— Куда ты собираешься? — заерзала Таня на месте. Любопытство — страшная сила.
— Убивать раджу, — вздохнул я, подпрыгивая с рюкзаком на плечах. Внутри что-то болталось, неприятно ударяя по спине, странно.
— Ты же не виртуоз?
— А я и не планирую выжить, — сказал я, перебирая вещи повторно.
— Я — тоже! — соседка упрямо вздёрнула носик. Только сейчас заметил ее необычный наряд — две моих рубашки, одна закрывает топ, вторая вместо юбки.
— Ничего не получится, — констатировал я после десятка секунд внимательного разглядывания затейливо сложенных рубашек. Вышло симпатично.
— Еще скажи, я слабее тебя, — от резкого движения несколько бумаг слетели на пол.
— И это тоже, — кивнул, разглядывая флягу, непонятно каким образом оказавшуюся в новом, вроде, рюкзаке. Может, в комплекте шла? — Вот только у меня есть план, а у тебя — нет. Как ты собираешься добираться в Россию? Где будешь жить, прятаться? Вот потому тебя примут возле трапа самолета. Ты будешь сопротивляться, не спорю, но результат один — монастырь. Неприятное, скажу тебе, место. Нас лет в двенадцать водили на экскурсию — вроде как, культурная программа. Весь класс был в глубокой депрессии около месяца, учителя и директора уволили.
— Почему? — робко решилась уточнить Таня.
— Место высасывает все силы у одаренных. За каких-то пять минут ты с ужасом понимаешь, что стал обычным человеком. Нет ощущения собственного всемогущества, внутри только паника и ужас, мысли о необратимости процесса. Я запомнил тот день на всю жизнь. Учитель был простолюдином, не способным на работу с энергией, и ничего не чувствовал. Быть может, он был просто дурак, быть может, мстил за собственную слабость детям, — я на минуту остановился, вызывая воспоминания из младшей школы. Бледные лица детей аристократов, прижимавшихся друг к другу в поисках хоть какой-то поддержки, и высокая фигура преподавателя впереди колонны. Кажется, он рассказывал историю сооружения, но мы его не слушали, пытаясь обуздать истерику в душе. Ибо не достойно благородным… Впрочем, одна из девочек все же грохнулась в обморок, завершив экзекуцию для всех, — Так что дважды подумай, хочешь ли ты туда.
— Постой! — девушка вскочила с места и лихорадочно заговорила, — Мы можем помочь друг-другу! У меня есть семена дикого леса, их надо только доставить до места. Ты ветром закинешь их на территорию, и они убьют твоих врагов. Все подумают на мой клан, а ты спокойно уйдешь!
— Я могу создать облако природного газа, донести его до поместья врагов и взорвать. Получится вакуумная бомба. И пусть думают на любой огненный клан, мне плевать, — я еще раз померил рюкзак — вот теперь все в порядке.
— Они почувствуют запах!
— Природный газ не имеет запаха.
Я собрался уходить, но Таня перегородила путь.
— Но почему ты не хочешь помочь мне отомстить? — снизу вверх на меня просительно смотрели очаровательные голубые глаза.
— Наверное, потому что ты приехала забрать мое наследство обманом и убить меня, — я улыбнулся уголком губ, — Разбирайся со своими проблемами сама, самосовершенствуйся, становись сильнее. Но мой тебе совет — лучше забудь.
— Я дам тебе деньги! Много денег!
— Мне достаточно того, что есть. А х ты ж, — я вытащил из нагрудного кармана рубашки прямоугольник бумажки со ставкой и вслух посетовал, — Забыл обналичить выигрыш, — бумажка отправилась обратно.
Таня тут же залезла рукой в мой карман вытащила бумажку и с торжествующим видом съела.
— А теперь? — она с вызовом посмотрела на меня.
Я проверил содержимое кармана и облегченно выдохнул.
— Ты съела счастливый автобусный билет. Впрочем, удача тебе действительно понадобится, — я перепрятал букмекерскую бумажку, дабы не давать соблазна на вторую попытку.
— А если так, — Таня закусила нижнюю губу и начала расстёгивать пуговицы на рубашке.
Легкая оплеуха оттолкнула соседку на кровать возле ног.
— Тебе должно быть стыдно, — покачал я головой.
Таня закрыла лицо руками и разревелась. Ох уж эти девушки. Я все таки присел рядом и положил руку ей на плечо.
— Время лечит. Ты красивая, сильная. Незачем губить себя в монастыре. Месть — неправильная цель. Забудь прошлое, найди вторую половину. Живи ради мужа, детей, семьи.
— Но ты же мстишь, — всхлипнули в ответ.
— А мне нечего терять, — разоткровенничался я, словно на исповеди. Или перед человеком, о котором точно знаешь — больше не увидитесь. Такое часто бывает со случайными попутчиками, — Семьи нет. Сенсей запретил посещать дом и отдает моих девушек замуж другим людям. Ему не нужны мои проблемы. Самое забавное, что наследство мне толком и не нужно — я бы с удовольствием бы отказался от него, да даже тебе бы отдал, только чтобы не досталось моему клану. Вот только оказалось, что и избавиться от него нельзя — сильным родам урон чести лезть в это дело, слабым — страшно ввязываться в драку, а юридически отказ возможен только в восемнадцать.
Помолчали.
— Девушки — те самые, которым ты меня представил? — взяла слово Таня, — И которые чуть не убили меня взглядом на месте? Брюнетки, длинные волосы, вторая постарше и чуть симпатичней?
— Они обе красавицы, — буркнул я.
— Ой, идиот, — в плечо больно ударили кулачком, после чего последовал град несильных ударов, — Идиотище! — обвинили меня.
— Стоп, хватит! — я активировал доспех, но девушка не успокаивалась.
— Придурок, убить он себя решил! Да они же любят тебя! Ты что, хочешь всю жизнь их покалечить? — ярилась соседка.
— Так, их же все равно выдадут за другого, — слегка обескураженно ответил я под таким напором.
— Их выдают из-за того, что один идиот не способен самостоятельно решить свои проблемы, — в голос кричали на меня, — И решил сдохнуть, наплевав на всех. У тебя есть год минимум! Целый год, чтобы вернуть их себе!
— Но ведь помолвка…
— Они поймут! Не поймут — откупишься! Морды набьешь, заставишь, вынудишь, но не отдашь им своего! — нависала надо мной раскрасневшаяся Таня, — Или ты тряпка, а не мужик?
— Мужик, — заикнулся я.
— Вот и будь мужиком! — в последний раз гаркнула Таня и довольно присела рядом, — Ты мне жизнь должен.
— В расчете, — буркнул в ответ, — С тебя еще две рубашки.
— Да легко, — Таня встала передо мной и медленно начала расстёгивать пуговицы.
— Кажется, мы договорились спасти мои отношения с девушками, — смутился я и отвернулся.
На голову с легким шелестом упали шелковые рубашки.
— Папку я забираю, — с легкой смешинкой донеслось сквозь ткань. Мягко щелкнула закрываемая дверь.
