друзьями, потому что я умею располагать к себе.
-Это очень хорошо! – довольно высказался Ксероней. – Иогда я дам тебе очень важное задание. Ты должен убедить как можно большее количество конелюдов, особенно влиятельных, вступить в наше общество. Чем большее братьев встанет на нашу сторону, тем легче нам будет получить свободу.
-Постараюсь, – сложив руки сказал Език. – думаю, среди моих знакомых есть не мало конелюдов, для которых империя является достаточно мерзкой костью в горле. Они могут встать на нашу сторону.
-Чудно, – кивнул Ксероней. – тогда, если мы обсудили все наши дела, можно приступать к их исполнению. Расходимся, друзья. Главное не сдаваться и не забывать, ради чего мы боремся!
На этом собрание тайного общества подошло к концу. Все присутствующие, в том числе и Език, стали по одному покидать заброшенное здание. Где-то за пятнадцать минут, дом полностью опустел. В нем не осталось ни души.
Следующим днем, когда Език проходил мимо каменоломни, ему на глаза вдруг попалась следующая картина: надсмотрщик из народа вроноли, антропоморфная птица, у которой из подмышки росло еще одно крыло, а когти на кончиках крыльев образовывали подобие пальцев, превращая крылья в подобия рук, бил старого раба конелюда. Раб, тянувший тяжелый камень, не справился с весом и упал. Именно за это надсмотрщик жестоко наказывал старика, попутно приговаривая:
-Вставай лентяй! Во имя золотого солнца, вставай и работай тварь! Если ты не встанешь, я забью тебя до смерти!
От кнута, что с силой соприкасался с оголенной спиной раба, на этой самой спине оставались глубокие кровавые полосы. Кровь окрасила кнут своим алым цветом. Несчастный старик кричал. В этот момент, сердце Езика сжалось, он сурово нахмурился и, не сумев сдержать гнев из-за увиденного, подбежав к надсмотрщику, с силой ударил его по клюву, после чего, нанес еще серию тяжелых болезненных ударов.
Черные перья надсмотрщика разлетались в стороны, кнут выпал из его рук. От клюва откололся кусок. На руках Езика остались следы крови и этими руками, он помог старому рабу подняться.
Тот надсмотрщик выжил, но хорошо получил. У него была сломана рука и разбит клюв. Руку пришлось забинтовать, дабы та срослась. Вместо отбитого куска клюва был вставлен медный протез.
Естественно, вскоре за побоями последовал суд над Езиком. Език избил вроноли, а вроноли в С’ер-аирской империи считаются представителями высшей расы. Избиение же представителя высшей расы, да к тому же рабом, считалось крайне тяжелым преступлением.
Език предстал перед судом жрецов золотого солнца. Против Езика были выдвинуты обвинения, кои он не стал отрицать. Езиком была полностью признана его вина. Жрецы приняли решение, отправить Езика на десять лет, в земли Инфехиса, добывать металлы для империи. До момента его отправки в земли Инфехиса, Език был заточен в городскую темницу.
За два дня же, до конвоя, в эту самую темницу, в которой и заточили героя-заступника, на встречу к этому герою пришел Ксероней. Ксероней был крайне недоволен поступком Езика.
-Если, как мне рассказывал Муас, ты способен легко сближаться с влиятельными конелюдами, ты очень ценный конелюд для нашего общества, – говорил он Езику. – ты мог принести огромную пользу восстанию во Вронгороне. Но теперь, тебя отправляют в ссылку! Во имя Прародителя, зачем ты напал на того вроноли??
-Я признаю, повинен, – отвечал Език. – но случись мне обернуть время вспять, я бы все равно избил бы того надсмотрщика. Он избивал беззащитного старика. Я заступился за несчастного.
-Твои благородные стремления похвальны, но ты переоценил пользу от своих действий. Ты мог бы не заступаться за того раба и помочь рабам во Вронгороне быстрее поднять восстание. А так, ты защитил одного, но замедлил освобождение всех. Ты поступил не верно.
-Сам прекрасно осознаю. Увы, иногда я чрезмерно горячен.
-Что же, теперь тебя отправят на десять лет в земли Инфехиса.
-Да, но я не планирую сидеть там сложа руки!
-А тебе никто и не позволит. Ты будешь сутками добывать металлы.
-Да, но я имел ввиду немного иное. Я о том, что в землях Инфехиса буду привлекать других рабов к делу нашего восстания.
-Что же, твои стремления вновь светлы. Но помни, если тебя поймают за этим занятием в лагере, то скорее всего казнят.
-Я и это осознаю, но я желаю принести пользу делу восстания, а где как ни в лагере, конелюды особо недовольны С’ер-аирской империей?? Именно там будет особо просто создать группу революционеров!
-Ты верно мыслишь, но готов ли ты принять все риски??
-Готов. Ради дела революции и жизнь отдать не жалко.
-В таком случае, Муас не зря порекомендовал тебя нам. Ты, действительно, достойный сын своего народа. Могу лишь пожелать тебе удачи, и да направит тебя Прародитель.
-Благодарствую.
По прошествию двух суток, Език был посажен в повозку, связан и, вместе с прочими провинившимися, в долгий и опасный путь отправлен, что вел прямиком в очень злое и опасное место. Место, где этот мир пересекался с иным, с темным миром, коим правил темный бог Инфехис.
Уже когда повозка с заключенными покинула Вронгорон, Език выглянув из повозки в последний раз окинул взглядом этот город. Город, в коем он родился, но город, что Език ненавидел всей душой. Город, в который Езику не будет пути еще по меньшей мере десять долгих лет.
После взрыва, устроенного ассасином Халиком, перепуганные стражи царского экипажа принялись разгребать доски, оставшиеся от взорванной повозки, стараясь как можно скорее выяснить – остался ли их владыка в живых, а в случае же если Нафур жив, оказать ему немедля медицинскую помощь. У каждого из них, при этом, замирало сердце, скованное страхом за жизнь царя.
К их величайшему счастью, Нафур, хоть и пострадал, но сохранил свою жизнь. Вся кожа царя была покрыта огромным количеством царапин и ссадин. Левая его рука, как и обе ноги были сломаны. Кроме того, все пальцы, окромя большого на левой ноге были раздавлены, превратившись в мягкое желе из мяса и кожи, в коем до кучи разместились и ногти.
Ворогас Басаг, что находился в одной повозке с царем, увы, не сохранил свою жизнь. Первый советник Хемфетского царя умер от взрыва. Вся его грудь была в глубоких, истекающих кровью ранениях, приведших советника к смерти. Опечаленный гибелью своего верного чиновника, весь израненный Нафур, как только стражники подняли его и он увидел бездыханный труп своего советника, тогда, перебарывая дикую боль, с трудом проговорил:
-Я полон
