Но она была темной и меня ненавидела.
Потому я решился на авантюру.
Император ведь так хотел, чтобы светлые и темные наконец научились друг с другом сосуществовать.
Не пришла ли пора для первого в истории смешанного брака? И можно ли найти кандидатуры на роли жениха и невесты лучше, чем Верховный светлых и дочь Верховного темных?
Не то чтобы я питал иллюзии по поводу того, что Медея тоже ко мне неравнодушна. То есть, она, разумеется, неравнодушна: терпеть меня не может.
А в остальном…
Какая-то часть меня, конечно, хотела верить, что все ее проделки — это флирт темной ведьмы, который, как известно, опаснее лесного пожара. Если избранник темной во время брачных игр не выжил — то… что ж. Слаб был. Помянем. Мужем бы тоже был некудышным.
Несмотря на это, я готов был сыграть в эту игру и готов был играть в нее по привычным для Медеи правилам.
Но я был светлым.
Я не мог просто украсть Медею, насильно женить ее на себе, сделав несчастной, или взять в плен кого-то из ее родственников, чтобы шантажировать и вынудить ее сказать мне “да”.
Не мог не потому это было не принято, а потому что — не мог.
Дело было в моей магии.
Точно так же как Медея не могла колдовать во благо, я не мог колдовать во зло. Каждое благое действие вытягивало силы из Медеи, из меня — каждое дурное.
Я знал одного светлого, который погиб, задумав мысль об убийстве из мести — магия просто сожрала его изнутри. Я слышал о темных, которые просто лишались сил, когда начинали вдруг творить добрые дела. Потому что темная магия — не для этого.
Все, разумеется, было устроено немного сложнее (Проклятый в деталях, как говорится), но тогда мне не было дела до философских рассуждений о сути света и тьмы.
Я бы хотел говорить Медее о любви и ее баловать, заботиться о ней и ухаживать — делать все то, что делал бы, если бы влюбился в светлую. Этого требовала вся моя натура. Окружить ее любовью.
Но Медея была темной.
И я решил действовать из уважения к тому, кем она является.
Не изменяя себе.
Я ведь все-таки Верховный светлых.
А кто сказал, что менестрели должны петь хорошо?
Я любил Медею, но и отступать не собирался.
Сделаю ее счастливой, чего бы мне это ни стоило (темные считали, что счастье и любовь удел светлых, но… Проклятый в деталях, опустим подробности).
К тому же…
Взять реванш за то, что Медея творила в АТаС и сколько нервов у меня вымотала, тоже было приятно.
Видела бы она свое лицо в тот момент, когда она поняла, что ее жених не Сэмми, а я…
Стоило все затеять только ради того момента.
Ту небольшую шутку с подменой документов мне помог устроить император. Во-первых, он сам был темным и понимал, как обстоят дела. Во-вторых, они с Сэмми были дружны (что удивительно, учитывая необщительность Сэмми), а потому у меня был при дворе "блат".
Я думал, что, затеяв эту авантюру с женитьбой на темной, успокоюсь. Что, узнав Медею поближе, пойму, что ошибся.
Но чем ближе я ее узнавал, тем четче понимал, что люблю ее все сильнее.
Ее ум, силу, фантазию, азарт, красоту, свободу.
Любопытство, непосредственность, игривость.
В это невозможно не влюбиться.
Даже мои дети были от нее без ума — ничего удивительного.
Это помолвка принесла мне много сюрпризов.
Ручную ядовитую змею.
Вив, помесь пантеры и грифона, которая теперь от меня не отходила.
Дыру в стене кухни.
Бенджамина, который был рад, что у него наконец будет мама, как у всех. К слову, я не ожидал, правда, не ожидал, что Медея будет с ним такой ласковой, что в самом деле будет с ним возиться и учить его обращаться с магией.
Она ведь — темная, а я — не идиот.
Но это происходило, и это было то, чего я даже в самых смелых мечтах не мог вообразить.
Как и того, что Медея найдет ключик к Лили, которая весь последний год напоминала тень от себя прежней.
Даже Сэмми осмелел, должно быть, приняв неизбежное, а мама забыла про свой артрит и упоенно принялась участвовать в жизни семьи (чтобы в ней не начала участвовать Медея, должно быть). Она как будто стала здоровее, глаза загорелись, спина выпрямилась.
То, что началось как авантюра, продолжилось тем, что я понял совершенно точно: Медея — та самая, сердце меня не обмануло.
И для меня будет большим счастьем видеть ее рядом.
Если Медея в самом деле планировала отравить мне жизнь, как обещала, то…
У нее не выходило.
Хотя нервы, конечно, у меня порядком истрепались.
— Что на меня нашло? — повторил я вопрос Медеи и улыбнулся.
Я планировал сделать ей подарок на свадьбу.
Серьезный.
Такой, который ей понравится. Который ее достоин.
Ради этого мне пришлось вывернуться из кожи и отдать половину состояния Лайтвудов.
Но оно того стоило.
— Да! Лорд Лайтвуд, давайте начистоту. Я не хочу быть вашей женой…
— Как? — поднял брови я. — Пауки в моем кабинете, толченое стекло в моем вине… Разве это были не знаки внимания? Медея, — я взял ее за руку. — Вы можете быть со мной честны. Я знаю о ваших чувствах.
— Лайтвуд! — Медея вырвала у меня руку, помедлив целую секунду.
Обожаю, когда она злится.
Несмотря на все ее старания, ей так и не удалось ни разу по-настоящему вывести меня из себя.
И не удастся. Что я там не видел?
(Триединый, если бы я знал тогда, как ошибаюсь.)
Глава 26
— Да! Лорд Лайтвуд, давайте начистоту, — начала я. — Я не хочу быть вашей женой…
Взгляд Лайтвуда стал таким благостным, таким постным и светлым…
Вот он на меня так в АТаС смотрел.
Ходячий упрек в греховности, а не взгляд. Внимательный такой, пристальный.
Ну, по крайней мере, я думала, что это упрекающий взгляд. Если бы так смотрел темный, я бы подумала... что он заинтересован и готов нападать.
— Как? — поднял брови Лайтвуд. — Пауки в моем кабинете, толченое стекло в моем вине… Разве это были не знаки внимания? Медея, — он вдруг взял меня за руку. — Вы можете быть со мной честны. Я знаю о ваших чувствах.
Что?!
Это шутка какая-то?
Я не…
Придя в себя от возмущения, я вырвала свою руку из цепкой хватки Лайтвуда.
— Лайтвуд!
— Да, Медея.
— Я…
— Вас проводить?
Я осеклась, потому что как раз собиралась заявить, что дальше оставаться в его особняке не собираюсь и планирую отправиться домой. И он мне не помешает!
— Что?
— Проводить вас?
— Нет! — выпалила я и зашагала вперед.
К черту самоходные кареты, дойду пешком.
— Очень жаль, что нам по пути, — уронил Лайтвуд и зашагал вслед за мной.
С-с-светлый…
Как же мне это все…
Еще и Белз! Не знаю, на что я рассчитывала, когда всерьез поверила, что он может сорвать мою помолвку с Лайтвудом. На чудо, должно быть.
— А вам разве не нужно к гостям?
— Ах бросьте, там только что подали горячее. Томленый в печи барашек с розмарином намного интереснее меня в некоторые моменты.
В очередной раз от невозмутимости Лайтвуда мне захотелось взвыть.
Сколько можно!
Что я только не делала.
Я его травила, я насылала на него пауков, ядовитых змей и саранчу. Я приносила в его дом ссоры, расстраивала его мать и подвергала опасности детей. Я проделала в его стене дыру! Я… я открыла разлом под дверями его спальни и заставила темные сущности наводнить особняк.
К слову…
Я замерла и обернулась, чтобы посмотреть в безмятежные синие глаза.
— Скажите, Лайтвуд, — прищурилась я. — Вы же светлый.
Он оглядел свой белый костюм и наклонил голову, отчего светлые блестящие волосы упали на лоб. Убрал их ладонью.
Проклятый! Я-то почему на это засмотрелась?
— Очевидно да. Светлый.
— В отношениях светлых ведь не должно быть секретов? Тем более, между женихом и невестой?
Я тыкала пальцем в небо — как будто бы я знала, что принято у этих святош.
Вся злость, которая до этого дремала внутри, вдруг запоздало вырвалась на свободу.
