Эпопея эпохи легенд - Никита Кокарев

Змок приземлился на остров с громким гулом. Обжигающий ветер, поднятый им, поднял в воздух колкий песок. Ярость застилала все шесть глаз Царя Змей, настолько, что он сперва даже не увидел, как из кустов огневолчьих ягод высовывается уже обожжённый Велимир, зажимающий рот Благославе, чтобы та не вздумала и пискнуть.

— Михаил да Всеволод! Встаньте передо мною, да встретьте свою кончину, как полагается ратным воинам, а не хоронящимся малодушникам!

Рёв Царя Змей едва ли уступал в устрашении его новому облику. Словно бы гром решил померяться громкостью с землетрясением и извержением вулкана, притом одновременно. Каждый шаг заставлял землю содрогаться. Даже богатырь, повидавший на своём веку не один десяток битв, не рискнул бы тягаться таким чудищем.

Одна из голов приметила крохотную зелёную точку, промелькнувшую где-то сбоку.

Пыхнувшая вслед ей огненная струя не успела поджечь улетающее существо. Оно метнулось куда-то за столбы и скрылось из вида.

Там его приметил Михаил. Зелёная крылатая кроха опустилась до самой земли, где стала описывать круги над тем местом, откуда учёный пытался выкопать находку.

Пришлось ускориться, тем более, Змок уже заметил, что за одним из столбов происходит что-то странное — выкатываются комья земли, мелькает край чьей-то рубахи.

Михаил вскоре извлёк из земли покрытый грязевой коркой меч. Острый наконечник лишь слегка выглядывал из-под налипшей земли и травы. Чем ближе к лезвию, тем сложнее становилось чистить — Михаил несколько раз даже с силой бил по лезвию, дабы отряхнуть его.

Наконец, меч приобрёл более-менее приличный вид. Очищенные края грозно поблескивали, глаза из камешков горели светом, и Крестоплавский готов был поклясться, что чувствует энергию, передающуюся ему через эфес.

Теперь с оружием в руке, оставалось только отправиться на бой, но в голову то и дело закрадывались мысли о том, как ему тягаться с огромным хитрым и могучим чудовищем. Меч — не то оружие, с которым привыкший работать в лаборатории житель двадцатого и двадцать первого веков, будет уметь обращаться.

Ничего другого в его распоряжении не было, а враг приближался с пугающей скоростью. Внезапно Михаил услышал знакомый голос:

«Приветствую, беглец. Думал, сможешь разрушить мой план по построению золотого города?».

Несмотря на то, что слова звучали искажённо, словно бы перемежаясь с рыком горыныча, сам голос оставался до боли знакомым.

— Эй! Кто говорит голосом Строжича? — крикнул Михаил, обратив внимание на то, что всё это время три пасти Царя Змей были закрыты.

«А сам-то как думаешь? Да, у меня больше нет тела, я теперь просто тень, блазень, не способный воплотить в жизнь свою мечту. Однако, с помощью этого тела, кое я, скажем так, позаимствовал у единомышленника, я претворю в жизнь не только постройку города, но и любое желание, какое придёт мне в голову!»

Три головы грозно взревели.

«Правда, есть одно «но» — мне потребуется книга с ритуалами, и я чувствую, что она где-то у тебя. Что ж, убьём одним ударом двух зайцев — и с тобой разделаемся, и вернём книгу! А дальше меня будет не остановить! Я сотворю себе такое могучее тело, какому даже боги обзавидуются!

Тут Михаил приметил, что тело горынычево Строжича плохо слушается. Будто бы сам Змок сопротивляется воле захватившего его духа. Передние лапы дёргались так, словно два сознания тянули их в разные стороны. Даже так, впрочем, идти в бой было смертельно опасно.

Михаил крепче сжал эфес меча. Как хоть бороться с драконами? В сказках обычно рыцари поражали бестий в сердце остриём заколдованного меча. Но то были простые драконы, а не одержимый духом исполин с тремя головами. В единственной сказке, по чистой случайности попавшейся на глаза ещё в детстве, в которой фигурировал дракон о двенадцати головах, Иван, то ли царевич, то ли дурак, рубить головы было бесполезно. Дракон просто подбирал отрубленные головы, проводил по ним горящим пальцем и приставлял к шеям, сводя на нет все потуги боровшегося с ним парня. У Змока, вроде, никаких огненных пальцев не наблюдалось, да и голов было три, а не двенадцать, но могучее тело полностью подчинялось колдуну, знавшему, как наделать бед при помощи магии. Вдобавок, Змок обладал огромными крыльями, позволявшими летать, чего не было в сказке. И он не преминул ими воспользоваться.

Тут стало понятно, что когти, зубы и огненные струи — не всё, что угрожало прикончить попаданца в эпоху легенд — при взлёте горыныча образовывалась мощная тяга — такая могла свалить с ног даже могучего коня, а уж пешего воина — и подавно! Михаил не успел опомниться, как оказался вниз лицом на земле. Колючий песок и трава пребольно царапали лицо, при попытке встать, Михаил почувствовал, как совсем рядом с ним пролетела мощная обжигающая струя огня. Тяжёлый меч оттягивал руку настолько, что подвигом было просто не ронять его, а уж нанести удар — это словно сдвинуть с места гору.

— Смотри, Михаил борется с горынычем, в одиночку! — Велимир кивнул в сторону начинавшегося поединка.

Благослава кивнула и еле слышно шепнула:

— Надо бы ему пособить, но как? Неужто напасть всем разом?

— Надо нам троим выйти против него. Три головы за четырьмя нами не уследят! Каждый из нас будет отвлекать «свою» голову, тогда горыныч не сможет следить за Михаилом, и тот сможет нанести последний удар!

— Но нам нужен и Всеволод, а он далеко!

— Если быстро подать ему знак, он поймёт и подойдёт, а там уж, думаю, получится показать, что мы придумали!

Всеволод и сам видел, что друг в беде. Вот где бы точно пригодился тот злополучный камень — сейчас бы стать чудовищем и пойти сражаться с болотным гадом! А может, даже, скормить ему наполненный тьмой чёрный окатыш, пусть бы горыныча разорвало от мощи, да на мелкие кусочки!

Тут рыжий увидел, как Благослава и Велимир перебежками продвигаются к Змоку. Девушка делала в сторону, где прятался Всеволод, какие-то знаки, по-видимому, следуй за нами. Велимир подобрал маленький, но острый камешек и метнул его в левую голову Змока. Тот не нанёс урона, но зато привлёк внимание.

«Смотрите-ка, а вот и закуска подоспела! Пожалуй, стоит, дабы лишить рохлю с мечом, желания биться, разобраться с вами с первыми?»

Тут же в сторону подбежавших повернулась ещё одна голова. Раскрыв пасть, она начала выдыхать огонь, но не струёй, как обычно делают горынычи, а как-то по-чудному. Сперва в пасти словно бы воздух зарябил, искры заплясали, а потом прямиком из глотки шар вылетел, трещащий и искрящийся, яркий, словно маленькое солнце. Он полетел в сторону Велимира и