— Разливайте, негодяи! А потом в бой!
Картинка, передаваемая Ивану невидимыми даже для него самого разведчиками, вырисовывалась нехорошая. Судя по всему, гномы успели пробраться на территорию Груманта ещё до дождей, и ударили по пограничной страже в строго определённое время. Это люди могут считать горы непроходимыми, и, закрыв перевалы, чувствовать себя в безопасности. Коротышки так не думают — это для них дом родной и естественная среда обитания.
Так что пограничные секреты грумантцев погибли первыми. Да, стражи дорого отдали жизни, успев сделать по десятку выстрелов из арбалетов, но потом их просто задавили массой. И потянулись по заброшенному трансильванскому тракту запряжённые горными козлами повозки с метательными машинами.
Несколько штук смыло бурным потоком, но воду отвели, за пару часов пробив в скалах новое русло, и уже ничто не мешало хирду следовать дальше. Ничто, кроме застав.
— Ну как там, Ваня? — нетерпеливо спросил норваец.
Когда кони идут намётом, разговаривать трудно, но голос прирождённого мореплавателя способен преодолеть рёв шторма и слышен хорошо. А острый слух рикса позволяет разобрать ответ:
— Я на них сейчас «кузькину мать» сброшу.
— Сдурел?
— Шучу, ОДАБа*** хватит.
***ОДАБ — объёмно — детонирующая авиационная бомба.***
Джонни уже привычно представил клавиатуру с мышкой, и навёл невидимый курсор на нужную строчку. Теперь поставить галочку и нажать «ОК». Не понял…
«Система заблокировала команду на запуск из‑за возможности поражения дружественных целей».
— Это что за фигня?
«Отключить распознавание «свой — чужой»?»
Срочно щёлкнуть по кнопке «нет». Этого ещё не хватало, своих бомбить!
— Вова, там наши есть!
— Кто?
— Чёрт их знает! Погранцы, наверное!
Пограничников Вова уважал всегда, хотя сам с детства мечтал служить в танковых войсках. Но не срослось — военком пояснил, что танки под его размер не делают аж с Первой Мировой войны.
— Ванька, ребят нужно выручать!
— А мы куда скачем, на дискотеку что ли?
— Идиот, кого там выручишь вчетвером?
Иван натянул поводья, придерживая коня, и оглянулся. Действительно, кроме них никого больше нет, только где‑то далеко позади виден Стефан, нещадно погоняющий свою клячу. И когда запрячь успел?
Барон тоже остановился:
— Что случилось, сэр Джонни?
— Потом объясню.
Гномы не пришли. То есть они появились, но нисколько не заинтересовались видом полыхающей заставы. Ровные колонны хирда «Швайнкопф» равнодушно месили грязь и не отвлекались ни на что. Получен приказ, и его исполнение — великая честь и почётная обязанность каждого жителя Подгорного королевства. А потрескивающие развалюхи… сколько их таких ещё будет на пути! Впереди богатые города, накопившие жирок за долгие годы без войны. И у каждого воина появится собственная деревушка с послушными крестьянами. Ведь люди ни к чему больше не приспособлены, кроме копошения в навозе. Гномам слава! Грумант на ножи!
Они всё шли и шли, торопясь соединиться с другими хирдами перед решительным броском на Лютецию. Появился слушок, будто там творится что‑то неладное, потому командиры и поторапливают. Подгоняют, и молчат о причинах недостойной истинных гномов спешки.
Рыжебородый ротен — мастер с нескрываемой досадой смотрел на уходящих вперёд хирдманов. И ведь ни одна скотина не остановится и не поможет разобрать метательные машины. Торопятся, спешат… А им вдесятером нужно управиться с восемью онаграми, уложить их на телеги, ничего не перепутав, и догонять, догонять, догонять… В лучшем случае можно успеть к остывшему ужину, а в худшем будет как обычно — всё сожрут без них, и даже котлы изнутри вылижут. Уроды!
Впрочем, сам виноват. Зачем сел играть в кости с этим плешивым отродьем из второй бригады? Ведь он же известный жулик, хотя и ни разу не пойманный за руку на мухлевании. И продул пройдохе. разумеется. Только на кону стояли не деньги, а вот эти самые онагры. Вернее, все работы по их сборке, разборке и перевозке на три месяца вперёд. Почему всего на три месяца? Так ведь война с Грумантом дольше и не продлится — вон экую силищу собрал Его Подгорное Величество Беньямин Восьмой Блюминг.
— Пошевеливайтесь, дармоеды! — хотя злость и была на самого себя, срывать её ротен — мастер предпочитал на подчинённых. — Пошевеливайте задницами, недоумки!
С удивлением услышав в ответ невнятный хрип, гном обернулся. Выпученные глаза и посиневшая рожа обер — подмастерья настолько произвели впечатление, что не сразу получилось разглядеть удавку на шее бедолаги. А вот человека, её затягивающего, не увидел вообще — короткий свист за спиной, и бородатая голова заскакала по сложенным в аккуратные стопы брусьям онагра.
— Лихо ты его, — Гржимек вытер меч о бороду удавленного кашеваром гнома. — И пикнуть не успел.
— Тут дело нехитрое, ваша милость, — поскромничал пограничник. — Баранов и то сложнее резать.
— Надеюсь, сегодняшний ужин будет не из гномов? — пошутил сотник и огляделся. — Все справились?
Мог бы и не спрашивать. Ну что могут сделать десяток коротышек против правильно обученных пограничных стражей? То то и оно, ничего не смогут сделать. Тут ведь главное поближе подобраться, а потом у противника не остаётся ни единого шанса.
Всё тот же кашевар, удачно заменивший не успевшего выскочить из казармы заместителя командира заставы, ткнул носком сапога в детали разобранных метательных машин, и задумчиво почесал затылок:
— Ваша милость, а если нам того? Ну это самое…
Карл понял идею с полуслова. Гномы не могут маршировать сутками напролёт, и непременно остановятся на привал. Ещё лучше, если получится застать их на ночёвке. Так что есть вполне реальная возможность вырезать посты и преподнести недомеркам нежданный подарок. Если бы только кто собрал машины в должном порядке.
— Как думаешь, у нас есть кто‑то разбирающийся в этой куче хлама?
— Я немного разбираюсь.
— Откуда?
— Жизнь научила, ваша милость.
— Тогда чего же мы ждём?
— Приказа.
— Считай, что я его отдал.
Полсотни человек с любой работой справятся быстрее десяти гномов. Исключение составляет разве что пробивка шахт и рытьё тоннелей, так что разобранные на части метательные машины погрузили в считанные минуты. И тут же в полный рост встала новая проблема — тягловые горные козлы, они же архары, категорически отказывались слушаться возниц, а от ударов кнутом попросту ложились в грязь, не желая тащить телеги.
Гржимек немного подумал, и махнул рукой:
