Ох, жаль, что нет тут моих братков, мы бы…
Додумать эту мысль до конца не успел. В ясном голубом небе появилась странная черная туча. Она приближалась и вскоре приобрела облик человека с огромной развевающейся бородой. Я помотал головой. Что за глюки? Неужели вчера настолько перепил? Вспомнил, что такое видение бывает в пустыне. Мираж называется.
Тем временем туча с бородой спустилась ниже. На бороде, крепко уцепившись, висел человек. В голове всплыли строки:
Руслан за бороду злодея
Упорной держится рукой…
Опять Пушкин! Хотя скорее это козни Карлуши. Я вгляделся получше и офигел. На бороде болталась девка. Нашла, дура, на чем кататься!
Девка мне кого-то смутно напомнила. Туча стремительно пронеслась мимо.
Я поморгал глазами. Оглядел окружающих и понял — не померещилось. Все застыли. У кого-то в глазах читался страх, у других — удивление. Кто-то шепотом произнес:
— Страсти какие!
Значит, не пойми что на небе видели все. Ну что это за мир? Одни страшилки. Куда черт меня занес?
Я почувствовал движение на плече и услышал голос: «До чего же вы, люди, любите все сваливать на других. Черти здесь совсем ни при чем!»
Слова бесенка настроения не добавили. Мало мне неприятностей, так еще он всюду нос сует. Я разозлился:
— А кто же еще? Ваш брат только и способен на всякие гадости.
Даже не ожидал, что Чуфик так обидится.
«Хозяин знает, что братьев у меня нет, — прошептал он со слезами в голосе. — Их всех убили вуколапы. А тебе я служу верой и правдой. — Потом тихо добавил: — И люблю тебя, хозяин. Ты у меня один».
Мне сразу стало стыдно. Чего набросился? Кроме себя, винить некого. Захотелось всем нос утереть, теперь расхлебываю.
После того как наша процессия отъехала от камня, начали попадаться обработанные поля, на которых трудились крестьяне. В основном работали тяпкой да лопатой. Как они тут могут обходиться подобной техникой? У нас кругом цивилизация, и то всем недовольны. Я постарался отогнать мысли о прежней жизни. Стоит ли думать о том, что исчезло?
Наконец добрались до поместья Свега. Большой деревянный двухэтажный терем радовал глаз башенками и резными наличниками. К высокому крыльцу вела длинная череда ступеней. Широкую входную дверь украшали необыкновенные птицы и звери. Двор был вымощен булыжником. Имение производило неизгладимое, какое-то сказочное впечатление. Наверное, так и положено жить местным олигархам. Учту.
Выскочили слуги, помогли спешиться, увели лошадей. Я успел заметить, как в окнах мелькнули любопытствующие женские мордашки. Да и во дворе толпилось немало всякого народа, осторожно разглядывающего меня с Алексом.
Свег сразу превратился в гостеприимного хозяина:
— Сейчас вам покажут комнаты. Отдохните с дороги, бояре, в баньку сходите.
Он отдал распоряжения слугам.
Не успели мы оглядеться в выделенных апартаментах, как вошел здоровенный детинушка с румянцем во все щеки. Настоящий русский богатырь, как их изображают на старинных картинах. Мы с интересом оглядели друг друга, затем вошедший представился:
— Савва. Боярин Свег прислал развлечь гостей.
Слуга мне понравился. Взгляд дерзкий, смелый, глаза не прячет, держится с достоинством.
— Думаю, перво-наперво вам нужно в баньку, — сообщил он. — Пойдете вместе или поодиночке?
Глаза парня как-то хитро блеснули. Я посмотрел на него внимательно, стараясь понять, на что он намекает, и нахмурился. Уж не подозревает ли, что мы эти, нетрадиционные? За такое и в морду схлопотать можно. Но глаза молодца глядели открыто и приветливо.
Я буркнул:
— Отдельно пойдем.
Не дай бог удумают что-нибудь непотребное. Отмазывайся потом.
Парень быстро согласился:
— Желание гостя — закон.
— Пойду первым, — распорядился я. — Алекс, жди здесь.
Телохранитель поморщился:
— Шеф, непорядок…
— Сказал уже.
Алекс хмуро кивнул и демонстративно уселся на лавку. Зато почему-то развеселился бесенок. Он шепнул: «Хозяин принял мудрое решение. А охранять тебя буду я. Если что — плесну кипятком».
Я совсем взъярился и, не подумав, рявкнул вслух:
— Если потащишься за мной в баню, сам окачу кипятком. Понял?
Алекс изумленно уставился на меня:
— Шеф, честное слово, не собирался я этого делать.
В глазах Саввы зажглось любопытство. Ну я и балбес!
Не сообразил, что бесенка-то никто, кроме меня, не видит и не слышит. Теперь придется выкручиваться.
— Алекс, извини, не сдержался. Поверь, у Свега мне ничто не грозит. И хочется иногда побыть в одиночестве.
Бесенок опять ехидно хихикнул: «Уж точно. Одиночеством насладишься».
Савва провел меня через небольшой садик, и мы подошли к баньке. Выглядела она отнюдь не деревенской избушкой, как я предполагал, а небольшим теремом. От нее вела тропинка к речке с мостками, видимо, для прыжков в воду. Я опять позавидовал: отстрою себе такую же. Нет, еще больше.
Не успели остановиться у входа, как из дверей выскочили две девки в чем мать родила. Едва я смог опомниться, как меня подхватили под белы рученьки и увлекли внутрь. Моментально раздели и уложили на полок. Я молча подчинялся умелым рукам и только покрякивал, когда по спине с двух сторон прохаживались вениками. Время от времени девки плескали на горячие камни квас, и я почти задыхался от одуряющего запаха и жаркого воздуха. В каких только банях и саунах не бывал, но подобную видел впервые.
Мытье чередовалось с купаниями в реке. Мы все трое выскакивали из бани и с размаху бросались в холодную воду. Я отметил, что девки отлично плавают, хоть сейчас на Олимпийские игры. Да и фигурки у них были просто зашибись.
После бани красавицы уложили меня в предбаннике на широкую скамью, покрытую белоснежной льняной скатертью, и приступили к массажу. А когда одна из них, скромно потупив глаза, поинтересовалась, не хочет ли боярин чего-нибудь еще, я уже ничуть не удивился. Девки оказались профи во всем, в том числе и в любовных утехах. По окончании помогли одеться и мгновенно исчезли, будто их и не было.
Зато сразу же появился Савва:
— Доволен ли боярин Федор Алексеевич?
Доволен — не то слово. Я чувствовал себя так, словно помолодел на десяток лет.
Савва проводил меня обратно в покои. Алекс сидел все так же неподвижно, безразлично уставившись в окно. Наверное, все-таки обиделся. Ничего, сейчас ему настроение поднимут.
Вернулся мой телохранитель из баньки несколько задумчивым. Я даже удивился — обычно приятель от излишней скромности не страдал. Скорее наоборот. Когда мы остались одни, я спросил:
