Он повернулся ко мне и погладил свою бородку.
— Здесь мы начинаем более ясно осознавать наши идеи, — сказал человек в шляпе цвета спелой дыни. — ОН себя проявил. Это хороший знак. Очень хороший.
— Я рад.
— А когда ОН начинает с тобой говорить, то и ты начинаешь его понимать.
— Несомненно.
— Ты читал в последнее время газеты?
Я пожал плечами. Тогда мой собеседник достал из кармана свернутый номер «Утра волшебника» и протянул его мне.
— Собрание завтра вечером после полуночи. У пьедестала Великого.
— На площади Греймерси?
Не удостоив меня ответом, Жино Кролик развернулся на каблуках и направился к выходу. Завтра вечером. После полуночи. По крайней мере, мой членский взнос хоть на что-то да пригодился.
Я развернул номер «Утра волшебника», который мне оставил Жино. Номер был довольно свежий, вчерашний. Да здравствует смерть! — объявлял заголовок. — Удивление и замешательство охватило вчера в конце вечера жителей города, когда делегация живых мертвецов пешком прошествовала к зданию парламента…
Я насколько можно быстро пробежал глазами статью. Интересно. Очень интересно. Чувствовалось, что кусочки головоломки находятся здесь, они все в моих руках, вот только я пока не могу ими воспользоваться. Пораженный, я свернул газету, положил ее себе в карман и попытался встать.
Внезапный приступ, похожий на головокружение, заставил меня ухватиться за мраморную колонну, чтобы не упасть. Это определенно от потери крови. А от чего же еще?
СОН ГЛОИНА
На сцене гномесса в нижнем белье, в панталончиках и корсете, ее сопровождает певчий хор. В глубине карлик с короной из цветов, одетый в костюм, изображающий растение: курточка, сплетенная из папоротника, и накидка из коры. Еще один карлик с перерезанным горлом, в руке у него кружка, покрытая пеной. И маленький мальчик в костюме поросенка.
Гномесса
Глоин жаждет тело мое,
Мои прелести жаждет ласкать,
Хочет долину открыть
И в пламени страсти сгорать.
Гном и сопровождающий хор
Долина нежна и прекрасна,
И ради нежности той
Забыта на кружке пена
И даже подвальчик пивной.
Карлик с перерезанным горлом
Забыта на кружке пена!
Какая большая печаль,
Но ради такого блаженства
Забыть и кабак не жаль.
Мальчик в костюме поросенка
Друг мой, сегодня Природа
Скрылась от всех в тебе,
Но плакать об этом не надо,
Смирись лучше с горем, в душе.
На сцену выбегают гоблины и, играя на волынках, подхватывают ведущую тему. Все переходят с места на место. Вперед выступает карлик в костюме растения. Он держит за руку гномессу. Наступает зловещая пауза.
Карлик в костюме растения
Я голову потерял,
Но люблю тебя всей душой.
Звук музыки стих вдали,
Безумству предался мир.
Гномесса
Любви не надо бояться,
Не надо терзать себя,
Но если ты ошибешься,
Слетит голова моя.
Хор гномов
Все потеряло свой цвет,
Но вернется к жизни опять.
Коль надежда в тебе не умрет,
Что Природу можно спасти.
Персонаж в костюме поросенка
очень, очень низким басом
Как ни печально, но Смерть
Укрылась в друге твоем,
Но как ей теперь помочь,
Не скажет, пожалуй, никто.
Все вместе хором
однако по щекам гномессы текут слезы
Как ни печально, но Смерть
Укрылась в друге твоем,
Но как ей теперь помочь,
Не скажет, пожалуй, никто.
Слышны аплодисменты.
Певцы раскланиваются и быстро покидают сцену. Карлик в костюме растения остается на сцене один и долгое время стоит молча.
В художественном смысле эта выставка не представляла из себя никакого интереса: поспешно намалеванные картины и так же в спешке сляпанные статуи. Все несомненно сделано по заказу. Ее величество на трибуне — торжество безумного воображения. Ее величество на лошади, несчастное животное прогнулось под тяжестью своей августейшей ноши. Ее величество в своей кровати принимает с докладами сановников. Ее величество королева Астория, сообщает вывешенная рядом краткая биографическая справка, самая популярная правительница, которую только знал Ньюдон. Веселая, умная, имеющая здравый разум и чрезвычайно компетентная во всех вопросах. Обладает чрезмерной страстью к шампанскому.
Имеющая здравый разум и чрезвычайно компетентная во всех вопросах?
Я провел рукой по лицу. Огляделся вокруг. Посетители все еще здесь, ошеломленные и пораженные. Согласен, королева сорвалась с цепи. Но все это ничего мне не говорит о том, какую роль она играет в происходящем, и совершенно ясно, что если я хочу пролить хоть какой-то свет на последние события, то мне здесь делать нечего, по крайней мере сейчас, когда мысли в моей голове мечутся как слепые птицы.
Я поднял воротник пальто и направился к выходу, расталкивая локтями попадавшихся мне на дороге зевак: пардон, простите, сожалею. Люди смотрели мне в след и улыбались. Я вышел из музея.
На улице все еще шел дождь и Монстр Тамсон, казалось, был покрыт пеной сильнее, чем обычно. Я спустился по белым скользким ступенькам и оставил за спиной грустную и тихую громаду здания Музея легенд и почти бегом перешел на другой берег по мосту Томпкин.
День клонился к концу. Меня ждали два моих друга, по крайней мере мне хотелось надеяться на это, потому что им было велено оставаться на месте. Вот и Варлок Хемсли. Я прошел мимо стойки портье, воспользовался служебной лестницей и постучал в дверь нашей комнаты. За дверью почувствовалась какая-то возня, приглушенные звуки, тихие проклятья.
— Ну, что вы там? — спросил я.
— Джон? Это ты?
Я узнал голос Грифиуса.
— А ты кого ожидал?
— Если бы у меня даже и был выбор, то я все равно предпочел бы, чтобы это был ты. Но на данный момент ты можешь спуститься к портье и попросить его открыть эту дурацкую дверь, так как когда находишься в теле дракона, то сделать это совсем непросто.
— А где Пруди?
— Она ушла. К Глоину.
— И вы ей это позволили? Примите мои поздравления.
