Назревали какие-то события, означающие перемены для всей семьи. И из маминых слов стало понятно, что родителей мучают сомнения, как я их приму.
Я никогда не отличалась крепким здоровьем и в детстве то и дело сильно простужалась. Вот и в тот вечер болезнь еще не совсем прошла, а после подслушанного перешептывания родителей, вероятно, наступило ухудшение. Забившись в холодную маленькую спаленку, я без конца сморкалась, а когда пришло время спуститься вниз, глаза и нос покраснели и распухли. В общем, я представляла собой жалкое зрелище.
— Ах, Дилли! — забеспокоилась мама. — Что случилось? Насморк стал сильнее?
Папа тоже с тревогой смотрел на меня.
— Ерунда, — успокоила я родителей. — Просто весь день нездоровилось, а тут еще пришлось потрудиться над подготовкой к экзаменам, что предстоят в конце семестра.
Сдерживаться дальше не было сил, и я разрыдалась. Родители молча наблюдали за мной и, видимо, испытывали некоторую неловкость. А потом я заметила, как они переглянулись между собой.
— Тебе, дорогая, лучше отправиться в постель, — предложила мама. — Поднимись к себе, а я принесу ужин в спальню.
И тут я сорвалась с места, бросилась к маме и крепко ее обняла.
— Если с тобой или папой что-нибудь случится, я умру! — Этот поступок лишний раз говорит о моей чувствительной и легкоранимой натуре. Вот и все. И ни слова больше. Я вытерла глаза и улыбнулась. — Лучше я накрою на стол и принесу вам с папой ужин.
Мама бросилась помогать, но я и слышать не хотела. Решила показать, сколько могу принести пользы в семейных делах.
В тот вечер папа пришел ко мне в спальню, присел на кровать и рассказал о работе, которую ему предложили в Австралии. Если родители решатся на отъезд, меня придется оставить здесь на год, пока мама подыщет подходящий дом для нас троих. Я не плакала и не спорила, только покорно кивнула и прошептала:
— Поступайте, как считаете нужным, и не думайте обо мне.
— Все бы оно ничего, да только мы не можем уехать и оставить тебя, не удостоверившись, что вы поладите с тетей Мэдж.
Тетушка Мэдж — сестра отца, которая живет в Лондоне.
— Конечно, мы поладим, и скоро я привыкну к одиночеству, — заверила я. — На первых порах придется тяжело, ведь тете Мэдж на меня плевать. Всем известно: у нее множество друзей, и вечерами она привыкла весело проводить время. А это означает, что меня бросят одну в пустом доме, где повсюду гуляют сквозняки. Но на каникулах я смогу каждый день писать вам с мамой и тогда не буду чувствовать себя покинутой. Направлю все силы на учебу, вот времени для грустных мыслей и не останется.
Помню, папа расстроился. Бедняжка, он был такой же ранимой натурой, как и я.
— Почему у тебя сложилось такое мнение о тете Мэдж? — поинтересовался он.
— Да так, пустяки. Просто я имела в виду ее манеру вечно ко мне придираться и критиковать. Не стоит беспокоиться из-за таких мелочей. Ведь мне можно взять с собой безделушки и хранить в спальне? Так я буду чувствовать связь со всем, что люблю.
Отец встал и принялся ходить по комнате.
— Еще ничего окончательно не решено, — сообщил он. — Я пообещал директору компании подумать над предложением.
Я и не собиралась демонстрировать недовольство, а потому легла в постель и, уткнувшись лицом в одеяло, прошептала:
— Если вам с мамой кажется, что в Австралии ждет счастливая жизнь, надо ехать.
Краешком глаза я следила за отцом из-под одеяла и видела, как страдальчески сморщилось его лицо. И это лишь укрепило уверенность, что отъезд родителей в Австралию станет большой ошибкой.
На следующее утро насморк усилился, и мама хотела оставить меня дома, но я настояла на своем и, как всегда, пошла в школу.
— Нельзя поднимать столько шума вокруг обычной простуды, — убеждала я. — Нужно привыкать к ожидающим в скором будущем трудностям и забыть, как вы с папой меня баловали. И потом, если я всякий раз буду валяться в постели из-за такой чепухи, то превращусь в сущее наказание для тети Мэдж. А при лондонских туманах скорее всего проболею всю зиму, так что надо приспосабливаться уже сейчас. — Я бодро рассмеялась, чтобы унять мамину тревогу, а потом решила поддразнить и намекнула, как, должно быть, приятно греться на жарком австралийском солнышке, пока я сижу в одиночестве в сырой спальне в доме тетушки Мэдж.
— Ты же знаешь: мы непременно взяли бы тебя с собой, появись такая возможность, — расстроилась мама. — Но с одной стороны, предстоят большие расходы, а с другой — на новом месте нас ждет неизвестность.
— Понимаю, — согласилась я. — Именно это и тревожит папу, так? Неопределенность в новой незнакомой обстановке и обрыв всех привычных связей, которые установились дома.
— Он с тобой об этом говорил? — поинтересовалась мама.
— Нет, но я сама догадалась. Папа станет тосковать и не переживет этой боли.
Отец уже ушел на службу, и мы с мамой остались в доме одни. Прислуга наводила порядок в спальнях наверху, а я принялась заталкивать школьные принадлежности в ранец.
— По-моему, он очень радовался подвернувшейся возможности, — удивилась мама. — С таким воодушевлением обсуждал планы на будущее.
— Тебе лучше знать. Но ведь с папой всегда так, верно? Поначалу загорится какой-то идеей, а потом быстро охладеет, но уже поздно что-то менять. Помнишь, когда он купил ту злосчастную самоходную сенокосилку, а ты осталась без зимнего пальто? Какой ужас, если вы уедете, а потом окажется, что он не может приспособиться к новой жизни!
— Да, — тихо откликнулась мама. — Я знаю и поначалу не слишком вдохновилась такой перспективой, но в конце концов папа меня уговорил.
Мне нужно было спешить, чтобы не пропустить автобус, и потому времени на выражение сочувствия не оставалось. Я просто крепко обняла маму и сказала:
— От души надеюсь, что ты получишь огромное удовольствие от беготни в поисках подходящего дома, где все хозяйство придется вести самой. Поначалу, правда, будешь скучать по Флоренс, — это прислуга, проработавшая у нас много лет, — а уж я точно знаю, что в Австралии очень трудно найти помощницу по дому. У нас в школе работает учительница-австралийка. Так вот она говорит, что это замечательная страна для молодых и энергичных, а людям средних лет там не на что рассчитывать. Однако в преодолении трудностей есть своя прелесть. Наверное, быть первооткрывателем — занятие весьма увлекательное и захватывающее.
Проклятая простуда вконец измучила меня, и срочно пришлось в очередной раз высморкаться, после чего я поспешила в школу, оставив маму заканчивать завтрак в одиночестве. Однако от моего внимания не ускользнуло, что в глубине души она уже не испытывает прежнего энтузиазма по поводу переезда в Австралию.
