всадников понёсся в погоню за Джучибером и его людьми. Младшие братья Кулджина поскакали подымать воинов из близлежащих куреней.
Табгары, словно на облавной охоте, широкой лавой рассыпались по степи. Отряды прочёсывали балки, овраги, лощины и все мало-мальски годные для укрытия места. По следам лошадей табгары добрались до степного озерка, где Джучибер с двумя своими товарищами бился с преследователями. К вечеру небо, как назло, затянули низкие свинцовые тучи, и стало быстро смеркаться.
Один из табгаров заметил следы копыт, уходящие на закатную сторону. Судя по всему, это был одинокий всадник, уцелевший в яростной схватке, что разыгралась у озера. Кулджин и его воины не стали осматривать побоище. Они спешили, ибо у них не было времени взять с собой заводных лошадей. Если начнётся дождь, то он может смыть все следы, и тогда ищи ветра в поле. Следовало торопиться за уцелевшим коттером, а мертвецы и так никуда не денутся.
Беглеца настигли на следующий день. Ослабевший от полученных ран, он из последних сил держался на лошади. Петля аркана вырвала его из седла и сбросила наземь. Воины приволокли пленника к Кулджину. Один из табгаров взяв бурдюк воды, смыл с лица коттера кровь и грязь. Сын кагана взглянул на захваченного пленника.
– У-у, тупые бараны,– раздосадовано бросил Кулджин,– разве вы не видите? Это не коттерский бек, а простой нукёр!
Он точно знал, что одним из тех, кто сумел вырваться из Той-Тувэ, был Джучибер, но его тело так и не нашли. Кулджин задумался. Неужели всё это время он шёл по ложному следу?
– Вот что,– обратился он к своим сотникам,– будем считать их по головам. Пошлите кого-нибудь к озеру, где мы были вчера. Пусть они там всё хорошенько осмотрят, отрубят головы коттерским шакалам и привезут мне. А мы пока продолжим охоту…
– А что делать с этим?
Вместо ответа Кулджин выхватил кривой меч и наотмашь рубанул пленника. Голова убитого с глухим стуком покатилась по земле.
Два десятка всадников, выполняя полученный приказ, направились назад к озеру. Табгары не торопились, кони и так устали от бесконечной скачки. Будь Кулджин поопытнее, то постарался бы взять с собой заводных лошадей, но уж очень они торопились. Да и самих наездников утомила погоня.
Прибыв на место вчерашней схватки, табгары обшарили все девятнадцать трупов. Труп одного из коттеров они нашли сразу. Из остальных лишь два тела вызвали у них подозрения. У одного ударом боевой булавы было размозжено лицо, а возле второго лежал боевой пояс с серебряными бляхами, который не мог принадлежать простому воину. Хотя, судя по сапогам и одежде, и тот и другой были табгарами. Воины заспорили между собой. Кто из них, кто? Спор прекратил один из пожилых воинов.
– Смотрите,– он указал на один из трупов,– на этом, с разбитым лицом нет, не то, что пояса, но даже ремня. Скорее всего, вот этот,– он указал на второй труп,– ухватил его пояс в доказательство своей победы, но его убили. Видимо хотел получить награду, иначе не стал бы делать этого во время боя.
– Тогда же почему они так странно лежали? – спросил один из десятников.
– Корсаки,– кратко ответил воин.– Когда мы подъезжали сюда, то было слышно, как они лают где-то рядом. А трупы они не тронули, потому что мы их вспугнули. И вчера, и сегодня.
– Тогда, где же следы корсаков? – не унимался дотошный табгар.
– Ночью же был дождь,– второй десятник с презрением поглядел на первого. Его раздражал бесполезный спор. По его мнению, нужно было отрубить головы обоим трупам и отвезти к Кулджину. Пусть сам разбирается с ними, а они не падальщики.
– Ладно,– решил первый из десятников.– Отрезайте голову этого – с разбитой рожей. Да ещё возьмём его пояс. Остальных закопаем здесь.
Придя к согласию, табгары дружно принялись за работу. В общую на всех могилу каждому положили лук с десятком стрел, огниво, нож, по куску лепёшки и сухого хурута, один котелок на всех. Вскоре на берегу степного озерца вырос невысокий холмик, обложенный камнями. Прежде, чем отправиться в путь, воины помолились духам предков, прося принять души павших на небо.
Пересчитав головы и трупы коттеров, Кулджин был доволен. Теперь он с честью мог предстать перед отцом. Никто из беглецов, сумевших вырваться из Той-Тувэ, не ушёл. Возвратившись назад в ставку кагана, он направился прямиком к юрте отца. Двое нукёров несли следом два кожаных мешка с отрубленными головами.
Судя по тому, что у коновязей не стояло обычное множество лошадей, беки разъехались по своим куреням. Откинув входной полог, Кулджин вошёл в юрту. Там он застал Кияха, перед которым на маленьком коврике были разбросаны гадальные кости. Шаман сидел на свежеободранной лошадиной шкуре, от которой исходил стойкий запах крови, распространявшийся на всю юрту. В двух шагах от него, вслушиваясь в невнятное бормотание, у очага сидел Темябек. Нынче каган немного поостыл после вчерашнего приступа бешенства.
– Я исполнил твоё повеление,– поклонился отцу Кулджин,– головы беглецов у порога твоей юрты!
– Заройте где-нибудь эту падаль…– махнул рукой Темябек и отвернулся к шаману.
– Не надо,– прошипел голос Кияха.– Прикажи, чтобы их передали моему слуге. Он знает, что делать…
Отдав нужное распоряжение, Кулджин хотел было удалиться, но, перехватив направленный на него пристальный взгляд шамана, остался стоять у входа. Некоторое время он переминался с ноги на ногу, однако, видя, что отец не обращает на него никакого внимания, уселся возле боковой стены. Каган табгаров был мрачнее тучи.
– После всего, что здесь произошло, половина моих беков не хотят воевать с желтоглазыми. Они боятся гнева небес. Болтают, что им была дарована священная ярость на тех, кто
