с валунами. Строители подземелья, узревшие красоту, вылощили разрубы глыб. Ардван подошёл к стене, проследил пальцем угловатые завитки, тёмные на светло-сером и рыжеватом.
– Многие усматривают здесь чудо, – негромко пояснил Ознобиша. – Я рад, что ты его разглядел. В какую сторону ни пили этот камень, являются письмена. Их пытались разгадывать, но дастся ли смертным начертанное при рождении мира?
Ардван с восторгом представил, как срисовывает божественные завитки. Оснащает ими благородный устав для царских указов…
– Сам я склонен считать, – продолжал Ознобиша, – что по высшему замыслу эти подвалы были сразу предназначены для хранения знаний. Вы увидите: в Книжнице, как и внутри этих камней, можно двигаться вверх, вниз, в стороны, обретая сокровища, о коих даже не помышлял…
Впереди уже виднелись огоньки у ворот, изукрашенных виноградными лозами.
– Господин! – пискнул мезонька. – Пока ты будешь занят высокими делами учёности, позволишь ли верному служке полистать ту книгу из сундука?
Ознобиша ответил не спеша, с важностью:
– Какую?
– Ну ту! «Благочестивое брачение праведных дев, или Как в старые времена…» Ой!
Быстрый подзатыльник, отвешенный Нерыженью, совсем сбил драную шапчонку на нос.
– Чего должны были скоморохи бояться? – спросил Тадга.
Ознобиша ответил:
– Есть верование… Пережитое на подвыси якобы потом сбывается в жизни. Когда ты примериваешь чужой лик и судьбу, это не проходит бесследно… Потому-то жрецы недолюбливают окрутников, полагая лицедейство сродни колдовству.
– Что-то не читал я о таком, – нахмурился Ардван.
Тадга пребывал во власти уже нового страха.
– А тот… тот великий… он с тобой… он назвал тебя… а ты…
В Невдахе сын рыбака возносился мечтами не свыше казны у какого-нибудь купца. Приятие на царскую службу грозило смять его, как снежный обвал. Третий сын Андархайны!.. плёточка золочёного шёлка, лёгшая на плечо!.. а слева и справа – бояре с именами из древних лествиц! Ардар Харавон! Невлин Трайгтрен!..
И сегодняшний царевич, воевода порядчиков, своими руками поднявший Ознобишу с колен. Мыслимо ли этакое пережить?
Молодому райце было горестно и смешно.
«Видел бы ты, как Эрелис учился в высоком кресле сидеть, грозный вид принимать… чтобы всё по обряду, чтобы Невлин зрелость увидел. Слышал бы ты, как Эльбиз уговаривала почтенных бояр принять новиков сидя, но два старых воина что две скалы: обряд повелевает стоять…»
– Когда я попал в Выскирег, – начал он, – великому порядчику было угодно испытать мою верность престолу, поведав, как райцы былых времён избавлялись от ненужных страстей.
– Они… что?! – помертвел Тадга. Остановился, завертел головой, ища путь к спасению, хотя куда здесь было бежать.
– Нет, и я вскоре выяснил это, – успокоил друга Ознобиша. – После чего, глупец, вздумал отплатить за свой страх непочтительным словом. Благородный царевич тогда простил меня… а недавно спас жизнь. – Помолчал, задумчиво добавил: – А кто затеет дразнить меня евнушком…
– Того я нагну и так оставлю, – обращаясь к пустоте над головами ребят, прогудел сзади Сибир.
– Больно надо, – поспешно отрёкся Ардван.
Порядчики, скучавшие у ворот, разом вылупили глаза на прекрасную спутницу Ознобиши. Казалось, даже воинское приветствие отдали ей, а не райце третьего сына. Когда шаги стихли на спуске, один порядчик тоскливо протянул:
– Знать бы, кому радость-душеньку привезли.
– Тебе на что? Лаком кус не для наших уст.
– Райцу вознаградили небось.
– Да ну. Мартхе на неё лишку глянуть боится.
– На такую и царевичу заглядеться не грех…
– Не хватало нам о делах царских судить!
– А кто судит. Я же про что? Ей бы не в Книжнице томиться, а румяна с белилами выбирать, лавки златокузнецов обходить…
Самым первым, кого при входе в Книжницу узрели вошедшие, был роскошный мудрец. В точности как на лубках, представлявших сказочных чародеев. Длинная борода, взбитое серебро волос. Меховой опашень, крытый парчой…
– Наше почтение правдивому Мартхе, райце третьего сына державы!
– Просвещённый Ваан, – склонил голову Ознобиша.
Новики у него за спиной стукнулись плечами, отвешивая поклон. Украдкой переглянулись… Ваан! Сам Ваан? Тот, из чьих книг они постигали века Андархайны?! Сердитый Дыр называл Ваана учителем мудрецов, вдохновителем великих деяний…
И эта живая легенда говорила с Ознобишей как с равным.
Неужто не сон? Хоть щипли друг дружку украдкой!
– Правдивый Мартхе, желаешь ли взглянуть на черновик записи, касающейся твоего служения?
Ознобиша помедлил.
– А не мелковат я, почтенный, для дееписания…
Ему ни разу ещё не удавалось скоро отделаться от Ваана, не удалось и теперь. Старик лишь покачал головой:
– Скромность правдивого Мартхе достойна всяческой похвалы, но да будет мне позволено напомнить, что ради той притчи сбились с ног два высших царевича. Завтрашний царь был готов сам пуститься на поиски. Меч Державы тотчас сел в седло, чтобы… Кроме того, черновик записи составил мой внук Тейрин. Ты ведь не откажешься оценить его труд?
Тейрин безмолвно присутствовал. Длинношеий, худосочный, нескладный. Ардван и Тадга рассматривали его с неприязнью. Нерыжень чуть заметно повела носом. От юнца тянуло всем, что он ел накануне.
– Я уверен, почтенный Ваан, работа высокоучёного Тейрина, огранённая твоим надзором, в иных оценщиках не нуждается, но раз таково твоё желание… Надеюсь, ты позволишь разделить эту честь двоим новикам, присягнувшим служить государю Эрелису бок о бок со мной? Один из них приехал сюда, чтобы стать в прямом смысле моей правой рукой… – Ознобиша шевельнул пятерчаткой, прятавшей увечную кисть. – Думаю, ему будет полезно узреть запись, созданную признанными искусниками…
По ту сторону бархатных занавесей всё было как прежде. Тепло, тихо, светло, кресла с мягкими отслонами… дух съестного из большой закрытой корзины. Весь стол занимали ещё не сшитые листы, покрытые узорами строк, – одни завершённые, другие едва начатые. Когда они обретут должный вид и порядок, переписчики повторят их множество раз, переплётчики оденут в обложки… Пока до этого было далеко. Вперемежку с чистовыми листами лежали свитки непослушной берёсты – служанки учёности, предтечи книжных страниц. Ваан попытался усадить Ознобишу на своё место. Когда тот предпочёл скамейку напротив – с виноватой улыбкой погрузился в расшитые подушки.
Он был не слишком доволен присутствием грубого стражника, а паче того – Нерыжени с вороватым мезонькой. В этой палате записывали деяния Богов и царей, место ли здесь худородным бездельникам! Прямым словом выставить их Ваан не решался, а посему перестал замечать. Мудрые не тратят времени на никчёмных.
– Прочти, внук.
Тейрин взял большую церу, прокашлялся. Голос у парня был не для площадных представлений, но всё же обученный звучать раздельно и ровно.
– «В середине того же лета держава едва избегла непокоя, ибо забывшие благодарность взрастили семя измены. По счастью, промышлением воинского пути, незримо бдящего у врат праведного Дома, замысел смутьянов был открыт и развеян. В те
