class="p1">— Возможно, мы внутри ещё одного измерения или барьера, — начал озвучивать свои предположения мужчина, — сама посуди: если песню поют не русалки, а в Има кроме них только Главная Жрица Хаоса, которая бы точно петь не стала, значит должен быть другой источник — заклинание, магия… Что-то, что создаёт звук в тоннеле.
— Мы скорее всего избежали этого чего-то благодаря звезде Ариена, — задумалась Ная, — так что, если ты хотел попасть под влияние этого, скажем, заклинания, то тебе нужно было как минимум идти без него.
— Я надеялся, что он уловит момент, когда вокруг него рушится это «заклинание», — возразил Эмиэль, — думаю, что стоит проверить и с ним и без него. Завтра сходим с ним до самого завала. Если ничего не найдём, я потом схожу ещё раз с Шиином — может, он что-то обнаружит.
Предводительница кивнула, одобряя план. Со всеми последними находками и событиями, она уже и забыла про песню. Хорошо, что Эмиэль про неё вспомнил. И пока Ная не могла нормально ходить, самое время было хорошенько подумать над текстом. А если бы мужчинам удалось выяснить, кто или что здесь поёт, вообще было бы прекрасно — ещё один ключ к загадке Има.
Однако, больше всех работы сейчас выпадало Аэну. Мало того, что укус Наи требовал от него постоянного внимания, так он ещё и трое суток добросовестно держал под присмотром Риссу. Кровь Кьяра ей подошла, так что русалка довольно быстро шла на поправку. Целитель с танцором каждые шесть часов омывали её водой, а в озеро выпустили, только когда она сама попросила, почувствовав себя достаточно хорошо, чтобы самостоятельно плавать. На Наю она, как ни странно, не сердилась, но и вытащить из неё хоть какую-нибудь полезную информацию за всё время, что она провела с отрядом на берегу, так никому и не удалось.
Позже за своё спасение Рисса принесла Аэну и Кьяру два инкрустированных драгоценными камнями кубка. Очевидно, это были вещи из какого-то центрального здания Има, так что стоили они очень дорого. На случай если ничего путного им здесь больше найти не удастся, отряд решил оставить эти кубки для Матери Ар'тремон, но пока мужчины из них с удовольствием пили сами. Иран даже по доброте душевной, вытащил откуда-то бутылку настойки, чтоб Аэн с Кьяром «из такой красоты хлебали то, что положено, а не воду из озера, куда русалки ссут».
Ная же с Ариеном часами напролёт пытались понять смысл теперь уже очевидно не русалочьей песни, вкладывая в её строки всевозможные смыслы, какие только приходили им в головы.
«Река бесконечным потоком несёт свои воды по этой земле.
Сквозь времена и измерения сияет её течение.»
Эти строчки, предположительно, означали энергию, которая позволяла существовать чёрному и золотому измерениям в Има.
«Словно ясные глаза Матери, видит она то, что происходит рядом.
Бурные волны хранят свои берега, унося весь сор прочь.»
«Глаза Матери» и «бурные волны», вероятно, означали приманку для монстров — «сор», которая позволяла Изумату мирно существовать все эти годы.
«Но запертое в воде зло не исчезает.
Оно будет жить веками, пока стихия не угаснет.»
Это, очевидно, было о том, что чёрное измерение не вечно, и, рано или поздно, оно должно было исчезнуть.
«Когда придёт время тонуть, придёт и создающий Демон.
Когда придёт время освободиться, придёт и разрушающий Бог.»
Кроме как приписать эти строчки себе, Ная с Ариеном вариантов не находили. Создавалось такое впечатление, что автор песни заранее знал, что Ариену нужно будет разрушить границу измерений, а Нае что-то сделать своей магией воплощения. Что именно — пока оставалось загадкой.
«Свободная, река будет течь дальше.
Но время не вечно — однажды она остановится.»
Исходя из этого, мечник предполагал, что Нае нужно будет уничтожить всех монстров в чёрном измерении, чтобы пройти к храму, поэтому «река» и будет «свободной». Такой вариант развития событий ему очень не нравился, но если это было предопределено, то избежать боя всё равно бы не удалось — оставалось только подготовиться к нему.
«Возможно, это случится уже завтра — никто не помнит правды.
Мы будем любить её, пока живы,
Мы будем хранить её, когда мертвы,
Мы будем рекой, но мы не вечны.»
Эти строчки, скорее всего, означали, что в Изумате уже никто не помнил, что на самом деле произошло три тысячи лет назад в Има, но здесь всё ещё был кто-то, кто хранил эти знания. Однако, Ариен видел только одну Жрицу. Возможно, в чёрном изменении с ней был кто-то ещё.
Вообще, эти слова давали все основания полагать, что автором песни была всё-таки сама Жрица, а не кто-то третий, как считал Эмиэль. Ная, по крайней мере, склонялась именно к этому варианту.
«Словно ясные глаза Матери, видит вода то, что происходит вокруг.
Нежные волны хранят свои берега, забирая весь сор прочь.»
Это, очевидно, было повторением, тут ничего нового предводительнице с Ариеном на ум не приходило.
«Но запертое в течении зло однажды исчезает.
Демон и Бог сойдутся в битве, чтобы увидеть его.»
Отсылка к той магии, которой связала Наю с мечником Жрица. Правда, теперь получалось, что «злом» была она же, и что после того, как Ная попадёт в храм, она исчезнет. Выходила какая-то путаница: Жрица Хаоса не могла быть злом по определению.
«Свободная, река будет течь дальше.
Но время не вечно — однажды она остановится.
И нас уже не будет рядом.»
Это, по мнению обоих тёмных эльфов, означало, что однажды в Има вся магия развеется, оба измерения исчезнут, и здесь никого не останется: Жрицы и кого-то, кто был с ней.
Пока из того, что знали Ная с Ариеном, расшифровка песни выходила приблизительно такой. Именно так они её и записали на отдельном листе. Смотря на эту бумажку, и Нае и Ариену хотелось биться лбом о стены, потому что получалось, что их какого-то проклятого демона опять втянули в игры Богов. Они оба по опыту знали, что ничего хорошего в этой чести не было, и предпочти бы с таким больше никогда не сталкиваться, но у Хаоса определённо были свои планы.
Спустя неделю после укуса русалки Ная наконец-то смогла ходить. Хромая и придерживаясь за стены, но ходить. «Смотришь — рот, вроде, маленький, а цапнула — поликры выдрала, тварь! От хааи и то вреда было бы меньше!» — шипела себе под нос предводительница.
За эту неделю Эмиэль с Ариеном прошли по тоннелю до самого завала и обратно, но ничего не нашли. Зато, когда Эмиэль отправился
