
— Ух ты! — деланно удивился Бо́лли. — Какой с нами оказывается, великий вождь! Всё он предвидит… Только облевался с перепугу почему-то!
Народ заржал.
Вряд ли это Снор меня сдал. Когда грузились Бо́лли заметил запачканные сапоги, и откровенно ухмыльнулся. А сейчас припомнил.
— Да, Бо́лли, — вернул ему ухмылку, — не привык я вот так убивать простых крестьян. Мы же все тут, вроде, не только за добычей? — демонстративно обвел сидящих на своих рундуках слегка притихших парней. — Вроде бы и слава предполагалась? Или мы потом, вернувшись домой, ее придумаем? А сами будет беззащитных землепашцев убивать?!
Последние слова я буквально выкрикнул, смотря не только на Бо́лли, но и на маячивших у него за спиной под носовым штевнем Фритьефа и Сигмунда.
Мои слова, похоже, кое-кого зацепили. Некоторый ропот возник.
— Сядь, Асгейр, — на ноги поднялся Фритьеф. — Бо́лли, ты тоже садись. Всем успокоиться. То, что взяли меньше, чем могли, считайте мой просчет, — как бы извиняясь, произнес ветеран. — Давно в походы не ходил, забыл, что у людей бывают такие моления, когда они все до единого в домах бога собираются. — он замолчал, вздохнул. — Ничего, впредь умнее будем. А что касается людей и мирных землепашцев… — он посмотрел на меня, потом обвел глазами дренгов. — Запомните, парни, это люди. Орк для человека лютый враг, любой человек, будь то крестьянин, женщина или только начавший ходить ребенок убьет вас при возможности и дурацкими угрызениями совести мучатся не будет! Мы для них как волки для овец! Страшные, и непримиримые враги.
Начинается, мысленно скривился я: «Мы волки!», «Мы берем что хотим!» Наслушался подобных речей в свое время. Все эти «свободолюбивые животные» и «необычные снежинки», презирающие работу в офисе… под старость собирающие бутылки или стреляющие мелочь у магазинов хрипатыми голосами.
Видимо на лице у меня что-то подобное отразилось, ибо Фритьеф повысил голос:
— А кто решит пожалеть человека, пусть сначала задумается. Переживет ли ближайшую зиму оставленный на берегу ребенок? Не умрут ли от голода его младшие братья и незамужние сестры? Кто позаботится о престарелых родителях, когда их руки перестанут быть твердыми? — выдержал паузу. — Мы все жаждем славы, мы все надеемся, что, когда прилетят валькирии, дел наших хватит на то, чтоб нас забрали за стол к Одину, а не отправили ждать своего часа к Хель. Слава нужна… Но и об оставленных на родном берегу забывать не следует.
К вечеру пошел дождь. Над кораблем, убрав мачту, натянули тент, используя шпирты́ и шесты как каркас. Получилась эдакая палатка, оставлявшая не закрытыми лишь нос и корму, на которых выставили дозорных. Дождь продолжился и на следующий день, и на второй.
Мы неторопливо шли на веслах вдоль берега, задействуя не более четырех гребцов одновременно, меняясь по пол дня. Да и вчетвером-то не сильно напрягались.
Сменившись первым вечером с «гребной вахты», я закутался в козий плащ, накрылся сверху парой одеял, но все равно меня лихорадило. Когда Си́ндри растолкал, протягивая надоевшее вяленое мясо, я отказался. Есть не хотелось. Периодически я проваливался в сон.
И снились мне всего две картины: то я получал вилами в брюхо и видел со стороны как моя тушка сползает по стенке сарая, ухватившись двумя руками за торчащее из меня древко.
Или я успевал отбить оружие той девушки, выхватить сакс и вонзить в ее тело… Но в обоих случаях, почему-то у человеческой женщины было лицо Гретты!
На третий день я проснулся, от того, что Си́ндри снова тряс меня за плечо.
— Асгейр, поешь горяченького, нельзя же так! — он протягивал мне миску с кашей.
Тента над нами уже не было. Сверху раскинулся бесконечно-голубой небосвод с белеющими в выси перистыми облаками.
Приподнялся. Корабль стоял, приткнувшись к берегу, на берегу дымил догорающий костер, ходили орки.
— Чего пристали? — я с благодарностью принял миску.
— Ребята высмотрели новую деревню. Фритьеф с Сигмундом сами пошли посмотреть.
Я дернулся.
— Лежи, — придержал меня Си́ндри, — я сказал форингу что ты приболел. А он сказал, чтоб ты с ночной сменой оставался. Если что им поможешь. Поешь пока.
— Вот уж хрен ему, — сквозь зубы пробормотал я, отстраняя руку приятеля, — что б меня потом совсем зачмырили?
Встал на ноги. Слегка покачивало.
— Только мирняк я убивать не буду. Понятно? Кому угодно это передай. Я воин, а не черный!
— Всё равно поешь, — усмехнувшись, Си́ндри опять протянул миску, — время у тебя еще есть.
Глава 16 Фригольдеры
Эта деревня оказалась обнесена высоким частоколом. Поверху, вправо и влево от ворот еще и зубцы шли, сделанные из сдвоенных бревен, видимо там была открытая боевая галерея. Судя по зубцам — не по всему периметру. Рядом с солидно выглядящими воротами торчала деревянная же башенка — обычный четырехугольный сруб, с огороженной площадкой наверху под конической крышей.
По указанию Сигмунда заранее срубили дерево потолще, кое где оставили крепкие ветви, остальное заменили веревками. Получился нехилый такой таран. Естественно, никакой головы зверя с горящим в пасти огнем, как во Властелине колец, у нас по карманам не завалялось. Наверно в силу отсутствия карманов…
Черт! Поймал себя на мысли, что слишком много иронизирую — видимо сказывался нервяк. Или подступала истерика: объект грабежа не выглядел таким же безобидным, как предыдущее поселение. А вот хольды выглядели излишне радостными, чуть ли руки не потирали. На вопрос: «Чему радуемся?» — ответ был — «Богатая деревня». Хм… Насчет богатства еще вилами на воде, а вот «зубастость» добычи налицо.
— Асгейр, — негромко позвал Сигмунд.
Мы остановились на опушке, все еще скрытые густой листвой и подлеском. Подошел поближе к братцу.
— Ты определился, кто ты у нас? — мазнул меня ледяным взглядом форинг.
— В смысле?
— Ты стрелок или в строю?
Блин… Скрипнул зубами. Да что я, зря что ль изобретательством занимался?
— Стрелок… — сказал с нажимом. Потом зачем-то добавил, — Но если надо, могу и в строй встать. Короче, я универсальный боец.
Признаюсь, получилось излишне пафосно. Несколько парней рядом залыбились.
— Это тот, кто и стрелять не умеет, и в строю бесполезен? — сумничал Бо́лли.
Смешки послышались отчетливее. Я одарил «умника» соответствующим взглядом.
— А ну цыц! — шикнул Фритьеф, — Си́ндри, Хельги… — обвел взглядом парней еще раз, — ну и мы с форингом. Прикрываем стрелков щитами. Снор, Моди, Бьярни, Торольв, Берси и… — его палец уперся в крепыша, — Бруни. С тараном. Остальные, — окинул пятерых оставшихся, — берите щиты у тех, кто с тараном, и закрываете их.
— По два щита? — удивился Рерик.
— По два щита, парень, — вместо Фритьефа, подмигнув, ответил Ойвинд. — Прикрываешь и себя, и своего товарища. В первую очередь — товарища. Им ворота выбивать, пока мы стрелы ловить будем.
