— Не пытайся взять меня «на слабо», — парировал Кастельянос. — Я не спешу в Долину мук, а там, — он ткнул пальцем в сторону площади, — прямая дорога туда.
— Меня там заждались уже, — хохотнул Маро, — но не скажу, что я сам спешу навстречу мукам. Да только есть ли у нас выбор, дружище? Блуждать по незнакомому городу? Я предпочту ту опасность, с которой могу справиться при помощи стали и свинца.
Кастельянос смерил его взглядом, однако спорить не стал. Он мог бы и сам попытать счастья в переулках, однако это было бы трусостью, что отлично понимал бывший солдат. Сдрейфить, да ещё и на глазах у этого наглого салентинца — вот уж этого-то знаменитая валендийская честь ему бы точно не позволила. Он сделал Маро приглашающий жест и зашагал рядом с ним.
Когда они вышли на площадь, то пришёл черёд салентинца замереть, подумав о том, а правильный ли выбор он сделал. Не пройдя горнило войны с Виистой, он не был готов к тому, что творилось сейчас на соборной площади. Десятки демонов и бесов всех мастей дрались с солдатами городского гарнизона и стражей. И несмотря на то, что шпагам, алебардам и мушкетам монстры могли противопоставить лишь когти, зубы, да и изредка грубое оружие, они всё равно брали верх. Громадные чудовища размером с дом вламывались в ряды солдат, от их прочных шкур отскакивали тяжёлые лезвия алебард, а пули были им не опаснее гороха. Чудовища меньшего размера кидались людям в ноги, вырывая куски окровавленной плоти. Иные же разлетались облаками чёрного дыма, вливаясь в глаза, уши, ноздри какого-нибудь неудачливого солдата, и тот, одержимый демоном, кидался на своих же товарищей, нарушая строй.
Но самым страшным было не это. Не все демоны исступлённо дрались с солдатами гарнизона и стражей, вынужденными в прямом смысле штурмовать соборную площадь, ведь та оказалась полностью под контролем порождений Долины мук. Некоторые твари устроили себе пир среди останков людей и обезумевших прихожан, заполнявших площадь и собор. Никогда прежде Маро не видел, как монстры едят людей, вырывая лапами куски окровавленной плоти из их тел. И далеко не всегда это были трупы — многие из поедаемых демонами были живы и оглашали округу воплями боли и ужаса, слышными даже через шум боя.
Именно поэтому человека, в одиночку дающего отпор наседающим со всех сторон демонам, заметил Кастельянос. Во время Виистанской кампании он навидался и много чего, а потому зрелище демонов, поедающих плоть людей и разрывающих их на куски, не шокировало его. Он хотел убежать от этого, покинув армию, но сейчас знал, куда шёл и что его ждёт на площади.
Кастельянос тронул за плечо спутника, привлекая его внимание.
— Думаю, вон тот парень стоит наших усилий, как считаешь?
Он указал на отбивающегося от демонов фехтовальщика, которого прижали к стене собора.
— Ты, — Маро сглотнул, чтобы совладать с голосом, — ты хочешь, помочь ему?
— Почему нет, — пожал плечами Кастельянос. — Нам придётся прорываться, а лезть туда, где демоны дерутся с солдатами — глупо.
Оба понимали, что соваться туда равносильно самоубийству. Мало того, что демонов там куда больше и они намного злее, так ещё и люди запросто могут прикончить, не разобравшись.
— В три шпаги нам проще будет вырваться с площади.
Маро кивнул в ответ, и они с Кастельяносом ступили на площадь. Маро показалось, что к ним тут же обернулись все демоны, что не были заняты дракой с солдатами. Но отступать было поздно — тем более что именно он предложил идти дальше, а не пытать счастья в переулках. Показать себя трусом, готовым при виде опасности изменить мнение, салентинец точно не хотел. Так что придётся постоять за свою гордость со шпагой в руке.
Антрагэ дрался, будто демон, хотя это, наверное, довольно странное сравнение. Ведь он дрался с демонами. Барон прибегал ко всем уловкам, какие только знал, и никогда, со времён ночи на святого Нафанаила, он не сражался столь грязно. Но ведь его враги были демонами, и понятия чести к ним неприменимы в принципе. Антрагэ постоянно двигался, помня, что праздные первыми отправятся в Долину мук. Он делал вид, что его прижали к стене собора, чтобы прикрыть спину, но стоило только демонам ринуться на него, как тут же атаковал их сам. Он вертелся среди них, словно в диковинном танце вроде валендийской тарантеллы, когда остановиться значило умереть.
На счастье Антрагэ им больше не интересовались здоровенные демоны, а от тех, кто размером с человека или поменьше, он пока отбивался. Монстры просто пытались взять его числом, при этом часто толкались, мешали друг другу и легко попадались на все уловки, даже самые простые, на какие не купился бы и зелёный юнец, хотя бы месяц помахавший шпагой. Вот только самый опасный из врагов всё ближе подбирался к Антрагэ. Усталость сковывала его члены, оружие в руках наливалось свинцом, каждый выпад был медленнее и менее точен, нежели предыдущий, каждый рывок стоил больших усилий, каждое движение отдавалось вспышками боли в протестующих мышцах. Даже в ночь на святого Нафанаила, даже в Турнельском парке, когда они с графом де Келюсом остались один на один — уставшие до изнеможения, поддерживаемые лишь взаимной ненавистью, — даже в королевском дворце, когда он сражался с атлетом Ла Шатеньре, ему не было так тяжело. Демоны не давали ни секунды передышки, Антрагэ никогда не сражался в столь бешеном ритме, да ещё и столько времени без возможности опустить шпагу и кинжал и перевести дух хотя бы на мгновение.
Антрагэ понимал, что долго не протянет. Одна ошибка — и он покойник. Но он не допустил ни единой — слишком хорошим фехтовальщиком был. Его подвело тело — он просто достиг предела прочности. Идеально проведённый пируэт закончился тем, что левая нога подвернулась, и Антрагэ покатился по залитой кровью мостовой. Он тут же вскочил на ноги, отразив атаку двух демонов, попытавшихся воспользоваться его слабостью. Первого пронзил шпагой, даже не успев подняться. Он просто вскинул оружие, чтобы защититься, и слишком резвый демон просто насадил себя на клинок. Вскочив на ноги, Антрагэ рывком освободил оружие, чтобы отбить им когти второго. Быстрым движением он буквально заплёл руки демона круговым батманом и тут же пнул тварь в бедро, отправляя на мостовую. Порождение Долины мук вскочило в следующий миг, но тем помешало своим же собратьям добраться до Антрагэ.
Барон разорвал дистанцию, отступив к стене собора, но монстры, конечно же, не дали ему перевести дух, бросившись следом. Антрагэ заскочил на основание колонны, прикрывшей ему спину, парировал удары когтей подбежавших демонов, кинжалом отмахнулся от прыгнувшего на него беса и, не став задерживаться на одном месте, просто шагнул на плечи могучего чудовища, оказавшегося ближе всего к нему. С него Антрагэ тут же соскочил на землю, прежде чем неуклюжий монстр успел развернуться, дважды ткнул его кинжалом в спину. Здесь удача отвернулась от барона — клинок кинжала угодил в особенно прочное ребро демона и с неприятным хрустом сломался. Демон же, казалось, не заметивший этих ударов, обернулся к Антрагэ и разинул громадную, вонючую, полную длинных клыков пасть в жутком рёве. Антрагэ воспользовался этим, всадив шпагу ему прямо в пасть — клинок пробил нёбо и погрузился в мозг чудовища или что там у них наполняет череп. А после удача окончательно отвернулась от барона. Умирающий, а может быть, уже и мёртвый демон рефлекторно сомкнул челюсти, и в руке Антрагэ остались жалкие десять дюймов стали.
Вот теперь Антрагэ понял, что обречён — ему даже показалось, что чудовища вокруг него разразились жутким хохотом, предвкушая расправу над крепким орешком.
Антрагэ развернулся лицом к не спешащим теперь демонам и снова отсалютовал им, на сей раз обломком шпаги. Он привык смотреть смерти в глаза, и, раз уж обречён, то не стоит показывать врагам спину.
Откуда появились те двое, кто стали его спасителями, Антрагэ так и не понял. Просто в какой-то момент пара демонов, уже почти добравшихся до барона, рухнула на мостовую, обильно поливая её кровью из глубоких колотых ран. Через тела монстров переступили двое непохожих друг на друга человека. Роднил их, наверное, только высокий рост и принадлежность к опасной профессии, связанной с отменным владением холодным оружием.
